В этой безвкусной круглой комнате мисс Кэру застала молодую двадцатитрехлетнюю девушку с милым, открытым лицом, тонкой фигуркой и нежным пурпуром красивых губ. Ее свободная, не выражавшая никакого стеснения, поза показывала, что она знала о своей привлекательности от многочисленных своих поклонников. О том же свидетельствовали тщательность ее туалета, изящество ее черного платья, безукоризненность перчаток, ботинок, шляпы. Тем не менее, она была заметно взволнована необычайностью своего положения.
— Здравствуйте, мисс Гофф. Извините, что заставила вас ждать. Я была на прогулке.
— Я очень недолго ждала вас, — ответила мисс Гофф, с завистью смотря на рыжий цвет волос Лидии, который, по ее мнению, был гораздо аристократичнее, чем плебейский темный цвет ее собственных волос. Она сдержанно ответила на пожатие протянутой ей руки и после некоторого раздумья относительно того, что предписывают ей теперь делать правила светских приличий, решилась сесть. Мисс Кэру села против нее и внимательно стала вглядываться в свою гостью, которая сидела выпрямившись на своем кресле и, желая скрыть овладевшее ею смущение, против воли изобразила на лице натянутое высокомерие.
— Мисс Гофф, — обратилась к ней Лидия после некоторого молчания, сделавшего ее слова более выразительными. — Не откажетесь ли вы поселиться у меня на продолжительное время? В этом уединенном замке мне очень нужно общество приятельницы моих лет и моего круга. Я прежде всего подумала о вас.
— Вы очень любезны, — решительно ответила она, — но мое и ваше положение в обществе далеко не схожи, мисс Кэру. Я не имею возможности вести праздную жизнь. Мы ведь очень бедны, и я должна помогать матери своим заработком.
— Я думаю, мисс Гофф, что пребывание у меня не послужит вам препятствием к выполнению ваших обязанностей и добрых намерений. Я, может быть, заражу вас своими дорогостоящими привычками к роскоши. Но будьте уверены, что я дам вам также возможность удовлетворить их.
— Я бы не хотела привыкнуть к роскоши, — сказала грустно Алиса. — Мне ведь предстоит в будущем удовлетворяться очень скромными условиями.
— Это вовсе не так уж неизбежно, милая мисс Гофф. Скажите мне откровенно: чем вы думали добывать себе средства к жизни? Вероятно, преподаванием, не правда ли?
Алиса смущенно подтвердила это.
— Но вы вовсе не созданы для этого, — продолжала Лидия, — вы, наверное, скоро выйдете замуж. А будучи учительницей, вам вряд ли удастся заключить хороший и достойный вас брак. Наоборот, в качестве праздной женщины, с привычками к роскошной жизни, вы найдете гораздо более завидную партию. Это большое искусство — умение быть богатой, и искусство необходимое, если вы хотите выйти замуж за богатого человека.
— Я не собираюсь замуж, — сухо ответила Алиса. Она почувствовала, что уже время прекратить беззастенчивое вторжение этой аристократки в ее жизнь и ее мечты. — Если я приму ваше предложение поселиться в замке, то без всяких тайных расчетов, будьте в этом уверены.
— Это именно было то, в чем я была вполне уверена, дорогая мисс Гофф. Поселитесь у меня без задних мыслей, и, надеюсь, мы будем приятельницами.
— Но… — нерешительно начала Алиса, смущенная оборотом, который приняли их переговоры. Она скомкала какую-то фразу и ждала от Лидии более определенного указания на то, чего она от нее хочет. Но Лидия сказала то, что хотела сказать, и, очевидно, ждала, чтобы высказалась ее собеседница.
— Я не вполне поняла, мисс Кэру, какие обязанности хотели бы вы возложить на меня?
— Мои требования довольно велики, — с преувеличенной серьезностью ответила Лидия. — Я жду от вас гораздо большего, чем от простой профессиональной компаньонки.
— Но я смотрю на себя, как на профессиональную компаньонку, — возразила Алиса, — и хотела бы ею быть.
— Почему?
Алиса еще больше смутилась, и в ней поднялись досада и раздражение против собеседницы.
— Право, это трудно объяснить…
— Но вы не хотите этим, надеюсь, сказать, что отказываетесь от моего предложения, — спокойно прервала ее Лидия. — Чего вы боитесь, мисс Гофф. Вы будете совсем близко от своей семьи и сможете вернуться домой, как только будете недовольны мною.
Алиса испугалась, не уронила ли она своего достоинства какими-нибудь неловкими словами и неаристократическими манерами. Ее недоброжелательство к Лидии росло. Ей казалось, что в этом доме, где царят капризы богатой аристократки, ее воля и желания не будут ставиться ни во что. В ней мелькнуло подозрение, — она часто слышала толки о низости богатых людей, — что в конце концов она будет обманута в плате за свои труды. Но, не умея защититься от спокойного и уверенного тона мисс Кэру, она проговорила первое, что ей пришло в голову:
— Мне нужно некоторое время для размышлений.
— Время для того чтобы освоиться со мною, не правда ли? Хорошо. Окончательный свой ответ вы можете отложить на какой вам угодно срок.
— Я сообщу вам свое решение завтра, — уже совсем официально проговорила Алиса.
— Прекрасно, благодарю вас. Я пошлю со слугою записку к госпоже Гофф и предупрежу ее, чтобы она не ждала вас раньше завтрашнего дня.
— Нет… вы не так поняли… Я не предполагала так сразу остаться здесь… — растерянно комкала слова Алиса, чувствуя себя запутавшейся в сетях, расставленных Лидией.
— Знаете что, мисс Гофф? После обеда мы совершим прогулку до города, зайдем к вам домой, и там вы захватите с собою все, что вам необходимо. Но даже это излишне. Я могу вам пока одолжить все необходимое.
Алиса уже не решалась возражать.
— Я боюсь, что показалась вам грубой, — растерянно проговорила она. — Потом я так мало годна к чему-нибудь, что вы скоро совсем разочаруетесь во мне и…
— Полноте, мисс Гофф, не стыдно ли вам говорить об этом? В вас нет и тени грубости, но вы, как вижу, сильно дичитесь людей. У вас сразу появляется желание бежать прочь, как только вы видите перед собою новые лица и новую обстановку.
Алиса, всегда прекрасно владевшая собою и никогда не терявшаяся в уилстокенском обществе, настолько почувствовала неопровержимость этих слов, что не нашла больше ни слова в свою защиту.
Лидия продолжала:
— Мои привычки складывались во время моих постоянных путешествий с покойным отцом, а потому мне чужды стеснение и застенчивость. Итак, вы остаетесь. Мы обедаем рано — в шесть часов.
Алиса уже пообедала в два, но не решилась почему-то признаться в этом.
— Хотите, я покажу вам вашу комнату? — не унималась Лидия. — А как вы находите эту гостиную? Она немного смешна, неправда ли? Я редко бываю в ней.
Она оглянулась вокруг себя так, как будто комната принадлежала не ей, а кому-то чужому. Затем она встала и повела Алису в комнату верхнего этажа, предназначенную ею для Алисы и обставленную очень комфортабельно и уютно.
— Если эта комната вам не нравится или если вы не можете устроиться в ней по своему вкусу, мы найдем для вас другую, более подходящую. Теперь я вас оставлю здесь. Придите в мой будуар, когда будете готовы.
— А где он? — с тоской спросила Алиса.
— Позвоните лучше всего, когда захотите прийти. Я пошлю к вам горничную.
Алиса, испугавшаяся горничной еще больше, чем госпожи, поспешила отказаться.
— Я привыкла сама себе услуживать, мисс Кэру, — пояснила она.
— Называйте меня, пожалуйста, Лидией, это проще, — сказала та. — Иначе мне и всем здесь будет казаться, будто вы обращаетесь к покойной владелице этого замка, моей старой тетке.
С этими словами она вышла из комнаты.
Алиса считала, что у нее есть женское чутье и умение придавать комнате уютный, жилой и приятный вид. Она любила время от времени переставлять мебель в гостиной их дома и то и дело украшала ее дешевыми кретоновыми занавесками[4], японскими бумажными веерами и сделанными под фарфор глиняными безделушками. Здесь она почувствовала, что после того, как она проведет ночь в роскошной комнате, в которую привела ее Лидия, ей уже никогда не будет хорошо в родном доме.
Все, что она до сих пор читала и думала о преимуществах скромной простоты перед роскошью, напомнило ей басню о Лисе и Винограде[5]. Она с отвращением представила себе шестипенсовый китайский зонт над камином, кретоновые занавески над кроватью, дешевые тюлевые портьеры на окне вместо дорогих материй и ценных безделушек, украшавших ее новую спальню. Уже без радости смотрела она на большое трехстворчатое зеркало, в котором она могла видеть себя во весь свой рост и со всех сторон, на туалетный столик со всеми нужными и ненужными изящными мелочами, на котором стояло другое, тоже большое, овальной формы зеркало. Зеркала навели жуть на Алису. При виде своего отражения глядящего на нее со всех сторон, ей стало казаться, будто и сзади у нее появились глаза. Она еще никогда не созерцала такого полного и всестороннего отражения своей фигурки. И вся ее фигура, которая раньше казалась ей такой привлекательной, представилась грубой и плебейской в этих зеркалах.
