– Ого! – воскликнул Чак. Такой расклад ему понравился. – Мистер, это что, рай?
– Лучше, – ухмыльнулся Джек. – Это АМО – богатейший природный ресурс Голливуда.
– АМО? – переспросил я.
– Актрисы, Модели и все Остальные, – пояснил Джек, пожимая плечами.
– Да будет так, – благоговейно возгласил Чак.
В колонках гремел джаз. Повсюду группы мужчин, одетых в основном так же, как я. Представители другой разновидности мужчин – стройные, в тугих жилетах и рубашках с коротким рукавом, с прическами, будто вылепленными скульптором, и ослепительными улыбками – мастерски лавировали в толпе. Они разносили подносы с разноцветными закусками и общались при этом, казалось, не меньше всех остальных. Я повернулся к Джеку спросить, есть ли специальная аббревиатура для мужчин, но тот уже растворился в толпе. Можно было, конечно, присвоить им ту же, что и блондинкам: Актеры, Модели, Официанты, – но я решил называть их просто Красавчиками.
Посмотрев налево, я увидел, как Джек приближается к группе из четырех мужчин в костюмах; самый толстый подзывал его, неистово размахивая сигарой, как волшебной палочкой.
– А вот и он! – явно переигрывая, завопил этот парень с таким утробным звуком, словно у него в животе катались булыжники. Он приобнял Джека одной рукой за плечи. – Вот он! Я хочу вам про него рассказать!
Джека затянуло в водоворот сигаретного дыма и костюмов, и мы с Чаком оказались в свободном плавании. Мы пробрались к бару, укомплектованному очередным Красавчиком, Чак взял двойную порцию выпивки и направился к одной из АМО, со скучающим видом подпиравшей стену. Он что-то сказал ей, выражение ее лица нисколько не изменилось, однако она приняла бокал и продолжила поверх плеча Чака прочесывать комнату взглядом.
Оставшись в одиночестве у бара, я быстренько опрокинул две стопки водки, чтобы заглушить подступающий мандраж, потом взял стакан чего-то фруктового – занять руки – и отправился гулять по дому. После отъезда Линдси прошло примерно четыре месяца, у меня в сердце живого места не было, но мысль подцепить кого-нибудь из этих экзотических существ и провести ночку бесстрастного секса будоражила. Нравственное падение как способ легализации разрыва или косвенной мести. Секс вместо анестезии. Подумалось, что так или иначе секс мне необходим. Проходя мимо темного кожаного диванчика, на котором сидела изможденная дама цвета чипсов со вкусом барбекю, я услышал, как она жаловалась на своего пластического хирурга парню в черном пиджаке с прической Элвиса Пресли и сросшимися бровями.
– Я так расстроилась, – говорила она. – Я ведь думала, он самый лучший. Все так считают. А потом просыпаюсь и вижу вот это, – она указала на левое полушарие своей сверхъестественной груди.
– Просто не верится, – посочувствовал Элвис. – Все действительно так плохо, как говорят?
– Сам посмотри, – и дама задрала коричневую облегающую кофточку, обнажив поразительно круглую грудь, почти светившуюся на фоне темной диванной обивки. Грудь сидящей женщины не висела, а выпирала из грудной клетки и казалась совершенно самостоятельной частью тела. Было нечто возбуждающее в том, как буднично она выставила грудь на всеобщее обозрение. Я не разглядел никакого изъяна, но Элвис продолжал сочувственно кивать, и вдруг до меня дошло, что теперь уже не только я разглядываю их, но и они меня. Женщина метнула в мою сторону презрительный взгляд и медленно опустила кофточку. Я понял, что здесь свои правила: можно смотреть, но нельзя выказывать чрезмерного интереса. Здесь в ходу было безразличие, и кто не мог его предъявить, того разоблачали как чужака и без промедления выгоняли вон. Раздосадованный, я поплелся дальше.
За диваном находились застекленные двери, вечеринка выплеснулась на широкую террасу, в центре которой располагался бассейн в форме фасолины. В неверном свете прожекторов, горевших под водой, гости кружили словно тени. У бассейна я заметил одинокую женщину, она сидела в шезлонге, лениво покачивая ногой. Симпатичная, но вовсе не такая сногсшибательная, как большинство женщин на этой вечеринке. Вот мой шанс, подумал я. После отъезда Линдси я твердо решил придерживаться правила: не тяни руку к тому, чего не можешь схватить. Я подошел, занял соседнее кресло и спросил, имитируя, уж не знаю зачем, легкий акцент уроженца Среднего Запада:
– Как поживаете?
– Лучше всех! – Женщина насторожилась. – Вы знакомый Айка?
– Айка? – переспросил я, поняв с опозданием, что она имеет в виду хозяина дома.
– М-да… – протянула она язвительно. – Я так сразу и поняла.
– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовался я.
– Да нет, ничего, – она отпила из бокала. – Просто прикидываюсь стервой.
