Оноре Бальзак - Утраченные иллюзии

" Господа буржуазные индивидуалисты мы должны сказать вам что ваши речи об абсолютной свободе одно лицемерие В обществе, основанном на власти денег, в обществе, где нищенствуют массы трудящихся и тунеядствуют горстки бога чей, не может быть "свободы" реальной и действительной Свободны ли вы от вашего буржуазного издателя, господин писатель' от вашей буржуазной публики которая требует от вас порнографии в рамках и картинах, проституции в виде "дополнения" к "святому" сценическому искусству"  В И Ленин

Читая "Утраченные иллюзии" Невольно вспоминаешь эти страстные строки из знаменитой статьи В И Ленина " Партийная организация и партийная литература", написанной с покоряющим красноречием убежденностью революционера и мудростью гения Ни одно слово из этой статьи не утратило своей актуальности Нынешние "господа буржуазные индивидуалисты" (статья В И Ленина была написана в 1905 году) кичатся тем что живут в "свободном мире" и пользуются "абсолютной свободой абсолютно-индивидуального идейного творчества" (пользуюсь ироническим выражением В И Ленина) Роман Бальзака показывает, что такое их "свобода" печати и их "свобода" творчества Перед нами в живых лицах и живых картинах предстает вся "кухня" издательского дела, вся подноготная так называемого "святого" искусства в так называемом "свободном" буржуазном мире

Бальзак писал свой роман в годы полного и безраздельного господства буржуазии во Франции В 1830 году она одержала окончательную победу, изгнав последнего Бурбона (Карла X) и поставив на трон своего короля, буржуа и финансиста, Луи Филиппа Орлеанского. Действие романа относится ко времени Реставрации (двадцатые годы XIX века), когда французская аристократия еще мечтала и надеялась вернуть себе обветшалые геральдические прерогативы, а между тем и окончательно теряла их под напором нового властелина Франции - буржуа.

Нелепые и смешные заботы ее о титулах и сословной элитарности не без иронии показаны Бальзаком, хоть писатель и заявлял себя сторонником "алтаря и трона". Здесь одна из парадоксальных сторон ею творчества.

В отвлеченно-теоретических рассуждениях он часто противоречил себе бытописателю и художнику. В романе можно найти фразы, близкие по духу разве что самым оголтелым реакционерам той поры. Например: "возвышенные трактаты г-на де Бональда и г-на де Мест-ра, этих двух орлов мысли". Эти "орлы мысли", как известно, проклинали революцию 1789-1794 годов, просветительскую философию XVIII века, тянули Францию назад, "к временам абсолютной монархии, всесилия католической церкви" (Жозеф де Местр "О папе", 1819 г.) и т. д.

Но тем ценнее, тем убедительнее выглядят воссозданные Бальзаком картины живой жизни. Здесь говорит сама правда. Бальзак поставил перед собой грандиозную задачу - описать свое поколение - все общество, все его состояния, классы, сословия, социальные группы, возрасты,- нарисовать картину нравов своего времени. И он осуществил эту задачу, опубликовав девяносто томов "Человеческой комедии". Он писал: "Есть две истории: официальная, лживая история, которую преподают в школе, история ad usum Delphini [1], и история тайная, раскрывающая истинные причины события, история постыдная".

Вот эту "постыдную" историю своих дней писатель и раскрыл на страницах "Человеческой комедии".

В романе "Утраченные иллюзии" мир искусства: поэты, журналисты, актеры, издатели - и те, кто управляет этим миром: лавочники, финансисты, денежные мешки, тупые и безнравственные толстосумы. Им плевать на идеалы, с которыми носятся поэты, на талант, вдохновение, на долг художника перед "святым искусством-),- они платят. а тот, кто платит,- заказывает музыку. И поэт Люсьен Шардон у смертного одра своей возлюбленной, обливаясь слезами, пишет пошлые, скабрезные стихи, чтобы заработать двести франков на похороны. "Ежели вы завтра принесете мне десяток хороших песенок - застольных и вольных... понимаете? - я вам заплачу двести франков",- говорит ему издатель.

