Кнутъ Гамсунъ
Сочельникъ въ горной хижинѣ
Подъ Рождество выпало много снѣгу, и маленькій домикъ тамъ высоко въ горахъ едва виднѣлся изъ-подъ снѣжной пелены. Видны были только крыша и верхній этажъ. Впрочемъ, это была только хижина съ закутой для одной коровы, свиньи и овцы. Здѣсь жила зимой и лѣтомъ вся семья въ полномъ одиночествѣ.
Мужа звали Торомъ, жену Кирсти, и у нихъ было пятеро дѣтей отъ Тиміана до Кальдеи включительно. Кальдея жила внизу въ деревнѣ прислугой, а Тиміанъ добился-таки того, что дѣйствительно переселился въ Америку. Остальные трое ребятъ жили еще въ родительскомъ домѣ,- два мальчика и дѣвочка: Ринальдусъ, Дидрихъ и Томелена. Томелену звали обыкновенно просто Леной.
Какъ уже сказано, подъ Рождество выпало много снѣгу, и старый Торъ весь день разгребалъ его лопатой, такъ что почувствовалъ себя къ вечеру усталымъ и измученнымъ. Онъ уже прочелъ все, что полагалось прочесть по молитвеннику въ сочельникъ, и лежалъ теперь на кровати, покуривая трубку. Жена готовила у плиты и ходила взадъ и впередъ по комнатѣ, прибирая все къ мѣсту.
— Задала ли ты корму скотинѣ? — спросилъ Торъ.
— Ну, конечно! — отвѣтила жена.
Торъ опять съ минуту молча покурилъ и затѣмъ сказалъ, посмѣиваясь въ бороду:
— Что это ты варишь и жаришь цѣлый вечеръ, жена? Я просто не понимаю, откуда ты все это берешь!
— О, я куда богаче, чѣмъ вы всѣ предполагаете! — отвѣтила Кирста, сама смѣясь своей шуткѣ.
За ужиномъ вся семья должна была выпить по рюмкѣ водки, — такъ было изстари заведено, — и на долю Ринальдуса выпала обязанность наполнить рюмку для каждаго. Это была для него весьма торжественная минута, — онъ съ трудомъ держалъ въ своей ручонкѣ большой графинъ съ нарисованными на немъ розами. И глаза всѣхъ наблюдали за нимъ.
— Держи графинъ въ лѣвой рукѣ, когда наливаешь людямъ старше тебя! — сказалъ отецъ. — Ты ужъ достаточно великъ: тебѣ пора пріучаться быть вѣжливымъ!
И Ринальдусъ взялъ графинъ въ лѣвую руку. Онъ наливалъ съ такими предосторожностями, что право было преинтересно наблюдать за нимъ. Онъ высовывалъ языкъ, наклонялъ голову набокъ и только тогда наливалъ.
Ужинъ оказался настоящимъ пиршествомъ: оладьи съ патокой и на каждаго по цѣлому яйцу. Кромѣ того, можно было сейчасъ замѣтить, что это сочельникъ, такъ какъ подали еще хлѣбъ и масло.
Торъ передъ ужиномъ громко прочелъ молитву Лютера. Послѣ ужина маленькій Дидрихъ ошибся и подошелъ съ протянутой ручонкой благодарить за ужинъ отца и мать. Отецъ не остановилъ его ни словомъ, но, когда мальчикъ поблагодарилъ ихъ обоихъ, онъ сказалъ:
— Ты не долженъ былъ бы благодарить насъ сегодня, Дидрихъ. Въ этомъ нѣтъ, конечно, большого преступленія, но вѣдь ты знаешь, что ты долженъ благодарить насъ за ѣду наканунѣ новаго года.
И Дидриху сдѣлалось такъ стыдно, что онъ заревѣлъ, когда братъ и сестра начали надъ нимъ смѣяться.
Торъ опять легъ на кровать и закурилъ трубку, а жена стала перемывать посуду.
— Да, порядкомъ-таки выпало снѣгу, — сказала она.
— И этому, кажется, не будетъ конца! — замѣтилъ Торъ. — Смотри, луна окружена туманнымъ сіяніемъ, и вороны такъ низко летаютъ, что почти касаются земли.
— Значитъ, нечего и думать о томъ, чтобы завтра пойти въ церковь!
— Боже сохрани, ты вѣроятно не заглянула въ календарь, если надѣешься завтра на хорошую погоду!
— Нѣтъ, а что, каково предсказаніе?
— Въ томъ-то и дѣло, что оно не лучше, чѣмъ безногій теленокъ. Иначе я бы не сталъ такъ плохо отзываться о немъ.
— Ну, ты, вѣрно, только такъ говоришь!
— Подай-ка мнѣ очки, Ринальдусъ; только смотри, не урони ихъ на полъ! — продолжалъ Торъ.
И онъ еще разъ внимательно просмотрѣлъ угрожающее предсказаніе.
— На, вотъ, смотри сама! — сказалъ онъ, обращаясь къ женѣ. — Какъ видишь, не лучше того, что я тебѣ сказалъ!
— Іисусе Христе, спаси насъ всѣхъ! — проговорила Кирсти, набожно складывая руки. — Это означаетъ сильный снѣгъ, да?
— Да. Но это еще не самое дурное предсказаніе. Если ты хочешь видѣть самый грозный рисунокъ, то вотъ на, посмотри тотъ, который предсказанъ на пятое февраля, — право, ни дать ни взять такой же страшный, какъ самъ антихристъ съ двумя рогами.
— Іисусе Христе, помилуй насъ всѣхъ! А Тиміанъ-то тамъ, въ Америкѣ!
Послѣ этого восклицанія въ крошечной комнаткѣ воцарилось на время молчаніе. За окномъ начала шумѣть вьюга, взметая цѣлые сугробы снѣга. Дѣти изрѣдка обмѣнивались словами и забавлялись разными предметами, а кошка переходила отъ одного къ другому и позволяла себя гладить.
— Хотѣлось бы мнѣ знать, что ѣстъ король въ сочелышкъ! — выпалилъ, наконецъ, Дидрихъ.
— Хо-хо! Навѣрно, у него превкусное масло и сладкіе пирожки! — воскликнула маленькая Лена, которой только что минуло восемь лѣтъ и которая поэтому не могла придумать ничего лучшаго.
— Вотъ хорошо-то! Сладкіе пирожки, да еще намазанные масломъ, — сказалъ Дидрихъ. — И, быть можетъ, король выпиваетъ одинъ цѣлый розовый графинъ?
Но Ринальдусъ, какъ самый старшій и уже прошедшій въ школѣ не мало страницъ изъ хрестоматіи, началъ громко смѣяться надъ такими рѣчами.
— Только одинъ розовый графинъ! Хо-хо, король выпиваетъ, по крайней мѣрѣ, двадцать графиновъ!
— Двадцать, говоришь ты?
— Да, это самое меньшее!
— Нѣтъ, ты просто съ ума сошелъ, Ринальдусъ; невозможно выпить больше двухъ графиновъ! — возразила мать, стоявшая у плиты. Но тутъ въ разговоръ вмѣшался и Торъ.
— Ну, что ты тамъ городишь! — сказалъ онъ. — Неужели же вы воображаете, что король пьетъ простую водку? Король пьетъ нѣчто такое, что называется шампанскимъ напиткомъ, да, вотъ что я вамъ скажу. Каждая бутылка такого напитка стоитъ отъ пяти до шести кронъ, смотря по тому, какая на него стоитъ цѣна въ Англіи. И король съ самаго ранняго утра и до поздней ночи не пьетъ ничего, кромѣ шампанскаго напитка. И каждый разъ, какъ онъ опорожнитъ стаканъ, онъ съ такой силой ставитъ его на столъ, что стаканъ разлетается въ дребезги. И онъ говоритъ принцессѣ:- Убери-ка его прочь! — говоритъ онъ.
— Но скажи ты мнѣ, Христа ради, зачѣмъ онъ каждый разъ разбиваетъ стаканъ? — спросила Кирсти.
— Ха, какой вопросъ! Неужели ты думаешь, онъ унизится до того, что будетъ пить изъ одного и того же стакана? Такой-то человѣкъ, какъ онъ!
Пауза.
— Положительно, я не понимаю, откуда ты все это знаешь! — сказала присмирѣвшая Кирсти.
— Ахъ, и я знаю очень немногое, — отвѣтилъ Торъ, но въ мое время не такъ-то легко было отвертѣться отъ пастора, какъ теперь. Тогда надо было кое-что да знать о разныхъ предметахъ.
Сказавъ это, Торъ поднялся съ кровати, отложилъ въ сторону свою трубку и спросилъ, гдѣ порохъ. Онъ прекрасно зналъ, гдѣ спрятанъ порохъ, такъ какъ самъ закопалъ его тутъ же возлѣ кровати, когда въ послѣдній разъ вернулся отъ молочнаго торговца, но онъ все же спросилъ, гдѣ порохъ, и тѣмъ вызвалъ во всѣхъ присутствующихъ праздничное, торжественное настроеніе.
Когда порохъ достали, Торъ раздѣлилъ его на три равныя части и завернулъ въ треугольныя бумажки. Затѣмъ надѣлъ шапку, а дѣти съ большимъ любопытствомъ окружили его, прося позволенія пойти съ нимъ, такъ какъ знали, что за этимъ послѣдуетъ. И скоро Кирсти осталась одна въ хижинѣ.
Торъ и дѣти съ большимъ трудомъ пробрались по снѣжнымъ сугробамъ до коровника. Они хотѣли тамъ жечь порохъ. Мятель выла вокругъ нихъ и заносила ихъ снѣгомъ. Торъ перекрестился, затѣмъ открылъ дверь коровника и, войдя, вторично перекрестился. Въ коровникѣ было почти темно и тихо, и въ этой тишинѣ было слышно, какъ корова мѣрно жевала свою жвачку. Торъ зажегъ огарокъ и поочереди поджегъ кучки пороха, — одну для коровы, другую — для свиньи, третью — для овцы. Дѣти съ тайной дрожью слѣдили за нимъ, и никто изъ нихъ не произнесъ ни слова. Затѣмъ Торъ опять перекрестился и вышелъ. Онъ крикнулъ мимоходомъ маленькой Ленѣ, оставшейся поглядѣть овцу, чтобы она поторопилась и скорѣе шла за нимъ. И Торъ съ дѣтьми вернулся въ теплую комнату.
— Вотъ такъ погода на дворѣ,- сказалъ онъ. — Кажется, какъ будто гора вся дымится.
Онъ опять легъ на кровать въ ожиданіи кофе, а дѣти принялись забавляться у стола разными игрушками. Они становились все шумливѣе и весело смѣялись надъ каждымъ пустякомъ. Торъ разговаривалъ черезъ всю комнату съ женой.
— Да, хотѣлось бы мнѣ очень знать, гдѣ… Нѣтъ, дѣти, это ужъ слишкомъ! Вы такъ шумите, что не разслышишь и собственныхъ словъ… Я хотѣлъ бы знать, куда бы мнѣ пойти поискать работы! — сказалъ онъ.
Жена принялась разливать кофе.
— Ахъ, да съ Божьей помощью найдется работа.
— Развѣ вотъ тамъ внизу въ деревнѣ найдется какая работа, молотьба, что ли!
— Ну, да тамъ ужъ что-нибудь да найдется! Ступай-ка, напейся кофе.
Торъ выпилъ кофе и закурилъ трубку. Онъ отозвалъ жену въ сторону, къ самой двери, сталъ съ ней о чемъ-то тихо шептаться, такъ что дѣти пустились на всевозможныя хитрости, чтобы подслушать, о чемъ они говорятъ. Но они не могли ничего разслышать, Когда же маленькая Лена просунула между родителями свою любопытную рожицу, ее сейчасъ же прогнали, и братья воскликнули съ злорадствомъ:
