Джо проезжает мимо памятника на Банкер-Хилл и сбрасывает скорость, чтобы рассмотреть самодельный мемориал там, где на прошлой неделе застрелили девятнадцатилетнего парнишку: деревянный крест, красные, белые и синие воздушные шары, бейсбольная перчатка, плюшевый мишка, школьная фотография. Джо вздыхает. Жалко-то как.
Чарлстаун – относительно спокойный район. Обычно тут не так много насильственных преступлений, а убийств и вовсе почти нет. Но опять это слово. Обычно. Нет никакого обычно.
Коктейль чарлстаунских преступлений состоит в основном из наркотиков, краж, домашнего насилия и драк в барах. В последние годы Джо часто видел и грабежи. Когда он рос, такого тут не водилось. Не то что люди тогда не опускались до воровства. Почти все ребята, с которыми Джо был знаком, были в родстве с кем-то, кто совершил настоящее преступление, и кража со взломом была едва ли не самым популярным. Но существовал какой-то этический кодекс в том, что касалось воровства, если такое вообще бывает. Ограбить банк или офисное здание – это пожалуйста, потому что такое считалось преступлением «без жертв». Но ограбить человека или чей-то дом никогда не было в порядке вещей.
Джо помнит, как Билли Райан, самый отчаянный головорез из всех, кого ему случалось знать, устроил разнос Марку Салливану за то, что тот украл пятьдесят долларов из квартиры на Белмонт-стрит. «Это дом Кевина Галахера. Ты обокрал маму Кевина? Засранец ты поганый, ты что вообще?» Если Джо не обманывает память, Билли так застыдил Марка, что тот снова вломился в дом Кевина, чтобы вернуть деньги. На следующий день Билли ограбил банк.
Джо проезжает мимо парка Догерти. На кортах пусто, но у бассейна не протолкнуться. Сегодня тридцать шесть. Марево, зной, влажность. В больницу навезут по «Скорой» народу с инфарктами и сердечными приступами. Кондиционер включен на полную, но Джо все равно весь мокрый. Футболка и белье, мокрые насквозь, так и липнут к коже. Безжалостное солнце бьет по нему через боковые окна и лобовое стекло, и в кевларовом жилете и синей форме Джо себя чувствует тепличным помидором, помирающим на ветке. Могло быть и хуже. Мог бы провести день на ногах, на черном асфальте, регулировать движение.
Он сворачивает на Мейн-стрит и притормаживает возле «Городского центра йоги». Окон нет, не заглянешь, так что Кейти он не видит. Что там происходит, он понятия не имеет, но спроси его кто, ответил бы, что там женщины в облегающих черных штанишках скручиваются в кренделя. Кейти уже больше года наседает на него, чтобы пошел к ней на занятия, но он все время отговаривается какой-нибудь шуткой. «Я бы пришел, но вчера потянул третью чакру, и доктор говорит: никакой йоги в ближайший месяц.
Болею я».
Он разворачивает бутерброд с тунцом и проглатывает, едва замечая вкус. Едва кладет в рот последний кусок, когда приходит вызов. На Банкер-стрит, 344, – ограбление. Квартира тридцать один. Джо тыльной стороной ладони вытирает с губ майонез, нажимает кнопку возле бедра, включая мигалку и сирену, и трогается.
Он знает этот адрес. Он там только что был. Это старое здание школы, теперь там выпендрежный кондоминиум, населенный понаехавшими, как раз напротив парка и бассейна. Квартира тридцать один. Третий этаж.
На улицу выходит или во двор? Если во двор, то есть ли там балкон? Пожарная лестница? Туда побежит подозреваемый или через здание? По лестнице или на лифте? Если он городской, то может оказаться достаточно наглым или достаточно тупым, чтобы выйти прямо через парадную дверь. За зданием парковка. Идеальное место, чтобы поставить машину, на которой скроешься. В зависимости от того, что украдено, подозреваемый может быть на машине или пойти пешком. В здании есть подземный гараж. Отличное укрытие. Один там подозреваемый или больше? Случайное нападение или запланированный взлом? Дома кто-нибудь есть? Возможно, но будем надеяться, что нет. Сейчас разгар дня, а в доме живут в основном молодые карьеристы. На дворе лето, возможно, жилец в отпуск уехал. Но позвонивший, его сосед, дома, так что жилец тоже может быть дома. Престарелый родитель. Пенсионер. Мать с ребенком. Кто-нибудь, отпросившийся с работы по болезни. Вооружен ли подозреваемый?
Джо выключает сирену и останавливается за пару домов до нужного. Его машина – единственная на месте. Черт. Он не знает, что его ждет внутри. В идеале полицейские в таких ситуациях берут числом, демонстрируют силу, чтобы не пришлось ее применять. Но Джо не может просто ждать в машине, пока подъедут другие. Нужно выйти и вмешаться, что бы там ни происходило. У него подскакивает адреналин.
Джо вытаскивает пистолет и держит его у ноги, направив вниз, пока входит в здание и поднимается по лестнице на третий этаж. Поворачивает направо: 35, 37. Не в ту сторону. Он разворачивается и спешит налево. Останавливается перед дверью в квартиру 31, и в дело вступают его обостренные чувства. Квартира выходит во двор. Косяк возле замка треснул, дверь выбита. Вызов не ошибочный. Пульс у Джо ускоряется. Он стоит тихо и прислушивается. Слышит свое тяжелое дыхание. Воздух, дующий из кондиционеров. Голоса. Мужские. Разговор.
Он отступает назад и, как только может, тихо, но отчетливо передает сведения по рации.
– Внутри по меньшей мере двое. Квартира выходит во двор. Нужно, чтобы кто-нибудь перекрыл двор.
Через несколько секунд рядом с Джо оказывается Томми Витале, самый старый и близкий друг Джо на службе. Второй полицейский из машины быстрого реагирования, наверное, остался снаружи, перекрывает двор. Джо и Томми переглядываются, потом Томми кивает. Джо поворачивает дверную ручку, и они входят в квартиру.
Они тут же рассекают комнату. Джо бросается налево по диагонали, а Томми направо, оба двигаются к противоположным от входа стенам комнаты. Джо встает спиной к стене гостиной, Томми располагается у стены в кухне. Пока никого не видно.
Квартира из современных, с открытой планировкой, поэтому они видят гостиную. Там все вверх дном. Ящики вывернуты на пол, по всей комнате раскиданы бумаги и барахло. На той стороне гостиной сдвигающаяся стеклянная дверь на балкон, она открыта. И – бинго, двое подозреваемых. Мальчишки-подростки.
Джо и Томми вместе идут вперед, прицелившись парням в грудь.
– Полиция Бостона! Бросайте сумки и покажите руки! – кричит Джо.
На мальчишках футболки, длинные мешковатые шорты, кроссовки, бейсболки и темные очки. У обоих черные рюкзаки. Джо пытается понять, вооружен ли парень, стоящий слева, продолжая держать его на прицеле, когда этот недоумок решает бежать и прыгает через перила.
Третий этаж, до земли десять метров. Джо не знает, чего этот гений ожидал по приземлении, но, судя по всему, сломал обе ноги, а то и позвоночник. Лежит на тротуаре, его крик превращается в жалобный скулеж, когда офицер Шон Уоллес переворачивает его и надевает на него наручники.
– Твоя очередь? – говорит Томми, кивая в сторону перил.
Пацан бросает рюкзак и поднимает в воздух голые руки.
– Хоть у одного мозги есть, – замечает Томми, застегивая на нем наручники. – С горошину размером, но есть.
Джо осматривает остальную часть квартиры, чтобы удостовериться, что больше взломщиков нет. Ни в двух спальнях, ни в двух ванных, ни в кабинете никого нет. В спальнях все более-менее, но кабинет перерыт.
Джо возвращается к балкону.
– Везде чисто.
Томми обыскивает задержанного; ищет оружие, но не находит. Они такое часто видят, особенно летом, когда в школах каникулы, и у детей слишком много свободного времени. Подростки вламываются в какой-нибудь дом, крадут, что попадется, и несут в ломбард, получить деньги. Деньги всегда идут на наркотики. Если Джо не ловит пацанов во время кражи, то поймает за приобретением. Если не за приобретением, то за употреблением или когда натворят что-нибудь под наркотой. А когда выйдут под залог или на досрочное, поймает снова. Так и ходят по кругу.
Джо смотрит на парня в наручниках, который, ссутулившись, стоит перед ним. Он опустил голову, так что Джо не может рассмотреть его лицо под козырьком бейсболки, но узнает татуировки, густо покрывающие обе его руки: ирландский и американский флаги, военный корабль, сердце, клевер с четырьмя листочками. Это Скотти О’Доннелл, младший брат Робби О’Доннелла, который вырос с Патриком. Робби в старших классах был звездой баскетбола, он ни во что дурное не ввязался. Старшие сестры Скотти все как одна были лучшими ученицами. Его мать ходит в церковь с Роузи, отец работает на почте. Он из хорошей семьи.
– Скотти, какого черта ты творишь? – спрашивает Джо.
Скотти смотрит на свои кроссовки и пожимает плечами.
– На меня смотри, когда я с тобой говорю.
Скотти поднимает голову. Томми снимает со Скотти очки – взгляд у Скотти дерзкий, он ничего не признает, даже не больно-то испуган.
– Как твоей бедной матери будет стыдно. Ей придется прийти в участок и внести залог за тебя, недоумка. Она этого не заслужила.
