Джо предугадывал, что это всего лишь акт первый.
— Но! — возопил сэр Бакстон. — Но, разнюхав про его уловки, Булпит подходит к полисмену и говорит: «Начальник, тут какой-то дядя выскальзывает в заднюю дверь, пересекает проулок, спускается в подвал напротив…» Ну, и так далее. Полисмен устроил во дворе засаду…
— Увидел, как этот тип выскальзывает в заднюю дверь, пересекает проулок, спускается…
— Именно. И в конце маршрута хвать его за шиворот! «Что такое?» — «Да ничего. Это я на пари. Я почтенный домовладелец, моя фамилия Джоркинс…» — «Да? — выскакивает Булпит. — Тогда это для вас!» И вклеивает ему повестку. Ну, как вам?
— Сущий дьявол.
— И мерзавец.
— Табби надо избегать задней двери.
— Булпит и в парадную проникнет!
— Какой многогранный! — заметил Джо.
— А вот еще. Приходит он с бутылкой шампанского. Дворецкий посчитал, что шампанскому всякий обрадуется, ничего не заподозрил и впустил его. Ну, а он всучил повестку.
— К счастью, мы в деревне. Здесь удивятся, если кто-то будет бегать по домам с шампанским.
— Верно. Да, это — закавыка. Но, дорогой мой, изобретательности его нет предела. Чиннери рассказывал, для того чтобы вклеить повестку человеку, отдыхавшему у моря, Булпит надел купальный костюм и заплыл на частный пляж.
— Сюда ему вплавь не подобраться!
— Верно, верно. А все-таки боюсь я его. Вы, часом, не знаете, какие у нас законы на этот счет?
— Не знаю. Думаю, что дурацкие.
— Чиннери говорит, исполнителю запрещается проникать в дом силой, но он имеет право войти в открытую дверь или влезть в открытое окно. Если такой закон действует у нас, проблема — жуткая. В такую погоду нельзя держать окна закрытыми. И еще, вы говорили с братом?
— Да.
— Как вам его позиция?
— Да мелет глупости — ну и пускай меня тащат в суд, плевать я хотел!
— Именно! Когда я с ним утром беседовал, он уперся. Прямо напрашивается на судебное разбирательство. Спятил, что ли?
— Видите ли, оскорбленной стороной Табби считает себя. Он заподозрил, что мисс Виттекер обманывала его, принимала подарки от соперника. Когда я с ним разговаривал, он рвал и метал. Пусть, говорит, это вытащат на яркий свет и мир нас рассудит! Ему только того и хочется.
— Тогда зачем бороться?
— Нет, нет! Все в порядке. Я указал ему, какой эффект произведет на нашу общую мачеху этот суд. Он уже не хочет предаться беспристрастному правосудию. Оставил я его прозревшим, согласился играть с нами. Не бойтесь, Бак. Табби не подведет.
— Джо! — глубоко вздохнул сэр Бакстон, и голос у него благодарно дрогнул. — О, Душенька! Здравствуй.
Слегка прихрамывая, как марафонский бегун, леди Эббот достигла финиша.
— Гуляла?
— Сэма навещала.
Лицо сэра Бакстона, просиявшее было при виде жены, снова помрачнело.
— Мы с Джо как раз его обсуждали. Что он тебе сказал?
— Сказал, что он своего не упустит.
— Да?
— Да.
— А не намекнул, как думает действовать?
— Нет. Вряд ли ты на это рассчитывал! Ты уж поверь, что-то он задумал. Я ему говорю, что Табби сидит под кедром с книжкой, с места не сдвинется. И что? Ничего. Ухмыльнулся и стал хвастаться. Но ты не волнуйся, все образуется, — невозмутимо заключила леди Эббот.
И с этой подбадривающей фразой отправилась своей дорогой, торопясь поскорее добраться до любимого канапе.
Сэра Бакстона, преданного идеям Чиннери, а значит — пессимистической философии, прогнозы ее не особенно взбодрили. Перед ним маячил образ гениального клейщика, изготовившегося к прыжку. Нарушая угрюмое молчание, воцарившееся после ухода леди Эббот, он заметил, что самое худшее здесь — ожидание, ведь в любой миг может грянуть беда.
— Не унывайте, — посочувствовал Джо. — Хотя я вас понимаю. Нелегко для нервной системы. Наверное, вроде этой охоты, а? Сколько раз, когда вы пробирались по африканским джунглям…
— В Африке нет никаких джунглей.
— Нет джунглей?
— Нет.
— А я думал — есть. Ладно, сколько раз, когда вы пробирались по тамошним заменителям джунглей, из-за кулис доносилось хриплое дыхание, и вы догадывались, что вот-вот на вас прыгнет леопард. Что тут хуже всего? Неопределенность. Вы не знали, когда именно зверь вцепится в заднюю запонку воротничка. Так и с этим Буллитом. Каков, спрашиваем мы, будет его следующий ход?
— Да, да,
— А что отвечаем? Вот что: кто его знает! Ах, как все было бы просто, — вздохнул Джо, — если б Пик не сдал ему плавучий дом!
Сэр Бакстон вздрогнул.
— Знаете, Джо, чем дольше я про это думаю, тем больше убеждаюсь, что вы правы. Они сообщники.
— По-моему, все улики указывают на это.
— Да, да. Зачем он сюда приехал? Проторить дорожку для Булпита. Зачем он снял плавучий дом? Обеспечить Булпиту базу. Другого объяснения нет. Разве нормальный человек снимет эту посудину? Нет! За каким дьяволом? Да вашу «Миньонетту» никто и даром бы не взял!
— Пока не явился Пик.
— Вот именно. Двадцать лет торчала пустая, и вдруг, за несколько дней до появления Булпита, Пик ее арендует. И как хитро, заметьте, выстроил свои замыслы! Завел знакомство с моей дочкой у каких-то наших соседей, получил возможность проникнуть сюда. Не могу! — вскричал сэр Бакстон. — Прямо руки чешутся!.. Что там, Поллен?
Дворецкий, выйдя из дома, тихо шел мимо них, явно стремясь к кедру, под которым сидел Табби. Он приостановился.
— Телефон, сэр Бакстон. Просят мистера Ванрингэма.
— Э?.. Джо, вас к телефону.
— Младшего мистера Ванрингэма, сэр Бакстон!
— Что!!!
Информация менее зловещая, и та возбудила бы подозрения. Прожужжи муха над головой у Табби, и баронет задался бы вопросом, зачем она летает. Он заметно насторожился и многозначительно взглянул на Джо. Тот мрачно и сосредоточенно поджал губы.
— Кто просит?
— Если я правильно уловил имя, сэр Бакстон, некий мистер Пик.
Раздался пронзительный свист. Сэр Бакстон выдохнул воздух, глаза его выпучились, он снова взглянул на Джо и увидел, что тот опешил, как опешит порядочный человек перед махинациями злоумышленника.
Сэр Бакстон взял себя в руки. Не время сгибаться под ударами. Пришла пора решительных действий.
— Хорошо, Поллен, — произнес он, искусно изображая равнодушие. — Я подойду. Мистер Ванрингэм занят, не стоит беспокоить его…
Телефон стоял в холле. Когда сэр Бакстон взял трубку, Джо, глядя на его фиолетовое лицо, решил, что он вот-вот разразится бранью, но недооценил макиавеллиевской хитрости, на которую способны британские баронеты. Хозяин усадьбы заворковал голосом почтительного дворецкого.
— Вы слушаете, сэр? Сожалею, но я не сумел разыскать мистера Ванрингэма. Что передать?.. Да, сэр… Хорошо, сэр… Скажу.
Бакстон положил трубку, картинно отдуваясь, пока Джо смотрел на него, изумленный такой виртуозностью.
— Бак! Какой талант! Да вы актер, я погляжу.
У сэра Бакстона не было времени упиваться комплиментами.
— Он в гостинице!
— В «Гусаке и Гусыне»?
— Да. И хочет, чтобы ваш братец пришел туда по важному делу.
— Ого! — присвистнул Джо.
— Какая ловушка!
— А что же еще! Что вы намерены предпринять?
Сэр Бакстон выдохнул снова. Он стал зловеще спокойным, как смерч, набирающий силу перед тем, как ринуться на центральные районы Техаса.
— Чтобы добраться до «Гусака», — сказал он, — мне потребуется минут пятнадцать. А еще через пять минут… Поищите-ка, мой дорогой, где-то тут валялся хлыст с рукояткой из слоновой кости. Вы его сразу узнаете. Где-то на комоде… Да, этот самый… Спасибо, Джо.
15Ум у Сэма Булпита был так устроен, что разгонялся на полные обороты, когда тело находилось в движении. Ему нравилось выстраивать планы и замыслы, неспешно прогуливаясь взад и вперед, заложив руки за спину, сентиментально напевая. Сколько блестящих интриг сочинил он на гравиевой тропинке, обсаженной кустами, у восточной границы Центрального парка, рядом с 59-й улицей, мурлыча «Голубое платьице у моей красотки» или «Ах, что же мне делать, что?!»
Довольно долго после ухода леди Эббот он разгуливал взад-вперед вдоль реки, мурлыча последнюю из этих песен. Он все еще гулял, когда сэр Бакстон выступил в карательную экспедицию.
Прогуливался Сэм в настроении грустноватом. Хотя он храбро высмеял перед сестрой саму идею о невозможности добраться до Табби, плотно засевшего под кедром, на самом деле он был не так уж уверен. Ситуация весьма отличалась от тех, с какими он триумфально справлялся в родном Нью-Йорке. Методы, эффективные там, тут не годились. Нужно было состряпать что-то свеженькое.
Булпит в роли клейщика был похож на Адриана — он проявлял свои таланты лишь в городском окружении. Излюбленным его приемом было заорать «На лестнице пожар!» — добыча выскакивала из квартиры, как ошпаренная. Любил он проникать в конторы под видом важного клиента. Если жертва была знаменитой актрисой, никто ловчее него не умел подкараулить ее у служебного входа с букетом в одной руке, роковой повесткой — в другой. («О, как мило! Это и правда мне?» — «Нет, голубушка. А вот это — вам!») Поместите Булпита в сердце большого города, и он не оплошает.