Я тоже сделал глоток.
– Так это дом Айка?
– Ага, – женщина откинулась и вытянулась в кресле. Ее блузка приподнялась, и я увидел узкую полоску гладкой белой кожи пониже пупка. – Я его сестра. А у вас какая уважительная причина?
– Меня Джек привел.
– Джек Шоу? – она сразу оживилась.
– Он самый.
– Здо́рово.
Я обронил имя Джека без всякого умысла, по крайней мере мне так казалось, однако же любопытно было, что это даст. Я откинулся в кресле и молча ждал. Долго ждать не пришлось.
– Может, познакомите меня с ним? – наконец попросила она.
– Конечно.
Мы поднялись, направились внутрь, и тут я подумал о технической стороне дела.
– Я же не знаю, как вас зовут.
– Точно. Валери.
– Приятно познакомиться.
Моего имени она не спросила.
Мы вошли в гостиную, где на диванчике обнаружился пьяный Чак, а рядом с ним пирамида из двух десятков порожних стопок.
– Не волнуйся, – успокоил он меня, – я еще не со всеми переспал.
– Что здесь происходит?
– Отстойная вечеринка, – пожаловался Чак, аккуратненько пристраивая к пирамиде еще одну стопку. – Все девицы под два метра ростом и не желают с тобой разговаривать, если ты не какой-нибудь Стивен Спилберг.
– Знакомься, это Валери.
Чак поднял глаза.
– Одна малютка, и та тебе досталась, – вздохнул он.
Я посмотрел, не обиделась ли Валери, но она была слишком занята – высматривала Джека.
– Джека видел? – спросил я.
– Внизу, – ответил Чак.
Оставив Валери с Чаком, я отыскал дорогу на кухню, где Красавчики хлопотали над горелками для фондю, и там увидел дверь в подвал. Спустился по лестнице в тускло освещенное отделанное помещение, где стояли диван и несколько кресел, обращенных к самому большому телевизору, какой мне доводилось видеть. Звук был отключен, и на экране Брюс Ли безмолвно молотил Карима Абдул-Джаббара по физиономии. Шум сверху доносился едва-едва, я наслаждался тишиной, пока глаза привыкали к темноте. В подвале никого не оказалось, я уже повернулся, чтобы уйти, как вдруг слева от телевизора заметил дверь. Неожиданно почувствовав себя шпионом, подошел и нерешительно толкнул ее. Сначала темнота показалась непроницаемой, но потом в слабом луче света, проникавшем в открытую дверь, я разглядел книжные полки и письменный стол в дальнем конце комнаты. Джек стоял, прислонившись к стене, голова его была запрокинута, будто он заснул стоя. Я едва не окликнул его, но тут заметил, что Джек вроде бы слегка раскачивается взад-вперед, а когда глаза мои привыкли к полумраку, я смог разглядеть и другую фигуру – женщины, которая, согнувшись, стояла на коленях у его ног. Голова женщины двигалась вверх-вниз, то утыкаясь Джеку в пах, то отодвигаясь. Дверь потихоньку закрылась сама, несколько секунд я простоял, все еще касаясь ее кончиками пальцев, слегка оглушенный. А потом повернулся и пошел наверх, меня мутило от марихуаны и алкоголя, которые, похоже, не очень-то подружились и в данный момент спорили по поводу только что мною увиденного.
Чак и Валери по-прежнему сидели на диванчике, пирамидки в шесть-семь стопок высотой занимали уже весь чайный столик. Я заметил, что один из Красавчиков неодобрительно поглядывает на Чака из-за барной стойки.
– Нашел? – спросила Валери.
– Он немного занят, – ответил я. – Потом его поймаем.
Я оглядел комнату, мне показалось вдруг, что здесь невыносимо жарко и слишком много народу.
– Пойду на воздух.
– Я с тобой, – Валери поднялась с дивана.
– Давайте-давайте, вперед! – Чак был уже пьян и великодушно отпустил нас мановением руки. – Развлекайтесь, дети мои.
Оставшись не у дел, Чак всегда корчил из себя благосклонного папашу. Он указал на стену из стопок.
– Если что, я здесь. Буду возводить крепость своего одиночества.
Мы обошли дом с торца, и Валери показала мне маленькую, огороженную высокими кустами площадку, где помещались джакузи и две деревянные скамеечки. Мы присели на одну из них, и впервые за весь вечер мне удалось расслабился. Я откинулся на спинку, глубоко вдыхая аромат хлорки и легкий парфюм Валери. В конце концов мы начали целоваться, обниматься и ласкать друг друга, как парочка старшеклассников, что было в общем-то приятно, но потом она, нащупав мой ремень, принялась очень уж деловито возиться с пряжкой, и мне вдруг стало тошно. Новая знакомая уже расстегивала мне ширинку, но тут я схватил ее запястье, чувствуя, что жар Валери охлаждает меня все больше:
