ЯРОСЛАВ ИВАШКЕВИЧ
ХВАЛА И СЛАВА Том 1
Перевод с польского В. Раковской, А. Граната, М. Игнатова (гл. 1–5), Ю. Абызова (гл. 6, 7).
Т. Мотылева ЯРОСЛАВ ИВАШКЕВИЧ
Ярослав Ивашкевич работает в литературе полвека. Однако широкую известность за пределами своей страны он приобрел в условиях социалистической, народной Польши.
Вспоминается конгресс интеллигенции в защиту мира во Вроцлаве в августе 1948 года. Ярослав Ивашкевич наряду с другими виднейшими деятелями польской культуры принял в этом конгрессе активное участие: это был его первый выход как писателя-общественника на международную арену. Знаменательно, что первая попытка объединить силы творческой интеллигенции разных стран во имя сохранения мира была сделана после второй мировой войны именно на польской земле, понесшей такие мучительно тяжкие потери в годы фашистского нашествия. Вроцлавский конгресс стоит у истоков всемирного движения сторонников мира; Я. Ивашкевич занимает в этом движении видное место, и это вполне естественно: борьба за мир близка самым коренным его стремлениям как творческой личности.
Жизнь Ярослава Ивашкевича в послевоенные годы содержательна и беспокойна, насыщена общественными обязанностями и заботами всякого рода, частыми разъездами, выступлениями с высоких интернациональных трибун, участием в событиях общегосударственного и мирового масштаба. Ивашкевич — председатель Союза польских писателей, депутат сейма, член Всемирного Совета Мира, главный редактор ведущего литературного ежемесячника «Твурчость». Те, кому довелось видеть Ивашкевича в Варшаве, в гуще литературно-общественных дел, не могли не удивляться — откуда он берет время для творческой работы? Однако именно последние десятилетия образуют самый плодотворный период в его писательской биографии. Он опубликовал за эти годы несколько новых сборников стихотворений и рассказов, книги воспоминаний и путевых очерков, много статей. И в этот же период написан роман «Хвала и слава», являющийся, по общему признанию польской критики, не только главным итогом, но и вершиной творческого развития писателя.
Советскому читателю известен ряд произведений Я. Ивашкевича — стихи, повести, рассказы, пьесы. В них по-разному сказываются особенности Ивашкевича как художника, его неприязнь ко всякой декларативности и ложному пафосу, сдержанность и некоторая медлительность повествовательной манеры, повышенное внимание к скрытым, малоприметным душевным движениям человека. Такова первая повесть, принесшая ему литературную известность в Польше, «Барышни из Волчиков» (1932), кое в чем роднящая его с Чеховым и Буниным, отмеченная скупостью и тонкостью психологического рисунка. Такова и повесть «Девушка и голуби» (1960), где на материале сегодняшней жизни с большой чуткостью к чертам нового в облике и умонастроении польских современников разработаны традиционные «вечные» темы — взаимоотношения родителей и детей, зарождение первой юношеской любви. В наиболее значительной вещи Я. Ивашкевича, написанной под непосредственным впечатлением событий войны, в повести «Мельница на Лютыне» (1945) возникает острый конфликт, повесть кончается драматически: старый деревенский мельник собственноручно творит «суд правый» над внуком, переметнувшимся на сторону немецких оккупантов. Но и тут большая гражданская, нравственная тема заключена в оболочку бесхитростной, спокойной по тону бытовой повести. В пьесах Ивашкевича «Лето в Иоане» и «Женитьба господина Бальзака» великие мастера искусства — будь то Шопен или Бальзак — предстают в неожиданном ракурсе, в будничной обстановке и окружении, в ситуациях, далеко не возвышенных; они рисуются автором с любовью, но вместе с тем и с неуловимой иронией, как люди, которым при всей силе их гения ничто человеческое не чуждо… Словом, читатель привык видеть в Ярославе Ивашкевиче художника, внимательного прежде всего к психологическим нюансам и склонного к известной камерности масштабов, к изображению людей в обыденном течении их жизни.
Роман «Хвала и слава» заставил пересмотреть это представление. Вот это уж вещь вовсе не камерная! Между началом и концом повествования проходит тридцать три года, богатых значительными событиями в истории Польши и всего мира. События эти прямо или косвенно отражены в романе. Первая мировая война и Октябрьская революция, гражданская война на Украине и возникновение буржуазной Польской республики, переворот Пилсудского и война в Испании, крах «санационного» государства, немецко-фашистская оккупация и антигитлеровское Сопротивление… Действие с большой свободой переносится из Одессы или Киева в Варшаву, из шляхетских поместий в Париж или Гейдельберг, во франкистский Бургос и опять в Польшу, придавленную сапогом захватчиков, в разные ее районы, в разбросанные по стране очаги антифашистского движения, будь то лесной партизанский край или улицы Варшавы.
