Смерть в классе - Уолт Уитмен

«Динь-дон! Динь-дон!» — зазвенел однажды утром, когда дополуденные уроки наполовину завершились, маленький колокольчик на столе учителя сельской школы. Всем было прекрасно известно, что так звучало требование тишины и внимательности, и когда требование было исполнено, учитель, невысокий, плотного сложения человек по имени Люгар, заговорил.

— Мальчики, — произнес он, — ко мне поступила жалоба, что накануне вечером кто-то из вас воровал фрукты в саду мистера Николя. И мне представляется, я знаю, кто вор. Тим Баркер, выйдите ко мне, сэр.

Тот, к кому он обращался, вышел вперед. Это был худощавый, симпатичный мальчик лет четырнадцати с веселым, благодушным выражением лица, которое не смогли развеять ни выдвинутое против него обвинение, ни строгий тон и грозный вид учителя. Однако же лицо мальчика было неестественно белым, чтобы казаться здоровым; несмотря на сочный, жизнерадостный вид, оно имело удивительный оттенок, словно в нем пряталась некая внутренняя, и притом страшная, болезнь. Покуда юноша стоял на месте вынесения приговора — месте, столь часто являвшим сцены бессердечной жестокости, обескураженной робкой невинности, поруганного беззащитного детства и растоптанных нежных чувств, — Люгар смотрел на него, насупив брови, и это недвусмысленно давало понять, что он находился не в лучшем расположении духа. К счастью, более достойная и более философская система убеждает людей, что школами можно отлично руководить без плетей, слез и оханья. Мы движемся к тому времени, когда на таких вот педагогов-консерваторов, с их хлыстами, тяжелыми розгами и множеством изощренных методов пытки детей, будут смотреть как на унизительное напоминание о невежественной, жестокой и изжившей себя доктрине.

— Были ли вы прошлым вечером у забора сада мистера Николя? — спросил Люгар.

— Да, — ответствовал мальчишка, — я там был.

— Прекрасно, сэр. Рад, что вы полны решимости сознаться. Значит, вы полагали, что можете украсть и веселиться самым постыдным образом, не понеся за это никакого наказания, верно?

— Я ничего не крал, — поспешно ответил мальчик. Он густо покраснел: то ли от обиды, то ли от страха. — И я не делал вчера вечером ничего постыдного.

— Не дерзите! — с жаром воскликнул учитель, схватив длинный, тяжелый ротанговый хлыст. — Перестаньте юлить, иначе я отхожу вас так, что будете ползать на коленях, вымаливая прощение.

Лицо отрока побледнело, губа задрожала, но он не промолвил ни слова.

— Скажите на милость, сэр, — продолжил Люгар, когда с его лица исчезли видимые признаки гнева, — что вы делали в этом саду? Возможно, вы лишь приняли награбленное, а для более опасной части работы у вас был сообщник?

— Я ходил той дорогой, потому что она находится по пути к дому. Я пришел туда, чтобы встретиться со знакомым и… и… но я не залезал в сад и ничего там не брал. Я бы не стал воровать, даже если бы умирал с голоду.

— Давайте-ка ближе ко вчерашнему вечеру. Свидетели видели, как вы, Тим Баркер, выбирались из-под забора мистера Николя чуть позже девяти с набитым мешком на плечах. По всей видимости, мешок был набит фруктами, а сегодня утром грядки с дынями оказались полностью вычищены. Так что же было в этой сумке, сэр?

Казалось, пламя полыхнуло на лице юноши. Он не произнес ни слова. Вся школа смотрела на него. Пот сбегал по его бледному лбу, словно дождевые капли.

— Говорите же, сэр! — воскликнул Люгар, сопроводив свои слова громким ударом хлыста по столу.

Казалось, мальчик вот-вот упадет в обморок. Но немилосердный учитель, уверенный, что пролил свет на преступление, и торжествующий в предвкушении справедливого сурового наказания, продолжал распаляться. Ребенок же тем временем, казалось, не знал, куда себя девать. Его язык прилип к небу. Он либо был до смерти напуган, либо ему действительно нездоровилось.

— Говорите, кому сказано! — снова прогремел Люгар, а его рука, державшая ротанговый хлыст, выразительно взлетела над головой.

— Я не могу, сэр, — еле слышно просипел бедный юноша. — Я расскажу вам… позже. Прошу вас, позвольте мне сесть на место — мне нездоровится.

— Ну конечно же, как же иначе, — презрительно надул щеки мистер Люгар. — И вы предлагаете мне поверить вашей лжи? Я вас разоблачил, сэр, это очевидно. И я убежден, что вы самый юный преступник в этом штате. Но я отложу решение вашего вопроса еще на час. А затем вызову вас вновь, и, если вы не расскажете всю правду, я сделаю так, что вы еще долго не забудете дыни мистера Николя. Идите на свое место.

Обрадованный столь немилостивым дозволением, дрожащий ребенок, не проронив ни слова, пробрался на свою скамью. Он ощущал себя необычно, в дурмане, словно находился скорее во сне, нежели в реальном мире. Положив руки на парту, он опустил на них голову. Ученики вернулись к своим привычным занятиям, ведь за время царствования Люгара в сельской школе они настолько привыкли к сценам насилия и суровым наказаниям, что подобные эпизоды почти не нарушали их привычного образа жизни.

Сейчас же, покуда идет предоставленный час, мы раскроем тайну мешка и молодого Баркера, оказавшегося прошлым вечером под садовым забором. Мать мальчика была вдовой, и им обоим приходилось во многом себе отказывать. Отец Тима умер, когда тому было шесть лет, и мальчик рос столь хворым и слабым ребенком, что никто не ожидал, что он протянет больше нескольких месяцев. Однако же, ко всеобщему удивлению, бедное дитя выжило и даже, как оказалось, поправило свое здоровье, а также вымахало и преобразилось. Все это произошло благодаря любезной помощи знаменитого врача, который владел поместьем по соседству и интересовался небольшой семьей вдовы. Тим, говорил врач, возможно, сможет перерасти свою болезнь, но все было весьма неопределенно. Это была загадочная хворь, и мало бы кто удивился, лишись он внезапно жизни, будучи здоровым на вид. Поначалу бедная вдова пребывала в постоянной тревоге; но минуло уже несколько лет, и ни одно из висящих над ним несчастий не упало на голову мальчика. Мать же, казалось, уверилась, что он будет жить и станет опорой и поддержкой ей на старости лет. И они боролись вдвоем за существование, перенося бедность и невзгоды, не ропща на судьбу, друг ради друга.

Благодаря приятному нраву Тим завел себе в поселке много друзей, среди которых был юный фермер по имени Джонс, работавший на равных паях со своим старшим братом на огромной ферме по соседству. Джонс частенько дарил Тиму мешок с картофелем, кукурузой или садовыми овощами из собственных