…В России двадцать пять миллионов семейств. На руках у каждой матери — младенец-мальчик. Если бы все эти двадцать пять миллионов матерей были патриотками, они изо дня в день учили бы своих сыновей: «Запомни одну истину, храни ее в сердце, живи ею и, если потребуется, умри за нее: наш патриотизм — устарелый, обветшалый, средневековый; современный же патриотизм, истинный патриотизм, единственно разумный патриотизм — это верность народу неизменно и верность правительству, если оно того заслуживает». Когда вырастут эти двадцать пять миллионов сознательных патриотов, моему преемнику придется очень и очень подумать, прежде чем он решится расстрелять тысячу несчастных безоружных манифестантов, смиренно взывающих к его доброте и справедливости, как сделал это я на днях.
(Задумчивая пауза.) Да, на меня, видимо, подействовали эти неприятнейшие газетные вырезки, которые я нашел у себя под подушкой. Прочитаю-ка я их еще разок и поразмыслю над ними… (Читает.)
ИЗБИЕНИЕ ПОЛЬСКИХ ЖЕНЩИН
Жестокое обращение с женами запасных. Одна женщина убита.
(Спец. телегр. «Нью-Йорк таймс».)
Берлин, 27 ноября
Взбешенные тем, что польские солдаты не пожелали оставить своих жен и детей, русские власти в городе Кутно на польской границе проявили невероятную жестокость.
Одна женщина забита до смерти, многие ранены. 50 человек брошено в тюрьму. Некоторых заключенных подвергали пыткам до тех пор, пока они не потеряли сознание.
Подробности расправы неизвестны, но имеются сведения, что казаки отрывали запасных от их жен и детей, а потом избивали нагайками женщин, выбежавших на улицу вслед за мужьями.
Если не удавалось найти солдата, на улицу за волосы вытаскивали его жену и били ее. Как сообщают, главный представитель власти в этом районе и командир полка видели все происходящее.
Зверскому избиению подверглась девушка, помогавшая распространять социалистические листовки.
ЦАРЬ — ПОМАЗАННИК БОЖИЙ
Перед его посещением Новгорода люди провели ночь в посте и молитве.
(«Таймс», Лондон; «Таймс», Нью-Йорк.)
27 июля 1904 г.
Корреспонденты лондонской «Таймс» в России приводят нижеследующее сообщение «Петерсбургер цайтунг» о недавнем посещении Новгорода царем, в качестве иллюстрации верноподданнических чувств, которые русские считают необходимым демонстрировать своему царю.
«Глубоко волнующим зрелищем было благословение воинства, набожно опустившегося на колени перед Его Величеством. Его Величество поднял над головой икону и благословил воинство от своего имени и от имени императрицы.
Тысячи людей рыдали от переполнявшего их души восторга. Воспитанницы женских школ разбрасывали розы по пути следования монарха.
Люди теснились вокруг экипажа, стремясь навеки запечатлеть в памяти обожаемые черты помазанника божия.
Многие старики провели ночь перед этим в посте и молитве, дабы быть достойными с чистой и незапятнанной душой взглянуть на царский лик.
Народ, удостоившийся лицезрения своего царя, продолжает ликовать».
Царь (взволнованно). Какой позор! Какая неприятность! И до чего нелепо! Подумать, что это я натворил столько жестокостей… Тут уж не спрячешься от личной ответственности — сам виноват! А ведь это меня встречали как божество, мне они поклонялись! (Смотрится в зеркало.) Мне, такому чучелу, такой морковке! Одной рукой я засекал до смерти ни в чем не повинных женщин и пытал заключенных, а другой — поднимал к небесам свой фетиш, призывая небесного коллегу ниспослать благословение на покорных мне тварей, которым я и мои предки, с его святого одобрения, уже четыре долгих века доставляем все муки ада.
Ну и ну! Подумать только, что это чучело в зеркале, эту морковку, огромная нация, несметная масса людей, чтит как божество, и никто не смеется! А чучело-то заодно еще и опытный, профессиональный дьявол, однако никто не удивляется, слова не молвит по поводу такой несообразности! Неужто человечество совсем ничего не стоит! Неужто его выдумали и смастерили просто так, от нечего делать? И неужто оно само себя не уважает? Боюсь, что я тоже теряю к нему уважение, а заодно и к себе… Одно спасение — платье! Платье, которое дает почет, поднимает дух, самый щедрый дар небес человеку, его единственная защита от саморазоблачения! Платье, обманывающее нас, сообщающее нам благородство, которого у нас нет! О, сколь милосердно платье, сколь могущественно, сколь благодетельно и драгоценно! Мое, например, может превратить ничтожное создание в колосса, в титана. Оно может заставить весь мир уважать меня, оно может вернуть мне самоуважение, которое я теряю. Пойду-ка я надену свое платье.
