Недавнее потрясение заставляло Гору говорить с таким подъемом, таким энтузиазмом, что волнение передалось и Порешу-бабу. Он встал со стула и теперь слушал стоя.
— Вы ведь понимаете меня? — продолжал Гора. — Я пытаюсь сказать, что стал наконец тем, кем непрестанно стремился стать всегда и не мог. Сегодня я действительно стал индийцем. В моей душе нет больше места противоречиям, существующим между индуистами, мусульманами, христианами. Отныне каждая каста Индии — моя каста и хлеб всего народа — мой хлеб. Знаете, что я вам скажу: мне приходилось много блуждать по Бенгалии и пользоваться гостеприимством самых нищих деревенских семей — не думайте, что я выступал с проповедью только перед городской публикой, — но далеко не со всеми я мог сесть рядом, как с равными. И все это время я таскал за собой невидимую пропасть, которая отделяла меня от людей и которую я никак не мог переступить. Постепенно в моем мозгу образовалась какая-то пустота, хотя я всячески старался не замечать ее. Я пытался прикрасить эту пустоту все возможными побрякушками, потому что, любя Индию больше жизни, я не допускал никакой критики в отношении той части ее, которая была мне знакома. И вот теперь, когда я освободился от бесплодной обязанности выдумывать всякие никчемные украшения, я, Пореш-бабу, почувствовал, что снова живу.
— Когда мы обретаем нечто истинное, — сказал Порешбабу, — нас радует в нем все — даже самая его неполнота и несовершенство, и у нас никогда не бывает потребности украшать его фальшивыми драгоценностями.
— Знаете, Пореш-бабу, — сказал Гора, — прошлым вечером я молил бога, чтобы он позволил мне вступить сегодня в новую жизнь! Я просил, чтобы все ложное и скверное, что опутывало мою жизнь с самого детства, отошло от меня навсегда, чтобы я мог возродиться. По-видимому, господь по-своему истолковал мою молитву — он поразил меня неожиданностью, с какой открыл мне всю правду. Я и мечтать не мог, что он так начисто сотрет с меня сегодня всю скверну. Я стал так чист, что могу, не боясь осквернения, войти даже в дом чандала. Пореш-бабу, сегодня утром с сердцем, совершенно открытым, я пал ниц у ног моей Индии — только теперь я наконец окончательно понял, что такое материнское лоно.
— Гора, — сказал Пореш-бабу, — веди нас, чтобы и мы могли разделить с тобой данное нам от рождения право покоиться на материнском лоне.
— А вы знаете, — спросил Гора, — почему, обретя свободу, я прежде всего пришел к вам?
— Почему? — спросил Пореш-бабу.
— Вы знаете, где ключ к этой свободе! Потому-то вам всегда будет тесно в любой общине. Возьмите меня в свои ученики, Пореш-бабу! Укажите мне путь к такому богу, который принадлежит всем: индуистам, мусульманам, христианам, брахмаистам, — всем без исключения, двери храма которого никогда не закрываются ни перед кем. Я хочу, чтобы он был не просто богом индуистов, но богом самой Индии!
Лицо Пореша-бабу засветилось тихим благоговением, и он молча опустил глаза.
Тогда Гора повернулся к Шучорите, неподвижно сидевшей на стуле.
— Шучорита, — сказал он с улыбкой. — Отныне я уже не ваш гуру. Но молю вас об одном — возьмите меня за руку и отведите к своему настоящему гуру.
И он протянул ей правую руку. Шучорита встала, вложила свою руку в его, и они вместе склонились перед Порешем-бабу в глубоком поклоне.
Когда в тот вечер Гора вернулся домой, Анондомойи тихонько сидела на веранде перед своей комнатой. Он подошел к ней и опустился к ее ногам. Анондомойи подняла его голову и поцеловала.
— Ты моя мать! — воскликнул Гора. — Мать, в поисках которой я скитался повсюду, а она, оказывается, все время ждала меня дома. Ты не знаешь каст, ты не знаешь ненависти, для тебя все равны — только ты олицетворяешь для нас счастье! Индия — это ты!
— Ма, — попросил он немного погодя, — позови, пожалуйста, Лочмию, пусть она принесет мне стакан воды.
И тогда ласково, голосом, в котором еще слышались слезы, Анондомойи прошептала:
— Гора, давай я пошлю за Биноем!
