Всеми фибрами души желая бросить на столик кредитку и подозвать официанта, Кэйд начала судорожно копаться в сумочке. Хватит, будем считать, что Сильван победил, ему удалось выжить ее из этого ресторана. С такой же легкостью он выдворил Кэйд из шоколадной лаборатории. Благодаря всего паре презрительных слов и чертовски высокомерному взгляду. Она замерла, отложила сумку, медленно втянула воздух носом и, сосредоточившись на равиоли в сливочном соусе с бледно-зеленым отливом, вонзила вилку в изящный пельмешек.
– Bon appétit[30], – любезно сказала Шанталь.
Если говорить начистоту, то Кэйд уже возненавидела не только его, но и его подружку. Фальшивая любезность смазливой парижской блондинки, сидевшей за одним столиком с превосходным шоколадным чародеем, маскирует ее безграничную злобу.
Но стоило Кэйд уткнуться в тарелку, как раздражение отступило. Вкус равиоли расцвел у нее на языке: идеальное сочетание базилика, соли, топленого масла, кедровых орешков и сливок, превосходный пельмешек с какой-то не вполне понятной начинкой. О, дивный мир! Все вкусы слились воедино в одном изысканном блюде ценностью в тысячу калорий. А, да ладно! Кто об этом сейчас думает?
Она вдруг осознала, что сидит с закрытыми глазами, смакуя вкусный пельмень, а когда открыла их, то увидела, что Сильван Маркиз с улыбкой наблюдает за ней. Словно он знал, что Кэйд ощущает в момент первой пробы этого блюда, и наслаждался вместе с ней. Наслаждался тем вкусом, который чувствовала она.
Кэйд невольно вспыхнула, охваченная возбуждением, ее бросило в жар. Даже из гордости она не смогла воспрепятствовать проявлению своего волнения. Щеки предательски пылали.
Улыбка медленно растаяла на губах Сильвана Маркиза, не сводящего с нее глаз. К их столику подошел официант и что-то обсудил с Шанталь, но Сильван, похоже, даже не слышал его.
– Сильван? – обратилась к спутнику Шанталь. Его имя, произнесенное ее изящными французскими губками, звучало великолепно. Идеально правильное произношение окончания напоминало легкий елейный стон.
Он не ответил. Шанталь перевела взгляд с него на Кэйд, и в нем отразились далеко не радостные чувства. Кэйд отвернулась и уставилась в окно.
– Сильван, – повторила Шанталь.
– Что? – рассеянно отозвался тот.
– Tu as choisi, mon cher?[31]
– Pardon. Oui. Les ravioles[32], – сказал он официанту.
Жар возбуждения опять охватил Кэйд.
«Душераздирающая и смехотворная ситуация», – мысленно отметила она. Удастся ли ей натурально изобразить спазм желудка, чтобы сохранить достоинство и покинуть ресторан?
Нет, изображая мучительную боль, она будет выглядеть отвратительно. Может, лучше сердечный приступ? Или выдать аллергическую реакцию на базилик? Тогда можно объяснить эффект покрасневшей физиономии. Или лучше сделать вид, будто ей попала в глаз соринка, и удалиться в дамскую комнату, а там вылезти в окно, чтобы больше не возвращаться за столик. Окинув взглядом ресторанчик, Кэйд поискала табличку, но не заметила в нижнем зале ничего подобного. Значит, удобства либо в подвале, либо на бельэтаже. Она не сомневалась, что сумеет незаметно вылезти в узкий оконный проем, но все-таки прикинула, много ли туалетной бумаги понадобится для скручивания крепкой веревки.
План побега из окна туалета с помощью веревки из туалетной бумаги выглядел для нее менее унизительным, чем обычная оплата ужина и выход на улицу через дверь.
– Вы не хотите доесть это блюдо? – поинтересовался Сильван.
Господи, почему этот приставала не может пять минут посидеть спокойно, сосредоточив внимание на своей спутнице? Лучше бы отвернулся вообще. И оставил Кэйд в покое.
– Я не голодна, – сухо ответила она.
Изрядно проголодавшись за день, она с воодушевлением заказала комплексный обед, но сейчас так разнервничалась, что не могла заставить себя проглотить ни куска.
Губы Сильвана вытянулись в изящную французскую трубочку, выразив беззвучное удивление. Посмотрев на ее тарелку, он перевел взгляд на рот Кэйд. Его бровь вопросительно приподнялась.
Неужели он полагает, что именно так может проникнуть в ее тайные мысли? И какие же молчаливые вопросы таились в его глазах, в глубине которых загорались и гасли теплые лучики?
– Сегодня я съела слишком много шоколада, – быстро пояснила Кэйд.
На лице Сильвана отразилось самодовольство.
– Я ведь заходила к Доминику Ришару, – снисходительно добавила она.