Масштабность романа, конечно, не просто в его величине и не просто в широте временных и пространственных рамок. И масштабность эта вместе с тем не только в значительности привлеченного исторического материала. Прослеживая на протяжении трех с лишним десятилетий историю многочисленных своих персонажей, принадлежащих к различным классам общества, воссоздавая судьбы двух или трех поколений семей Ройских, Мышинских, Билинских, Шиллеров, Голомбеков, Вевюрских, писатель вместе с тем ставит большие вопросы общенационального или даже эпохального масштаба. Он стремится осмыслить судьбы Польши и человечества — не только запечатлеть динамику исторического движения народов, но и проникнуть в его внутреннюю логику.
В польской критике справедливо отмечалось, что Ярослав Ивашкевич, выступив в послевоенные годы на стороне сил социализма, поднялся на новую идейную ступень и вместе с тем полностью сохранил себя как художник, ни в коей мере не поступился своим давно уже сложившимся, индивидуальным своеобразием.
В романе отразились характерные черты авторской личности и творческой манеры. Перед нами произведение бытописателя и психолога, умеющего передавать сложные человеческие эмоции с помощью материала повседневности. Это проза поэта, органически включающая в эпически широкую картину мира глубокий и напряженный лиризм, пафос самовыражения, самораскрытия. Это вместе с тем проза писателя-музыканта, биографа Шопена, друга Кароля Шимановского, — произведение писателя, для которого окружающий мир не только окрашен, но и озвучен и для которого (подобно Ромену Роллану или Томасу Манну) события музыкальной жизни, творческая деятельность композитора, пианиста или певца представляет любимый и до тонкости знакомый предмет художественного изображения.
Внутреннее родство романа «Хвала и слава» с такими большими явлениями реализма XX века, как «Жан-Кристоф» и «Доктор Фаустус», определяется не только тем, что это книги о музыке и музыкантах, но и тем, что у Ивашкевича, как и у его ближайших западных предшественников, явления музыкального мира искусно и сложно соотнесены с большими событиями истории и большими философскими проблемами, затрагивающими основы человеческой жизни.
Аналогии с обоими западными мастерами возникают при чтении Ивашкевича и по другим поводам. Для автора «Хвалы и славы» необычайно важна тема интеллигенции, проблема свободы духа. Ему близки творческие натуры, оберегающие свое внутреннее «я» от вторжений житейской прозы и слишком близкого соприкосновения с общественной практикой, — не был ли он сам человеком именно такого склада в двадцатые, тридцатые годы? Повествование Ивашкевича представляет взыскательный пересмотр пережитого — в свете богатого и нелегкого жизненного опыта, накопленного самим писателем и его народом на протяжении многих десятилетий. «Хвала и слава» — своего рода роман-исповедь. В новом аспекте встают здесь не только иллюзии интеллигентской надклассовости, не только гордыня утонченного и в конечном счете бесплодного интеллекта, стоящего в стороне от классовых битв, но и многие стародавние традиции польской шляхетско-буржуазной культуры, быта, нравов, не оправдавшие себя в условиях больших исторических испытаний, пережитых польским народом.
Название романа имеет глубокий философский, исторический смысл. В чем смысл жизни человека? В чем подлинная слава отдельной личности и целого народа и где граница, отделяющая славу фальшивую, призрачную от славы подлинной?
С первых же страниц в романе появляется Юзек Ройский — честный, обаятельный юноша. Он скоро умрет, но о нем долго будут помнить. Его будет оплакивать мать, воздвигшая ему памятник в родовом имении. О нем будет со слезами вспоминать незаурядно талантливая женщина, которой он отдал первую, мальчишески пылкую свою любовь. Юзек Ройский гибнет за те идеи польской дворянской чести, в духе которых он был воспитан. Он со всей искренностью идет защищать националистические идеалы, несостоятельность и лживость которых наглядно обнаруживается в дальнейшем действии романа. Юзек умирает молодым, не утратив личной порядочности, близкие хранят в памяти его образ, окруженный ореолом славы. Но кто знает, как сложилась бы жизнь Юзека, если бы его не сразила случайная пуля под Каневом? Валерек, младший, балованный сын пани Ройской, «истинно польский ребенок», проходит полный курс нациоиалистическо-шляхетского «воспитания войной» и возвращается с фронта морально исковерканным человеком. Пафос воинской славы переходит у него в беззастенчивую солдафонскую грубость, приверженность дворянской чести приобретает характер кастовой спеси, национальная гордость вырождается в оголтелый шовинизм.
