1
Антон Иванович вышел из плацкартного вагона и, остановившись посредине перрона, восторженно воскликнул:
– Эх! Вон оно как!
Его глуховатый голос мгновенно растворился в гуле разговора суетливых пассажиров и грохоте багажных тележек. Он мечтательно вздохнул и уверенно зашагал в людском потоке. Но некоторые оборачивались или с улыбкой разглядывали его широкие парусиновые штаны и льняную праздничную косоворотку.
–Б-р-р, – как бы приводя себя в чувство, периодически встряхивал лысеющей головой Антон Иванович, тихо приговаривая: –Москва-а-а! Ему давно уже опротивела унылая сельская жизнь со спокойным, размеренным темпом, где каждый день похож на предыдущий. Наскучил никогда не меняющийся однообразный пейзаж, опостылела глубинка, где он тридцать с небольшим лет коротал тихие дни. Он мечтал о яркой, насыщенной событиями жизни, о карьере в коллективе успешных мужчин и эффектных женщин, в противовес нынешней скромной должности учётчика кур в птичнике. Особенно раздражало в последнее время присутствие и томные взгляды Верочки из отдела кадров. Выводили из себя и светлая длиннющая коса, и одно и то же робкое пожелание: «Хорошего вам дня, Антон Иванович».
Своим приездом в столицу Антон Иванович был обязан троюродной сестре Анфисе, кондуктору пригородной электрички и по совместительству ночной уборщице в железнодорожной больнице. Она уже год снимала комнату в Москве и пригласила «на разведку» постоянно докучавшего ей брата. Анфиса даже в возрасте оставалась сильной и энергичной. Она отправилась работать в столицу, чтобы помочь своей единственной дочери Тоне. Та вышла замуж за тракториста, родила двух сыновей, а спустя некоторое время муж стал выпивать и буянить. Тоня вернулась к маме, и денег стало не хватать.
Так Антон Иванович оказался в Московской трёхкомнатной коммунальной квартире, где, кроме них с Анфисой, жили дворник в почтенных летах и два студента. Они занимали соседние комнаты.
Утром Анфиса ушла на работу. Антон Иванович выглянул из окна тёмной, обшарпанной комнатки и подставил своё круглое конопатое лицо под летние солнечные лучи. Вскоре его внимание привлёк чёрный автомобиль представительского класса, припаркованный возле соседнего дома.
Водитель, долговязый кудрявый парень в белой наглаженной рубашке, степенно вышел из машины, распахнул заднюю дверь и застыл в ожидающей позе. Через некоторое время из подъезда вышла высокая полная дама, показавшаяся Антону Ивановичу тёмным тучным пятном без возраста. Однако по тому, как она одной рукой легко поправила огромный капроновый бант на чёрной блузке, а другой небрежно поднесла к губам серебристый мундштук с папироской, он сразу разглядел в ней важную особу. Антон Иванович даже на расстоянии увидел в ней женщину, которая знает, как надо держать жизнь в узде.
– Доброе утро, Дана Маркеловна! – чётко и громко произнёс парень-водитель.
Тёмное пятно вяло кивнуло чёрной шляпкой, похожей на гриб-чернушку, и медленно загрузилось на заднее сидение.
Антон Иванович, прищурившись, скрупулёзно разглядывал все детали непривычной для него сцены, потом проводил взглядом уменьшающийся в дали улицы автомобиль, и задумчиво опустился на старенькую скрипучую раскладушку.
Спустя час раздумий ему в голову пришла дерзкая идея – стать любовником этой дамочки.
Он верил в тот факт, что жизнь готовит для каждого свой сценарий, но теперь ему не терпелось вмешаться в её планы и подкорректировать свою судьбу. Вообще он имел спокойный характер, не любил спешить, избегал спонтанности, только изредка мог решиться на что-нибудь незапланированное, обычно же он был трусливым во многих жизненных обстоятельствах и думал, что во всём нужен чёткий расчёт.
Антон Иванович считал себя начитанным человеком, ему нравились романы, которые к ним в село иногда привозили из областной библиотеки. Погружаясь в очередную историю, он представлял себя на месте авантюрного героя-искусителя и даже отрастил щегольские усы с завитушками, над которыми заливисто смеялись деревенские девушки.
Этой ночью Антон Иванович не спал, он выстраивал поэтапный план действий, подобно пауку, который плетёт свою паутину ночью, а утром, притаившись, поджидает жертву.
Он слышал, как в соседней комнате натужно кашлял дворник, как студенты всю ночь учили непонятные ему слова: «Мускулус, дисталис, экстернус…» и просчитывал в это время все детали своего сценария. Сюжет, конечно, получался избитый, но развязка приносила ему огромное удовлетворение.
Утром следующего дня Антон Иванович приступил к выполнению своего плана, его первого пункта «Информация» и расспросил соседа-дворника о водителе и представительной дамочке. Дворник рассказал ему, что, по слухам, этот автомобиль принадлежит директору овощебазы, а подъезжает он к соседнему дому, потому что здесь проживает дочь важной дамочки, Инга и внучка Ирочка, которая учится играть на «пианинах».
Антон Иванович сразу же приступил к делу: следуя пункту «Знакомство», он спрятался за широким корявым стволом дуба и стал ждать.
Из подъезда показалось тучное пятно в шляпке. Роняя пепел на асфальт, оно медленно остановилось и уставилось в тихий закоулок, откуда в прошлое утро приехал чёрный автомобиль.
Антон Иванович решительно взял курс на свою цель и, набрав скорость, приблизился к дамочке вплотную.
Вблизи эта женщина оказалась намного крупнее, чем смотрелась из окна второго этажа, и совсем не подходила под образ элегантной москвички его мечты.
Лоб Антона Ивановича поравнялся с её пухлым подбородком. Но на вместо того, чтобы склониться в глубоком реверансе перед кавалером, как он представлял, пару раз отрывисто выдохнула отвислыми губами горький дым на его жидкую шевелюру и хрипло произнесла: «Отошёл!»
Антон Иванович не пошевелился, он не планировал сдаваться.
В это время подъехал чёрный автомобиль. Водитель в белой рубашке проворно выгрузил из багажника большой пластмассовый ящик с крепкими спелыми помидорами и, улыбаясь направился к даме. Он, не обращая внимание на Антона Ивановича, весело заговорил с дамочкой:
– Доброе утро! Ящики уже можно заносить к Инге Леонидовне?
Она небрежно кивнула, направляясь в сторону автомобиля. Антон Иванович понял, что теряет драгоценное внимание этой важной особы и решил устроить небольшой перфоманс: он схватил из ящика первый попавшийся помидор, закинул его себе в рот и предпринял усилие разом проглотить его. Дана Маркеловна поморщилась, глядя, как круглое, побагровевшее лицо Антона Ивановича «ходит ходуном», словно он бешено вращает во рту этот увесистый овощ.
Водитель тоже оторопел. Антон Иванович, выпучив глаза, всё же шумно проглотил помидор, предварительно забрызгав свои щегольские усы и праздничную косоворотку.
– Надеюсь, концерт окончен? – низким голосом спросила дама, не спеша опускаясь на заднее сидение.
– Я просто хотел… – сдавленным голосом начал Антон Иванович, но она, перебив его, обратилась к водителю:
– Ваня, ящики после занесёшь, поехали.
Следующей ночью, анализируя свой провал, Антон Иванович восстанавливал в памяти образ этой дамочки: чёрная шляпка, казавшаяся ему нелепой, впалые бесцветные глазки, губы. сложенные в надменную гримасу. Он зажмурился, тщательнее представляя её лицо:
– Ах, да, – прошептал он, умащиваясь на узкой раскладушке, – ещё большой рыхлый нос.
Но несмотря на все внешние недостатки Даны Маркеловны, этой ночью в нём проснулся донжуан, ловелас и охотник за женскими сердцами одновременно.
С утра Антон Иванович снова занял
