— Отъ миссъ Лиллертонъ? сказалъ Томсонъ, внезапно мѣняясь въ лицѣ. — Пожалуста, садитесь.
Мастеръ Тотль сѣлъ и все время, пока Томсонъ читалъ записку, внимательно смотрѣлъ на портретъ архіепископа кентэрбёрійскаго, висѣвшій надъ каминомъ.
Окончивъ чтеніе, мистеръ Томсонъ всталъ съ мѣста и съ сомнѣніемъ взглянулъ на Парсонса.
— Позвольте спросить, сказалъ онъ, обращаясь къ Ваткинсу Тотлю: — знакомъ ли вашъ другъ съ цѣлью вашего посѣщенія?
— Ему извѣстна эта цѣль не хуже моего, отвѣчалъ Ваткинсъ, съ выразительнымъ взглядомъ.
— Въ такомъ случаѣ, сэръ, сказалъ Томсонъ, сжимая обѣ руки Тотля: — позвольте мнѣ въ присутствіи общаго нашего друга принести вамъ самую искреннюю благодарность за великодушное участіе, которое принимали вы въ этомъ дѣлѣ,
«Онъ воображаетъ, что я хочу при этомъ случаѣ сдѣлать пожертвованіе, — подумалъ Тотль. — Странные эти люди! Только и думаютъ о себѣ.»
— Я очень сожалѣю, сэръ, что съ перваго знакомства не понялъ вашихъ намѣреній, продолжалъ Томсонъ. — Безкорыстно и великодушно, въ всякомъ смыслѣ слова! Очень мало найдется такихъ людей, которые поступили бы по вашему примѣру.
Мистеръ Ваткинсъ Тотль не могъ не подумать, что послѣднее замѣчаніе относилось къ нему въ видѣ комплимента, и потому не удивительно, что онъ предложилъ Томсону довольно поспѣшный вопросъ:
— Скажите, когда же будетъ сватьба?
— Во вторникъ, отвѣчалъ Томсонъ: — во вторникъ по утру, въ половинѣ девятаго.
— Необыкновенно рано, замѣтилъ Ваткинсъ Тотль, съ видомъ торжественнаго самоотверженія. — Едва ли я успѣю пріѣхать сюда такъ рано.
(Эти слова предназначались для шутки.)
— Ради Бога, не стѣсняйте себя, мой добрый другъ! отвѣчалъ Томсонъ, полный восторга, и снова отъ чистаго сердца пожимая Ваткинсу руку; — вы можете пріѣхать къ завтраку.
— Какъ! сказалъ Парсонъ, съ такимъ удивительнымъ выраженіемъ, какого еще никогда не показывалось на человѣческомъ лицѣ.
— Что!? воскликнулъ Ваткинсъ Тотль, въ одинъ моментъ съ Парсонсомъ.
— Я говорю, что вы можете пріѣхать къ завтраку, хотя присутствіе ваше при бракосочетаніи доставило бы вамъ величайшее удовольствіе.
Мистеръ Ваткинсъ Тотль прислонился къ стѣнѣ и устремилъ на Томсона безумные взоры.
— Томсонъ, сказалъ Парсонсъ, нетерпѣливо приглаживая лѣвой рукой шляпу: — кого ты подразумѣваешь подъ словомъ «намъ»?
Въ свою очередь и на лицѣ мистера Томсона отразилась безсмысленность.
— Вы спрашиваете кого? отвѣчалъ онъ: — миссъ Лиллертонъ, которая въ тотъ день перемѣнитъ имя свое на мистриссъ Томсонъ, то есть….
— Пожалуста, не смотри ты на этого безумца! сердито воскликнулъ Парсонсъ, въ то время, какъ судорожныя измѣненія лица Ваткинса Тотля привлекли на себя изумленные взгляды Томсона: — лучше объясни мнѣ въ двухъ-трехъ словахъ содержаніе этой записки.
