Юз Алешковский - Собрание сочинений Т 3

Вот приеду я на БАМ –
Первым делом парню дам…
Дам ему задание
Явиться на свидание.

Он бедовый, он придёт,
Он дымком затянется,
На груди моей заснёт,
В ней навек останется.

Только чё я не видала
В романтике ентовой?
Я уже парням давала
В палаточке брезентовой.

Любили меня, лапочку,
Довольны были мной
В брезентовой палаточке
За ширмой расписной.

Я много чего строила,
Была на Братской ГЭС,
Но это всё, по-моему,
Казённый интерес.

И "кисы" мы, и "ласточки"
За наш за нежный труд,
Да вот из той палаточки
Нас замуж не берут.

Я плакала тихонечко,
Я напивалась в дым,
Я мчалася в вагончике
По рельсам голубым.

В брезентовой палаточке
За ширмой расписной –
Жисть моя в белых тапочках,
А рядом – милый мой.

Лондон – милый городок,
Там туман и холодок,
А Профьюмо – министр военный –
Слабым был на передок.

Он парады принимал,
Он с Кристиной Киллер спал
И военные секреты
Ей в постели разглашал.

Вышло так оно само –
Спал с Кристиной Профьюмо.
А майор товарищ Пронин
Кочумал всю ночь в трюмо.

Лондон – милый городок,
Там туман и холодок,
Только подполковник Пронин
Ни хрена просечь не смог.

Он сказал себе: "Ны-ны,
Мы не так печём блины,
Чтобы выведать все тайны,
Мы отныне влюблены!"

…И японский атташе
был Кристине по душе.
Отдалась ему девчонка
Через полчаса уже.

Он в соитии молчал,
Обстановку изучал,
Чтобы выведать все тайны,
Трое суток не кончал.

Дело было таково,
Что, добившись своего,
Он был премирован "Маздой"
И полковничьей звездой.

Лондон – милый городок,
Там туман и холод.
Если ты министр военный,
Контролируй передок.

Если ты министр военный
то не блядствуй – будь таков,
как Суворов, как Кутузов,
и, само собой, Хрущев.

Из вида не теряя главной цели,
Суровой правде мы глядим в лицо:
Никита оказался пустомелей,
Истории вертевшей колесо.

Он ездил по Советскому Союзу,
Дешёвой популярности искал,
Заместо хлеба сеял кукурузу,
Людей советских в космос запускал.

Он допускал опасное зазнайство
И, вопреки усилиям ЦК,
Разваливал колхозное хозяйство
Плюс проглядел талант Пастернака.

Конечно, он с сердечной теплотою
Врагов народа начал выпускать,
Но водку нашу сделал дорогою
И на троих заставил распивать.

А сам народной водки выпил много.
Супругу к светской жизни приучал.
Он в Индии дивился на йога.
По ассамблее каблуком стучал.

Он в Африке прокладывал каналы,
Чтоб бедуинам было где пахать…
Потом его беспечность доконала,
И он поехал в Сочи отдыхать.

А в это время со своих постелей
Вставали члены пленума ЦК.
Они с капустой пирогов хотели.
Была готова к выдаче мука.

Никита крепко осерчал на пленум,
С обидой Микояну крикнул: "Блядь!"
Жалея, что не дал под зад коленом
Днепропетровцам, растуды их мать…

Кирнувши за наличные "Столичной",
Никита в сквере кормит голубей.
И к парторганизации первичной
Зятёк его приписан Аджубей…

Эрнесто Че Гевара
Гавану покидал.
Поскольку лёгкой жизни
Он сроду не видал.

"Прощай, родная Куба,
прощай, мой вождь Фидель,
прощай, мой министерский,
мой кожаный портфель!"

"Хоть курочку в дорогу
возьми!" – кричат друзья.
Сказал Гевара строго:
"Мне курочку нельзя.

Мне курочку не надо,
Я в нищую суму
Кусочек рафинада
Кубинского возьму.

Возьму его я с собою,
До гроба пронесу,
А если будет горько,
Возьму и пососу".

Разлука ты, разлука,
Чужая сторона.
Марксистская наука
Теперь ему жена.

Тираны, трепещите!
Мужайтеся, рабы!
Придёт вам избавленье
От классовой борьбы.

Есь зоопарк чудесный
В районе Красной Пресни.
Там смотрят на животных москвичи.
Туда-то на свиданье
С холостяком Ань-Анем
Направилась из Лондона Чи-Чи.

Мечтая в реактивном самолёте
О штуке посильней, чем "Фауст" Гёте.

Она сошла по трапу,
Помахивая лапой.
Юпитеры нацелились – бабах!
Глазёнки осовелые,
Штанишки снежно-белые,
Бамбуковая веточка в зубах.