Такова реальность этого "свободного мира" и "свободного искусства".

x x x

Писатель приглашает избавиться от иллюзий, а ими полна человеческая жизнь, и первыми жертвами разочарований, иногда трагических, становятся молодые люди. Для Бальзака это одна из главных тем, он даже создал соответствующий афоризм: жизненный опыт - это избавление от благородных идеалов, которые волнуют нас в юности. Послушаем доверительный разговор журналиста Этьена Лусто с Люсьеном Шардоном, прибывшим из Ангулема в Париж: "Бедный мальчик, я приехал в Париж, подобно вам, исполненный мечтаний, влюбленный в искусство, движимый неодолимым порывом к славе; я натолкнулся на изнанку нашего ремесла, на рогатки книжной торговли, на неоспоримость нужды. Моя восторженность, ныне подавляемая, мое первоначальное волнение скрывали от меня механизм жизни; мне довелось испытать на себе действие всей системы колес этого механизма, ударяться о его рычаги...".

Далее журналист рассказывает, как сердце его "остудили снежные бури опыта", как "исподличался он, ради того чтобы жить", как "писал статьи, расточая цветы своего остроумия ради одного негодяя".

История Люсьена Шардона, героя романа "Утраченные иллюзии",- история нравственного падения честного, благородного молодого человека, начавшего с восторженных мечтаний о служении искусству, прекрасному и вечному, и кончившего самоубийством в тюремной камере, опозоренным и отвергнутым ("Блеск и нищета куртизанок"). В предисловии к первому изданию романа Бальзак без обиняков изложил свою главную мысль: "социальный строй настолько приспосабливает людей к своим нуждам и так их калечит, что они перестают быть похожими на самих себя". Так и случилось с его Люсьеном Шардоном.

Вместо "святого искусства" он попал в "грязный притон продажной мысли, именуемой газетами", он узнал, что "журналистика - настоящий ад, пропасть беззакония, лжи, предательства", что литература и все искусство - "торговля совестью, умом и мыслью".

Тщетно пытался он сопротивляться, отстаивать свои нравственные принципы, жестокая правда, которую поведал ему журналист Лусто, "обрушилась, точно снежная лавина на душу Люсьена и вселила в нее леденящий холод. Мгновение он стоял молча. Затем его сердце, точно пробужденное этой жестокой поэзией препятствий, загорелось. Люсьен пожал руку Лусто и закричал:

- Я восторжествую!

- Отлично! - сказал журналист.- Еще один христианин выходит на арену на растерзание "зверям".

И Лусто оказался прав, "звери" в конце концов "растерзали" пылкого поэта, у которого не хватило воли для борьбы и победы, как и у сотен и тысяч его собратьев по перу в дни Бальзака, как и у сотен и тысяч Люсьенов в наши дни в так называемом "свободном мире", где всем правят деньги. И Люсьен не только физически погиб, но и "исподличался", подобно журналисту Этьену Лусто, и исстрадался от сознания своего нравственного падения.

"Вот там, подле Корали, сидит молодой человек... Как его имя? Люсьен! Он красив, он поэт и, что для него важнее, умный человек; и что же, он вступит в грязный притон продажной мысли, именуемый газетами, он расточит свои лучшие замыслы, иссушит мозг, развратит душу, ступит на путь анонимных низостей, которые в словесной войне заменяют военные хитрости, грабежи, поджоги и переходы в другой лагерь, по обычаю кондотьеров. Когда же он, подобно тысяче других, растратит свой прекрасный талант на потребу пайщиков газеты, эти торговцы ядом предоставят ему умирать от голода".

Пайщики газеты - в наши дни это херсты, шпрингеры - могущественные короли печати на Западе. Положение вещей нисколько там не переменилось со времен Бальзака, и ныне, как и тогда - "Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания" В. И. Ленин.

 x x x

Не всех, однако, размалывают гигантские жернова буржуазной мельницы, есть личности, сохраняющие свою нравственную чистоту- люди стойкие, крепкие. О них Бальзак пишет с глубочайшим уважением. Это "люди глубоких знаний, закаленные в горниле нужды", это "живая энциклопедия возвышенных умов". Таков в романе кружок д'Артеза. В скромной квартире на улице Катр-Ван - "оазисе в пустыне Парижа", д'Артез и его друзья составляют "федерацию чувств и интересов". Среди них-"неутомимый труженик и добросовестный ученый" Леон Жиро, студент-медик, "в будущем одно из светил парижской Медицинской школы" Орас Бьяншон, "один из лучших живописцев молодой школы" Жозеф Бридо и, наконец, сам глава кружка д'Артез, в котором "все они предугадывали крупного писателя". В последнем, пожалуй, Бальзак изобразил самого себя, по крайней мере такого, каким он стал после мытарств и уступок миру наживы. (В ученический период своей литературной деятельности он во многом напоминал своего героя Люсьена Шардона.)