— Истинно так. Слушайте. Если информация о нашем маленьком соглашении просочится прежде, чем мы успеем сделать реальные шаги, мы погибли. Этот парень начнет скупать акции раньше времени. По бросовой цене. Он может скупить тысячи акций и затаиться в ожидании, пока они не пойдут вверх. А когда мы вступим в дело, они станут уже недосягаемыми, и мы все потеряем прямо на старте. Таких случаев масса. Помню, несколько лет назад, когда я работал у Мостина и Кона в Детройте, тоже произошла утечка информации.
— Как не произойти, ежели ты там работал, — язвительно заметил мистер Фрисби.
— Я тут ни при чем, — обиделся мистер Хоук. — Я знать ничего не знал. Но кто-то кому-то что-то шепнул, а Мостин и Кон оказались за бортом. В первый день акции взлетели на шестьдесят пунктов, а Мостин и Кон смотрели на это безобразие и ничего не могли поделать и обвиняли друг друга. Они прогорели вчистую. И нам грозит то же самое, если мы не примем меры заранее. Надо выгнать этого парня, Пат.
— Не смей называть меня Патом, — сказал мистер Фрисби. — Какой смысл выгонять его?
— Ну надо что-то делать.
— А он объяснил, почему стоял за дверью?
— Сплел историю про то, будто вы позвонили.
— Гм, — хмыкнул мистер Фрисби. — Ну ладно, прощай.
— Может, мне подождать?
— Не вижу никакого смысла. Ступай прочь и не возвращайся, покуда не позовут.
— Все-таки у меня душа не на месте.
— Твоя душа и не может быть на месте.
Некоторое время Т. Патерсон Фрисби сидел, медленно раскачиваясь в кресле. Он думал не о Берри. Паника партнера не родила в нем никакого беспокойства. Его волновала только мысль о том, что в мире, где, как говорили, всегда есть место подвигу, не нашлось человека, который взял бы на себя труд линчевать Дж. Б. Хоука. Это, надо сказать, вопиющая небрежность.
Почти двадцать минут провел он в раздумьях о мистере Хоуке. В конце этого периода времени, когда мысль откристаллизовалась и воплотилась, как было в обычае мистера Фрисби, в слова, он взял манжету и начертал:
«ДЖ. Б. ХОУК —…».
В минуты сильных страстей почерк может изменить человеку. Так вышло и на этот раз. Так что мы никогда не узнаем, что собирался написать мистер Фрисби.
1
Полный провал миссии брата Джорджа в Вэлли Филдс убедил леди Веру Мейс в истинности старинной поговорки, гласящей, что, если хочешь сделать хорошо, делай сам. Хоть и неохотно, поскольку и без того у нее забот хватало, несколько дней спустя леди Вера села на поезд в 6.34 и у врат «Мирной заводи» встретила племянника, лорда Бискертона, который как раз из них выходил. Еще мгновение, и они бы разминулись.
Если бы так случилось, Бискертону повезло бы. Внезапное появление совершенно нежеланной тетушки подействовало на него, как призрак Банко в известный момент подействовал на Макбета.
— Боже милостивый! — воскликнул он. — Какими судьбами тебя сюда занесло?
— У меня к тебе разговор, Годфри.
— Это невозможно, — запротестовал Бисквит. — Я не готов к откровениям.
Его чувства можно было понять. Он направлялся в Кастл-вуд за мисс Вэлентайн, чтобы повести ее в «Бижу Палас» на углу Роксбур-роуд и Миртл-авеню — место встречи сливок общества Вэлли Филдс. Поскольку он знал, что делает это исключительно из жалости к одинокой крошке, чужой в чужом для нее мире и лишенной всяких удовольствий, то менее всего ему хотелось, чтобы ему помешали в этом любопытные глаза близкой родственницы.
— Я занят, — сказал он. — Масса дел. Куча встреч. Я в кино иду.
— То, что я собираюсь тебе сказать, гораздо важнее любого кино.
— Но не этого. Будет фильм об испанском луке. Чрезвычайно познавательный, с прелестной музыкальной темой.
— Я задержу тебя всего на несколько минут. У меня в 7.10 обратный поезд. Я вечером обедаю с леди Корсторфайн у «Марио».
— А! — с облегчением выдохнул Бисквит, — Тогда другое Дело. Я провожу тебя на станцию.
Он поспешил увести ее за угол, на асфальтовую дорожку, которая вела подальше от его дома. Только когда Малберри-гроув скрылся из виду, Бисквит перевел дух.
— Как тебе удалось пронюхать, где я поселился? — спросил он. — Где у нас утечка информации?
— Отец был у тебя и выведал у Веннера.
— Все ясно. Как он поживает, кстати? В добром здравии? По-прежнему подворовывает молоко у кошки и стреляет бычки на улице?
— Его здоровье и финансы в обычном состоянии.
— Бедняга! — сочувственно произнес Бисквит. — Странно, до чего же всем в нашей семье не везет на деньги.
— Он говорит, что надеется сдать Эджелинг мистеру Фрисби. Хорошо бы. Но я здесь не за тем, чтобы обсуждать твоего папашу. Я хочу поговорить об Энн.
— Да ну? О старушке Энн? Как она?
— Очень хорошо.
— Заражает тебя своей искрящейся молодостью? Вечеринки, рауты, обеды?
— Когда я уезжала, она отвечала на поздравительные письма. Так мне показалось.
— Показалось? У вас что — секреты друг от друга?
— Очень может быть, — ответила леди Вера, — что она писала друзьям, что поздравления не нужны, ибо она расторгает помолвку.
У Бисквита отвалилась челюсть.
— Чего-чего?
— Где ты набрался таких вульгарных оборотов?
— А? Ой, — спохватился Бисквит, — это у соседа. Он… гм… из Америки. Из очень уважаемой семьи. Это выражение означает удивление и недоверие. Так с чего вдруг Энн заявлять, что она расторгает помолвку?
— С того, что она действительно намеревается ее расторгнуть. Бисквит во все глаза смотрел на тетку.
— Что за чушь! Она хочет дать мне отставку?
— Да.
— То есть пинка под зад?
— Да.
— С какой стати?
Леди Вера принялась излагать текст, который вчерне подготовила по пути.
— Твой отец и я серьезно обеспокоены, Годфри. Мы оба считаем, что ты делаешь огромную ошибку, скрываясь в этой глуши.
— Но мне пришлось. Разве папаша не объяснил тебе? Меня загнали в угол. Целая стая голодных волков гналась по моему следу. Я, как заяц, бросился в холодный поток, чтобы укрыться от погони. Мне носа нельзя было высунуть из дома, без того чтобы не услышать улюлюканье и крики «ату его!».
— Все это мне известно, — нетерпеливо прервала его леди Вера. — Разумеется, твое появление в окружном суде было бы роковым для семьи. Но зачем понадобилось врать Энн, будто ты заболел свинкой?
— Приятель посоветовал. Видишь ли, надо было как-то объяснить внезапное исчезновение с горизонта такой популярной фигуры, как молодой лорд Бискертон. Не мог же я пропасть, словно в воду канул.
Леди Вера не фыркнула в ответ, потому что была женщина воспитанная. Но некий звук, похожий на фырканье, она издала.
— Идиотская увертка. Настолько глупая, что я могла отнести ее только на счет твоей изобретательности.
— Зачем же так грубо, — уязвленно ответил Бисквит. — Мне показалось, что это как раз очень ловко придумано. Свинка — болезнь заразная, так что Энн не затеяла бы меня навестить, чтобы поправлять подушки и обнаружить, к своему удивлению, нетронутую постель. Если уж это не замечательная идея, тетя Вера, то, должен признаться, я просто не знаю, чем тебе можно угодить.
— Но ведь свинка! Сказать такое Энн — девушке утонченной и романтичной!
— Какая тут связь?
— Побойся Бога, Годфри!
— Замечательное название для мюзикла! — с энтузиазмом подхватил Бисквит. — Так и видишь афишу где-нибудь… Но я тебя перебил, — спохватился он, заметив на лице собеседницы признаки недовольства.
— Я собиралась сказать тебе следующее. Я считаю — и твой отец разделяет мое мнение, — что Энн приняла твое предложение не подумав. Поэтому все может измениться под влиянием самой пустяковой причины. А ты сознательно поставил себя в такое положение, что при мысли о тебе она сразу вообразит раздутую, как арбуз, мордуленцию.
— То есть ты полагаешь, — недоверчиво переспросил Бисквит, — что такая милая девушка, как Энн, может поддаться…
— Свинка — это просто нечто немыслимое!
— Что ж, — с горечью сказал Бисквит, — если таково женское сердце, остается только констатировать: вот вам и прекрасный пол! Именно так: вот вам и прекрасный пол!
— И вдобавок ко всему, у меня есть основания подозревать, что Энн встретила мужчину, который произвел на нее сильное впечатление.
Бисквит во второй раз открыл рот. Это была сногсшибательная новость.
— Не может быть!
— Может. Она очень странно себя ведет.
— И что же мне делать?
— Ты должен вернуться.
— Я не могу.
— Можешь. Ты должен вернуться в город и сказать Энн, что никакой свинки у тебя нет. А в оправдание своего отсутствия можешь сказать, что срочно уехал в Париж. Мы все обсудили с твоим отцом, и он согласился, что неплохо будет и в самом деле съездить в Париж. Я оплачу расходы. Вероятно, я осилю и расходы Энн. Поезжайте на недельку-другую, Энн там понравится.