— Эта записка, отвѣчалъ Томсонъ:- отъ миссъ Лиллертонъ, съ которой вотъ ужъ пять недѣль, какъ я обрученъ. Ея удивительная скромность и странныя понятія о нѣкоторыхъ предметахъ лишали меня всякой возможности окончить какіе дѣло. Въ своей запискѣ миссъ Лиллертонъ увѣдомляетъ меня, что она открылась мистриссъ Парсонсъ въ нашихъ отношеніяхъ и просила ее быть посредницей между нами, что мистриссъ Парсонсъ сообщила обстоятельство дѣла вотъ этому почтенному джентльмену, мистеру Тотлю, и что онъ, мистеръ Тотль, въ самыхъ искреннихъ и деликатныхъ выраженіяхъ, вызвался помогать намъ во всемъ и даже принялъ на себя трудъ доставить это записку, въ которой заключается обѣщаніе, такъ долго мною ожидаемое. — Я надѣюсь, чтобы когда нибудь могъ достойно отблагодарить мистера Тотля за его великодушный поступокъ.
— Прощай, Томсонъ! смазалъ Парсонсъ, не медля долѣе ни минуты и увлекая съ собой разстроеннаго Тотля.
— Посидите пожалуста! не хотите ли выпить вина? сказалъ Томсонъ.
— Нѣтъ, благодарю покорно! я и то много пилъ, отвѣчалъ Парсонсъ, выходя изъ гостиной, сопровождаемый Ваткинсомъ, потерявшимъ всякое сознаніе о происходившемъ вокругъ него.
Мистеръ Габріэль всю дорогу свисталъ, прошелъ съ полъ-мили далѣе своихъ ворогъ, потомъ вдругъ остановился и сказалъ:
— Надобно правду сказать, ты умный малый, Тотль!
— Не знаю, отвѣчалъ несчастный Ваткинсъ.
— Пожалуй ты скажешь теперь, что всему виновата Фанни? спросилъ Габріэль.
— Ничего не знаю, отвѣчалъ совершенно разстроенный Тотль.
— Впередъ, сказалъ Парсонсъ, поворачиваясь къ дому: — когда будешь дѣлать предложеніе, то говори яснѣе и не пренебрегай никакимъ случаемъ; и впередъ, когда запрутъ тебя въ долговое заведеніе, то жди, когда я пріѣду выручить тебя.
Неизвѣстно, какимъ образомъ и въ которомъ часу мистеръ Ваткинсъ Тотль возвратился въ улицу Сесиль. На другое утро сапоги его стояли у наружныхъ дверей его спальни, и, основываясь на донесеніи его хозяйки, мы знаемъ, что онъ въ теченіе сутокъ не выходилъ оттуда и не принималъ никакой пищи. Въ концѣ двадцати-четырехъ часового періода на кухнѣ держался совѣтъ: не пригласить ли приходскаго старосту и не выломать ли двери спальни мистера Тотля; какъ вдругъ раздался звонокъ и мистеръ Тотль потребовалъ себѣ чашку молока съ водой. На другое утро онъ пилъ и ѣлъ какъ обыкновенно, — спустя недѣлю, и именно когда онъ прочиталъ въ газетѣ списокъ послѣднихъ сватебъ, аппетитъ его снова потерялся и послѣ того уже никогда къ нему не возвращался.
Спустя еще нѣсколько недѣль въ каналѣ Регента нашли тѣло утопившагося джентльмена. Въ карманахъ его находилось четыре шиллинга и три съ половиной пенса; брачное объявленіе отъ какой-то лэди, вырѣзанное изъ воскресной газеты, зубочистка и футляръ для визитныхъ карточекъ, по которому, какъ утверждали всѣ, весьма легко можно было бы узнать и несчастнаго джентльмена, еслибъ не встрѣтилось къ тому препятствія, а именно: на карточкахъ не было отпечатано имени, впрочемъ, многіе полагали и даже узнавали въ утопленникѣ мистера Ваткинса Тотля изъ улицы Сесиль. Предположеніе это оправдывалось тѣмъ, что мистеръ Тотль за недѣлю передъ этимъ происшествіемъ провалъ съ квартиры своей безъ вѣсти и до сихъ поръ еще нигдѣ не отъискивался.
Скиццы (Sketches) Чарльза Диккенса>
1851