Удар попал в цель, рот Шанталь изумленно открылся, и она изящно прикрыла его пальчиками с идеально накрашенными ноготками. Кэйд тоже тщательно ухаживала за руками, но вряд ли сумела бы прикрыть рот столь эротично. Может, француженки практикуют пластику перед зеркалом? А вот Сильван поджал губы, и любому стало бы ясно, что Кэйд добилась своего.
– Ну и что? Он продался? – с негодованием спросил он.
Пока ее мысли метались между ложью или признанием в неудаче, Кэйд вдруг вспомнила, что является совладелицей разветвленной международной сети корпораций.
– Я не имею права обсуждать переговоры о заключении контрактов с третьими лицами, – заявила она с мягкой невозмутимостью, с какой множество раз выступала на деловых совещаниях.
Этот ответ ему явно не понравился. Он резко развернулся к своей спутнице, хотя едва сдерживал возмущение.
– О, неужели вы пытались купить Сильвана? – игриво промолвила Шанталь, очевидно, стараясь снизить напряжение, чтобы вновь завладеть его вниманием и вернуть вечеру приятную легкость. – И сколько же ты стоишь, chéri?[33]
Сильван пронзил Шанталь молниеносным взглядом.
– Я не продаюсь.
– Сомнительное заявление, – мило заметила Кэйд, придав своему голосу тонкий оттенок высокомерной язвительности. «Что было чертовски трудно сделать, говоря на чужом языке», – думала она позже, пытаясь утешиться. – Вчера я заплатила почти тысячу долларов, чтобы попробовать вас на вкус.
Брови Шанталь полезли на лоб. Но даже изумлялась она красиво. А губы Сильвана опять вытянулись в красивую французскую трубочку. Потом он усмехнулся.
«Что за двусмысленную чушь я сморозила?» – Кэйд отчаянно захотелось, чтобы земля расступилась и поглотила ее. Минута понадобилась Сильвану, чтобы его усмешка преобразовалась в нечто более цивилизованное, в блестяще и великолепно выраженное самодовольное злорадство.
– Да, пожалуй, вам удалось.
А Кэйд не могла даже заставить себя выдавить, что имела в виду «вкус его шоколадных конфет», сознавая, что оговорка была почти по Фрейду. Ведь они оба понимали, что, когда она наслаждалась его шоколадными конфетами, в них присутствовало нечто от него самого.
Ей оставалось лишь попытаться изобразить презрение, сожалея, что она не отработала его перед зеркалом, когда практиковалась в произношении французского «u». Знания языка явно недостаточно для того, чтобы нормально жить во Франции.
– А вы не думаете, что он несколько дороговат? Хотя полагаю, что вы всегда можете одурачить клиентов, продавая им свою продукцию, если считаете, что цель оправдывает средства.
На его скулах заходили желваки. Ситуация стала взрывоопасной.
– Сильван признан самым лучшим шоколатье Парижа! Это не обсуждается, – заметила Шанталь.
– Неужели? – воскликнула Кэйд. – Так, значит, вы ни разу в жизни не пробовали продукцию Доминика Ришара?
Вспыхнувший яростью взгляд Сильвана мог бы воспламенить лед. Ее уже не могло потрясти исходящее от него волшебное очарование, прямо сейчас этот чародей, похоже, готов был скормить дерзкую нахалку демонам.
– Нет, – преданно заявила Шанталь.
Кэйд пожала плечами и, разведя руками, молча выразила свое мнение.
А Сильван выглядел так, будто считал, что отдать ее в лапы демонам будет недостаточной карой – ему хотелось убить Кэйд собственными руками.
– Искусство Сильвана удовлетворяет меня во всех отношениях, – прощебетала Шанталь, встретившись с ним взглядом и подмигнув ему.
Проклятие! Это замечание обрушилось на Кэйд как ледяной душ. Ужасный тошнотворный вечер! Она опять попыталась сосредоточиться на прославленном блюде «Raviole du Royan à la crème au basilic» и проткнула вилкой второй пельмень. Несколько минут тишины, и Кэйд, покосившись на дальний столик, обнаружила, что Сильван опять наблюдает за ней. Его взгляд затуманился, а ярости заметно поубавилось.
Кэйд вдруг осенило, что с момента их знакомства она постоянно краснеет, и, вероятно, Сильван уже предположил, что таков натуральный цвет ее кожи.
Гарсон принес для них очередные равиоли с базиликово-сливочным соусом, Сильван вновь уделил внимание Шанталь, обменявшись с ней какими-то любезностями, небрежно пожелав приятного аппетита. Но когда он положил в рот равиоли, его глаза тоже прикрылись от удовольствия, словно для него эта радость встречи с изумительным вкусом была более знакома и ожидаема, чем для Кэйд. Открыв глаза, он посмотрел ей в лицо.
Успокоившая свои бунтовавшие нервы и отправившая в рот второй пельмешек, Кэйд замерла, едва коснувшись вилкой губ, и снова зарделась. Вкус на ее языке заиграл новыми красками, когда их взгляды встретились. Неужели на щеках Сильвана тоже проявился румянец?