А между тем китайское посольство
За девушкой следило с беспокойством.

Снуют администраторы
И кинооператоры
И сыплют им в шампанское цветы.
Ань-Ань, медведь китайский,
С улыбкой разъебайской
Дал интервью: Чи-Чи – предел мечты.

Но между тем китайское посольство
За парочкой следило с беспокойством.

Оно Чи-Чи вручило
Доносы крокодила
И докладную
От гиппопотама:
Ань-Ань с желаньем низким,
А также ревизионистским
Живёт со львом из Южного Вьетнама.

Дэн Сяопин Ань-Аню
Готовит указанье
"О половых задачах в зоопарке".
Ответственность и нервы…
Использовать резервы…
И никаких приписок по-запарке.

Чи-Чи-Чи-Чи, ты будешь вечно юной.
Чи-Чи-Чи-Чи, читай Мао Цзэдуна.
Вот эта штука в красном переплёте
Во много раз сильней, чем "Фауст" Гёте

И принял Ань решенье боевое –
С ней совершить сношенье половое.

Уж он на неё наскакивал
И нежно укалякивал,
Пообещал и кофе, и какао.
Но лондонская леди
Рычала на медведя
И нежно к сердцу прижимала Мао.

Целуя штуку в красном переплёте,
Которая сильней, чем "Фауст" Гёте.

Ань-Ань ревел и плакал,
От страсти пол царапал
И перебил две лапы хунвейбинке.

А за стеной соседи,
Дебелые медведи,
Любовь крутили на казённой льдинке.

А за стеной соседи,
Дебелые медведи,
Любовь крутили на казённой льдинке.
Китайское посольство
Следило с беспокойством,
Как увозили в Лондон хунвейбинку.

Она взошла по трапу,
Хромая на две лапы.
Юпитеры нацелились – бабах…
Глазёнки осовелые,
Штанишки снежно-белые,
Бамбуковая веточка в зубах…

Ань-Ань по страшной пьянке
Пробрался к обезьянке
И приставал к дежурной тёте Зине…
Друзья, за это блядство,
А также ренегатство
Ответ несёт правительство в Пекине.

Раз я в Питере с другом кирнул,
Он потом на Литейный проспект завернул,
И всё рассказывает, всё рассказывает,
И показывает, и показывает.

Нет белых чайников в Москве эмалированных,
А Товстоногов – самый левый режиссёр.
Вода из кранов лучше вашей газированной,
А ГУМ – он что? Он не Гостиный Двор.

Вы там "Аврору" лишь на карточках видали,
И Невский – это не Охотный Ряд.
Дурак, страдал бы ты весь век при капитале,
Когда б не питерский стальной пролетарьят.

А я иду молчу, и возражать не пробую,
Чёрт знает что в моей творится голове,
Поёт и пляшет в ней "Московская особая",
И нет в душе тоски по матушке-Москве.

Я ещё в пирожковой с кирюхой кирнул,
Он потом на Дворцовую площадь свернул,
И всё рассказывает, всё рассказывает,
И показывает, и показывает.

У вас в Москве эмалированных нет чайничков,
Таких, как в Эрмитаже, нет картин.
И вообще, полным-полно начальничков,
А у нас товарищ Толстиков один.

Давай заделаем грамм триста сервелата!
Смотри, дурак, на знаменитые мосты.
На всех московских ваших мясокомбинатах
Такой не делают копчёной колбасы.

А я иду молчу и возражать не пробую,
Чёрт знает что в моей творится голове,
Поёт и пляшет в ней "Московская особая",
И нет в душе тоски по матушке-Москве.

Я и в рюмочной рюмку с кирюхой кирнул,
Он потом на какой-то проспект завернул,
И всё рассказывает, всё рассказывает,
И показывает, и показывает.

Нет белых чайничков в Москве эмалированных,
А ночью белою у нас светло, как днём.
По этой лестнице старушку обворовывать
Всходил Раскольников с огромным топором.

Лубянок ваших и Бутырок нам не надо.
Таких, как в "Норде", взбитых сливок ты не ел.
А за решёткой чудной Летнего, блядь, сада
Я б все пятнадцать суток отсидел.

А я иду молчу и возражать не пробую,
Чёрт знает что в моей творится голове,
Поёт и пляшет в ней "Московская особая",
И нет в душе тоски по матушке-Москве.

Мотоцикл патрульный подъехал к нам вдруг,
Я свалился в коляску, и рядом – мой друг…
"В отделение!" А он всё рассказывает,
И показывает, и показывает.

Нет белых чайничков в Москве эмалированных,
А Товстоногов самый…отпустите, псы!
По этой лестнице старушку обштрафовать…
Такой не делают копчёной колбасы…