Гóра (Гоур) — букв.: «светлый», «белый».
Подчиняясь ортодоксальным законам индуизма, индийские женщины на протяжении многих веков вели затворнический образ жизни.
Комиссариат — колониальная администрация области, которой подведомственны несколько дистриктов (округов). Комиссариат существовал во всех крупных провинциях Британской Индии, кроме Мадрасской.
Кешоб-бабу — Кешобчондро Шен (1838–1884), бенгалец, один из лидеров общества «Брахмо Самадж». В начале 60-х годов К. Шен разошелся с другим лидером Общества, Дебендронатхом Тагором (1818–1905) — отцом Р. Тагора — и в 1866 г. основал новую ветвь Общества под названием «Набибидхан Самадж» («Общество новых заповедей»), объединившую более радикально настроенных брахмаистов. Учение Кешобчондро Шена пользовалось особенным успехом среди индийского студенчества. К. Шен был одним из инициаторов издания в 1872 г. англо-индийским правительством Закона о гражданском браке, по которому в Индии впервые вводился гражданский брак и возраст бракосочетающихся устанавливался для мужчин не ниже восемнадцати лет, а для женщин — не ниже четырнадцати. Однако в 1878 г. его дочь, которой еще не исполнилось и четырнадцати лет, вышла замуж за раджу Куч-Бихара (мелкое индийское княжество в Северной Бенгалии). Жениху не было и шестнадцати лет. Это событие оформило давно начавшийся раскол внутри Общества, поскольку часть брахмаистов была недовольна непоследовательностью руководства, в том числе К. Шена, в их отношении к ортодоксальному индуизму. Наиболее радикально настроенные члены Общества, отколовшись от «Набибидхан Самаджа», образовали новую ветвь под названием «Садхаран Брахмо Самадж» («Всеобщее Брахмо Самадж»), В романе речь идет о «Брахмо Самадже» в тот период, когда им руководил К. Шен.
Кубера — в индийской мифологии бог богатства и бог-хранитель Севера. Он почитается также хранителем сокровищ Индры.
Обезьяна (англ.).
Вишнуит-саньяси — аскет, отшельник, поклоняющийся Вишну как высшему божеству. В Бенгалии вишнуизм получил особенно большое распространение благодаря широкому крестьянскому антифеодальному движению и деятельности Чойтонно — выдающегося индусского реформатора XVI в. Проповедь Чойтонно, выдвинувшего в противовес «пути спасения посредством знания» «путь любви к всевышнему», отвечала интересам народных масс. Бенгальские вишнуиты избрали в качестве объекта поклонения одно из земных воплощений Вишну — Кришну.
Тантры — ритуальные книги шактизма — религиозной секты индусов, поклоняющихся культу богини Шакти — женской ипостаси многих божеств. Тантризм, будучи связан с народными верованиями на ранних стадиях развития земледелия, в своей жизненной практике широко пользовался алхимией, астрологией, магией.
Сипайское восстание — индийское национальное восстание 1857–1859 гг., народное восстание против английских колонизаторов, поставившее под угрозу их господство в Индии.
«Кто хочет жить в неволе» — известное стихотворение Ронголала Бондопадхая (1827–1887), бенгальского поэта, критика, издателя.
«Там, где живут двести миллионов…» — Первая строка стихотворения «Песнь Индии» (1870) Хемчондро Бондопадхая (1838–1903) — известного бенгальского поэта и публициста.
Хориш Мукхерджи — Хоришчондро Мукхопадхай, оратор и журналист второй половины XIX в., редактор прогрессивной газеты «Хинду патриот».
Веданта (букв. — «конец», «окончание вед») — средневековая идеалистическая философская школа.
Тики. — Ортодоксальные брахманы бреют голову, оставляя на макушке прядь волос (тики), которую они закладывают в пучок.
Карма — букв.: «деяние». Учение о карме лежит в основе индуистской религии. Согласно этому учению, после смерти человека его душа возрождается в низком или более высоком общественном состоянии в зависимости от степени покорности человека велениям предписанной ему дхармы, то есть беспрекословного следования требованиям веры, обычаев, долга.
Патаны — афганские племена, неоднократно вторгавшиеся на территорию Индии. Моголы — здесь: мусульманская императорская дипастия Великих Моголов, установивших свою власть над Индией в начале XVI в.
