— И что ты теперь собираешься делать?
— Я уже все продумал. После того, как ты сходишь к дяде и сообщишь ему о моей женитьбе…
— Что?!
— После того, как…
— Ты что же, рассчитываешь втянуть в это дело меня? Он взглянул на меня с оскорбленным видом библейского пророка, которому прохожий положил в руку камень.
— И это говорит Берти Вустер? — с горечью произнес Бинго.
— Он, он самый.
— Берти, старина, — сказал Бинго, ласково поглаживая меня по плечу. — Опомнись! Мы же с тобой учились…
— Хорошо, согласен…
— Вот и молодец! Всегда знал, что на тебя можно положиться. Она ждет нас внизу в холле. Захватим ее и мигом летим на Паунсби-Гарденз.
Прежде мне доводилось видеть новобрачную лишь в униформе официантки, и я ожидал, что по случаю венчания она вырядится во что-нибудь невообразимое. Первый луч надежды с начала этой кромешной истории забрезжил у меня в душе, когда вместо бархата и шляпки с цветами в облаке дешевых духов я увидел перед собой женщину, одетую с безукоризненным вкусом. Строго. Ничего кричащего. Глядя на нее, можно было подумать, что она явилась сюда прямо с Беркли-Сквер.[146]
— Милая, это мой старый приятель, Берти Вустер, — сказал Бинго. — Мы с ним учились в одной школе. Правда, Берти?
— Учились, учились, — сказал я. — Очень приятно познакомиться. Мы кажется… э-э-э… мы как-то обедали вместе.
— Да, верно. Мне тоже очень приятно.
— Мой дядя души в Берти не чает, — объяснил Бинго. — Поэтому Берти поедет с нами и попытается подготовить почву. Эй, такси!
По дороге мы почти не разговаривали. Все чувствовали себя скованно. Наконец такси остановилось, и мы выгрузились около вигвама старого Битлшема. Я оставил Бинго и его жену в холле, а сам поднялся в гостиную и стал ждать, пока дворецкий доложит обо мне вождю.
Пока я слонялся по гостиной, мне на глаза попалась эта идиотская «Одна против всех». Книга была раскрыта на странице двести пятнадцать, и я обратил внимание на отрывок, жирно обведенный карандашом. Я прочел его и понял, как мне следует действовать, чтобы преуспеть в моей деликатной миссии.
А написано там было вот что:
«Что может противостоять… — Милисент смело встретила взгляд сурового старца, и глаза ее сверкнули. — Что может противостоять чистой и всепоглощающей любви? Милорд, она не страшится ни громких титулов, ни высоких званий, ее не остановят тщетные запреты опекунов и родителей. Я люблю вашего сына, лорд Майндермер, и ничто на свете не в силах нас разлучить. Задолго до сотворения мира нам суждено было полюбить друг друга, разве вы вправе идти против воли Судьбы?
Граф пытливо посмотрел на нее из-под кустистых бровей.
— Хм, — произнес он».
Я не успел выяснить, что именно сказала Милисент в ответ на хмыканье графа, ибо распахнулась дверь, и в гостиную вкатился старик Битлшем. Как всегда — само радушие и любезность.
— Мой дорогой мистер Вустер, какой приятный сюрприз! Садитесь, прошу вас. Чем могу служить?
— Видите ли, на этот раз я выступаю в роли посла. Представляю интересы старины Бинго.
Мне показалось, что радушия у него несколько поубавилось, но, поскольку он не выставил меня за дверь, я продолжал гнуть свое.
— Я всегда считал, — сказал я, — что ужасно трудно противостоять тому, что принято называть чистой и всепоглощающей любовью. Нередко я спрашивал себя: есть ли на свете нечто, способное ей помешать? Мне кажется, что нет.
Не думаю, что мои глаза сверкнули, когда я смело встретил взгляд сурового старца, но, во всяком случае, я выразительно поиграл бровями. В ответ он только засопел, вид у него при этом был весьма скептический.
— Мистер Вустер, мы уже обсуждали этот вопрос во время нашей прошлой встречи. И по этому поводу…
— Да, но с тех пор дело приняло новый оборот. Сегодня утром Бинго решился и сунул голову в петлю.
— О, Господи! — Он вскочил с кресла, разинув от изумления рот. — Как, в петлю? Какой ужас! Где это произошло?
Я понял, что он не просек, о чем речь.
— Это всего лишь метафора, если, конечно, я правильно понимаю, что такое метафора. Я хотел сказать, что ваш племянник женился.
— Женился?!
— Надел на шею хомут, самым форменным образом. Надеюсь, вы не станете держать на него за это зуб, верно? Сами понимаете — горячая молодая кровь… Два любящих сердца и все такое прочее.
Он возмущенно запыхтел.
— Я весьма обеспокоен этим известием. Я… Я считаю, что со мной… э-э-э… не посчитались. Да, не посчитались!
— Но разве вправе вы идти против воли Судьбы? — сказал я, косясь краем глаза на раскрытую страницу книги.
— Простите?
— Видите ли, им суждено было полюбить друг друга. Так сказать, задолго до сотворения мира.
Должен признаться, что если бы он в ответ сказал «Хм!», я бы оказался в чрезвычайно затруднительном положении. К моему счастью, этого не произошло. Он сидел молча, видимо, обдумывал мои слова, потом взгляд его упал на книгу. Старик вздрогнул.
— Господи, мистер Вустер, это же из вашего последнего романа!
— Более или менее.
— То-то ваши слова показались мне знакомыми. — Он просиял от удовольствия и издал несколько звуков, похожих на приглушенное кудахтанье. — Боже мой, Боже мой, вы знаете мое слабое место. — Он взял в руки роман и погрузился в чтение. Я уже начал думать, что он забыл о моем существовании. Наконец он положил книгу на стол и вытер глаза носовым платком. — Ладно, так и быть! — произнес он.
Я молча ерзал на стуле и уповал на лучшее.
— Так и быть, — повторил он. — Не могу же я поступить, как лорд Уиндермер. Скажите, мистер Вустер, вы списали этого надменного старика с живой модели?
— Да нет, просто решил, что здесь нужен именно такой герой, и — готово.
— Гений! — пробормотал Битлшем. — Гений! Что ж, мистер Вустер, я побежден. В самом деле: разве я вправе идти против воли Судьбы? Сегодня же напишу Ричарду о моем согласии на брак.
— Вы можете лично открыть ему благую весть, — сказал я. — Он ждет в холле вместе с новобрачной. Я сейчас же пришлю их к вам. Всего вам доброго и большое спасибо. Бинго просто обалдеет от радости.
И я кубарем скатился по лестнице. Бинго и его благоверная сидели на кончиках стульев в холле, словно пациенты в приемной зубного врача.
— Ну что? — бросился ко мне Бинго.
— Дело в шляпе, — ответил я и крепко хлопнул балбеса по спине. — Вам остается лишь подняться наверх и слиться в семейном экстазе. Пока, дети мои. В случае чего вы знаете, где меня найти. Тысячу поздравлений и все такое прочее.
И я ускакал, не дожидаясь, пока они начнут рассыпаться в благодарностях.
В этой жизни никогда не знаешь, где найдешь, а где — потеряешь. «Себя забыв — другим помочь, и сон ночной блажен[147]» — именно такое чувство я испытал, вернувшись в свою обитель; я поудобнее устроился в кресле, положил ноги на каминную решетку и принялся прихлебывать чай, поданный верным Дживсом. Я не раз убеждался, что судьба может нанести удар уже на финишной прямой, и верные ставки могут полететь к черту в последнюю секунду, но сейчас не ждал никакого подвоха. После того, как я оставил Бинго на Паунсби-Гарденз, ему оставалось лишь подняться по лестнице вместе с милой женушкой и принять дядюшкино благословение. Я был совершенно уверен в благополучном исходе дела, и когда через полчаса он ввалился в гостиную, я решил, что он просто хочет поблагодарить меня срывающимся от волнения голосом и рассказать, какой я замечательный друг. Поэтому я милостиво улыбнулся и уже собирался предложить ему сигарету, когда понял, что тут что-то не так. Вид у него был такой, словно кто-то изо всех сил двинул ему в солнечное сплетение.
— Бог мой, старина, — сказал я. — В чем дело? Бинго нервно прошелся по комнате.
— Я должен успокоиться, — сказал он и налетел на журнальный столик. — Спокойно, черт подери. — Он опрокинул стул.
— Надеюсь, ничего страшного не стряслось? Бинго издал глухой замогильный стон.
— Ничего страшного? Стряслось самое страшное из всего, что могло стрястись. Знаешь, что произошло после того, как ты ушел? Помнишь эту идиотскую книжку, которую тебе взбрело в голову послать моему дяде?
На самом деле это ему взбрело в голову, чтобы я ее послал, но я видел, что бедняга страшно расстроен, и решил не цепляться по пустякам.
— «Одна против всех»? — спросил я. — Она весьма кстати подвернулась мне в гостиной. Именно с помощью цитат из этой книги мне удалось уломать твоего дядю.
— Возможно. Но когда мы поднялись к дяде, она подвернулась совсем некстати. Мы вошли в гостиную, принялись очень мило болтать о том, о сем, и все шло как нельзя лучше до тех пор, пока моя жена не заметила проклятую книжку. «Ах, вы читаете этот роман, лорд Битлшем?»— спросила она. — «Прочел уже три раза», — ответил дядя. — «Очень рада это слышать», — сказала она. — «Как, вы тоже поклонница Рози М. Бэнкс?» — просиял дядюшка. — «Я и есть Рози М. Бэнкс», — ответила моя жена.