МОНОЛОГ КОРОЛЯ ЛЕОПОЛЬДА В ЗАЩИТУ ЕГО ВЛАДЫЧЕСТВА В КОНГО[95]
Король (швыряет на пол брошюры, которые читал. Возбужденно ерошит пышную бороду, стучит по столу кулаком, время от времени выкрикивает нецензурные слова; в промежутках между возгласами опускает голову и, целуя крест Людовика XI, висящий у него на груди, покаянно бормочет молитвы; затем встает, весь потный, красный, и, жестикулируя, принимается шагать взад и вперед по комнате). Ох, попадись они мне! (Суетливо целует крест, бормочет.) Сколько миллионов я потратил за эти двадцать лет, чтобы заткнуть рот борзописцам обоих полушарий, а правда нет-нет да и просачивается наружу. Сколько миллионов я потратил на религию и искусство, а что получил? Ничего. Никакой благодарности. Газеты умышленно замалчивают мои щедроты. В газетах ничего, кроме клеветы, оголтелой клеветы, одной только клеветы. Даже если все и правда — все равно это клевета, раз направлено против короля!
Все до капли выбалтывают эти злодеи: как я обивал пороги Великих Держав, со слезами твердя стихи из евангелия, источая благочестие из каждой поры своего тела, и упрашивал их доверить мне богатое обширное Свободное государство Конго с его огромным населением, дабы я мог искоренить там рабство, и положить конец работорговле, и вывести этот народ — все двадцать пять миллионов кротких, безобидных чернокожих — из тьмы на свет, на свет нашего благословенного Спасителя, на свет, излучаемый его великим учением, на свет, озаривший нашу замечательную цивилизацию, и осушить их слезы, и влить в наболевшую душу радость и чувство благодарности, внушив им, что они уже не отверженные, не угнетенные, а наши братья во Христе; и как Америка вкупе с тринадцатью великими европейскими державами прослезилась и вняла моим мольбам; как представители Держав собрались на Берлинскую конференцию и назначили меня главным распорядителем и управляющим государства Конго, наделив меня властью, но указав и ее границы: были детально оговорены нравственные и имущественные права местного населения, от меня потребовали запретить торговлю виски и оружием, учредить суды, обеспечить свободную торговлю для иностранных купцов и коммерсантов, а также свободную деятельность миссионеров любой религии и вероисповедания, с гарантией им личной безопасности. Эти злодеи выбалтывают, как тщательно я подготовил свою систему управления и подобрал себе сатрапов из числа своих «дружков» бельгийской национальности, и водрузил там свой флаг, и как поймал на удочку президента Соединенных Штатов, заставив его первым признать и приветствовать этот флаг. Ладно, пусть меня чернят по-всякому, я удовлетворен хотя бы тем, что сумел перехитрить нацию, возомнившую себя самой хитрой. Нечего говорить, обвел этих янки вокруг пальца! Пиратский флаг? Ну и что, не отрицаю. Как бы то ни было, но янки сами же первыми его признали!
Ох, уж эти мне пронырливые американские миссионеры! И эти разоблачители — британские консулы! И эти ябедники — предатели-бельгийцы, состоящие на официальной службе! Все они только и знают, что болтать, как попугаи! Ведь это они выболтали, что я уже двадцать лет правлю государством Конго не как уполномоченный Великих Держав, не как их доверенное лицо и управляющий, а как император, властелин плодородного края, размеры которого в четыре раза превышают Германскую империю, как самодержец, ни перед кем не ответственный, поставивший себя над законом и поправший Берлинскую хартию. Выболтали, что я, через посредство подставных концессионеров, прибрал к рукам всю торговлю и не допускаю в Конго ни одного иностранного купца; что я захватил и крепко держу это государство, словно свою собственность, а огромные доходы от него кладу себе в карман; что я обратил многомиллионное население в своих слуг и рабов, присваиваю плоды их труда, зачастую даже не оплаченного, забираю себе — с помощью плети и пули, голода и пожаров, увечий и виселицы — каучук, слоновую кость и прочие богатства, которые добывают туземцы, мужчины, женщины и малые дети.
