Аналогичный ответ по поводу заработной платы. Известно, что в конце Империи страну охватил промышленный кризис. Я утверждаю, что заработная плата в то время была такой, какую я указал в романе. Я располагаю на этот счет подтверждениями, которые слишком многочисленны, чтобы их здесь приводить… Меня упрекают также в неуемном биологизме, в заведомом искажении жизни несчастных тружеников, при мысли о которых мои глаза наполняются слезами. На каждое обвинение я готов ответить документом».
Золя действительно располагал огромным количеством документов. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к его подготовительным материалам, относящимся к «Жерминалю». Они составляют два больших тома[1] (третий и четвертый тома рукописей): том третий — «Аналитический план» (1–100 стр.); «Набросок» (401–499 стр.). Том четвертый — «Персонажи» (1–96 стр.); «Болезни шахтеров» (97–107 стр.); «Планы местностей, дома шахтеров и др.» (108–116 стр.); «Заметки главного инженера шахт» (117–150 стр.); «Забастовки в Рикамари, Обене, Крезо, Фуршамбо, Монсу в др.» (151–207 стр.); «Заметки об Анзене» (208–321 стр.); «Словарик технических терминов и инструментов шахтеров» (322–324 стр.); «Заметки об угольных кризисах и забастовках» (325–341 стр.); «Заметки о социализме, рабочем вопросе и Интернационале» (342–370 стр); «Общество в Монсу. Общество в Анзене» (371–376 стр.); «Жалобы шахтеров» (377–384 стр.); «Заметки о книге Симонена „Подземный мир“» (385–397 стр.); «Забастовка в Анзене в 1884 году» (вырезки из газет и другие документы) (398–414 стр.); «Разное» (среди материалов — заметки о Жюле Геде) (415–453 стр.).
Золя черпал эти материалы из газет «Кри дю пепль», «Энтрапсижан», «Эко дю Нор» и других. Для различных справок он использовал книги: Гюйо «Промышленные кризисы»; Симонена «Подземный мир»; Э. де Лавелей «Социализм»; Жюля Симона «Работница» и другие.
В «Жерминале» как в составной части всей серии «Ругон-Маккаров» должны были найти отображение события времен Второй Империи. Однако проблемы, поднятые в нем, свидетельствуют о том, что, создавая историческое произведение, писатель насытил его животрепещущим материалом, черпая факты из действительности Третьей республики. Поэтому «Жерминаль» вышел за рамки исторического повествования и превратился в политически злободневное для восьмидесятых годов произведение.
Значительному росту капиталистического производства во второй половине XIX века способствовало развитие науки и техники, целый ряд выдающихся открытий в различных областях знаний. Производство железа и стали возросло в три раза, количество паровых двигателей в промышленности увеличилось больше чем в четыре раза, длина железных дорог возросла почти в пять раз. В эти годы завершался промышленный переворот. Однако мелкое производство устранено не было. Шла концентрация и денежного капитала, которая вела к сосредоточению огромных богатств в руках немногих.
Золя верно подметил историческую неизбежность гибели мелких предпринимателей, поглощение их крупными акционерными компаниями. «Наступала гибель единоличных предприятий мелкого масштаба, исчезновение в недалеком будущем отдельных хозяев, которых одного за другим пожирает ненасытный капитал, затопляя их мощным приливом крупных акционерных обществ». Он проиллюстрировал эту мысль на примере судьбы мелкого шахтовладельца Денелена, который после упорной, изнурительной борьбы вынужден был сдаться на милость Компании Монсу, уступив ей свои владения за бесценок.
Мелкая буржуазия открыто выражала свою неудовлетворенность существующим порядком вещей, правда, недовольство ее отнюдь не затрагивало, да и не могло затрагивать основ капиталистических правопорядков, которые ее великолепно устраивали, — оно было вызвано угрозой разорения, стремительным натиском крупной буржуазии.
Вместе с том концентрация промышленности, объединение пролетариев в большие коллективы способствовали сплочению рабочего класса и активизации стачечной борьбы. И не случайно Золя местом действия своего романа избрал угольный район, а героями сделал шахтеров. Изучая документы о рабочем движении своего времени, он увидел, что больше всего стачек и волнений происходило в угольных районах. Это говорило о том, что шахтеры были одной из наиболее революционно активных групп рабочего класса.
Не случайно и действие романа отнесено к 1866–1869 годам, хотя сначала, размышляя над общим планом серии «Ругон-Маккары», Золя предполагал написать роман из жизни рабочих, опираясь на материалы событий революции 1848 года. Оживление стачечного движения в конце шестидесятых годов не могло пройти мимо зоркого глаза такого художника, как Золя.
Особенно значителен подъем стачечного движения был в 1869 году. Волна стачек и забастовок прокатилась по всей стране. Бастовали горняки Луарского каменноугольного бассейна, продукция которого в эти годы составляла свыше 25 процентов продукции всей каменноугольной промышленности Франции; горняки Анзенских копей Северного бассейна, на которых было занято несколько тысяч рабочих; горняки каменноугольных копей в департаментах Гар и Тарн. Наряду с шахтерами в стачках участвовали рабочие самых разных профессий. Они требовали повышения заработной платы, сокращения рабочего дня, ликвидации грабительских штрафов и других незаконных взысканий.
Многие стачки были длительными. Такова была стачка шахтеров Кантонского рудника района Сент-Этьен, начавшаяся в июне 1869 года с требованием пересмотреть тариф заработной платы и сократить рабочий день. Она была подавлена правительственными войсками. Многие участники стачки была арестованы, семьдесят человек привлечены к суду, шестьдесят из них посажены в тюрьму на разные сроки.
В феврале 1884 года, когда писатель уже с головой ушел в работу над романом, в Анзене вспыхнула забастовка углекопов, которая продолжалась около двух месяцев. Золя поспешил отправиться туда, сопровождая депутата Жиара в качестве личного секретаря. Он присутствовал там на собраниях шахтеров, бывал в кафе, которые посещали рабочие, внимательно прислушивался к разговорам углекопов, стараясь возможно больше узнать об их жизни и быте, об их тяжелом труде, об их чаяниях и надеждах. Собранные Золя материалы, касающиеся бытовых условий, условий труда рабочих, профессиональных болезней шахтеров, составляют около ста рукописных страниц!
Писатель осмотрел устройство шахт, спускался под землю. Вот что он записал после ознакомления с подземными условиями труда:
«Наконец мы в глубине забоя… Дли одного рабочего нужно три метра, пятеро рабочих могут работать один над другим. Они должны время от времени ставить крепления… Рабочий ложится на бок и скалывает наискось. Я видел одного из них, совершенно голого, кожа его была черной от угольной пыли, белели только глаза и зубы. В забое, где я находился, было много рудничного газа… Забой был сухой, другие — сырые, на забойщиков течет вода. К жаре присоединяется еще и вода».
Анзенские события оказали заметное влияние на роман Золя. В этой связи целесообразно привести выдержку из книги французского историка Левассера, в которой говорится о забастовке в Анзене: «Каменноугольная компания в Анзене, доходы которой упали в 1882 году на четыре пятых по сравнению с пятью послевоенными годами, решила и целях экономии возложить работу по креплению шахт на забойщиков, несколько повысив им оплату. До того крепление поручалась специальным ремонтным рабочим, набиравшимся из старых шахтеров, частично утративших трудоспособность. Тяжесть этого мероприятия была усилена одновременным снятием с работы 140 углекопов. Была объявлена забастовка (21 февраля 1884 года). Рабочие протестовали против нового порядка и против условий торгов на забойные участки. Это была одна из наиболее значительных забастовок по числу участников. Она выделялась также своей продолжительностью, затянувшись до второй половины апреля. Длительность забастовки обусловливалась получением нескольких субсидий и возбуждением, посеянным вожаками, призывавшими к сопротивлению администрации. 9 апреля рабочие делегаты постановили не возобновлять работы до восстановления прежних порядков, при условии, что уволенные углекопы будут возвращены на работу, а заработная плата будет выдана за все время забастовки. Однако силы стачки истощились сами собой (18 апреля), Компании не пришлось удовлетворять эти требования»[2].
Сосредоточив свое внимание на изображении подневольной жизни, труда углекопов, Золя на примере нескольких поколений семьи Маэ показал судьбу любой шахтерской семьи того времени. Более ста лет Маэ трудились на угольных копях: и дед Бессмертного — Гийом Маэ, и отец, Никола Маэ, который погиб в шахте сорока лет от роду во время обвала, три брата его и два дяди, которых тоже поглотила шахта.
Сам Бессмертный восьмилетним мальчиком впервые спустился в шахту. Был он подручным у забойщика, был он в откатчиком, восемнадцать лет проработал забойщиком. Несколько раз его вытаскивали из шахты изодранного и измятого, его заливало водой, засыпало землей. Более полувека трудился он под землей. Много раз участвовал в забастовках. Эксплуататоры выжали из него все соки, а затем выбросили на улицу, обрекая на голодную смерть.
