Г-н Дебаран. Сударь, а подписана ли эта помолвка? Соблаговолите учесть, сударь, что пятьсот тысяч франков в экю и триста тысяч в ценных бумагах на дороге не валяются. Многие барышни из светского общества…
Саквиль. Сударь, повторяю, не о чем думать, он помолвлен с другой.
Г-н Дебаран. А вот мне говорили, что с мадемуазель де Монришар еще ничего не решено. Не знаю, известно ли вам, что покойный господин маркиз де Монришар, как говорят, оставил дела… в запутанном состоянии?
Саквиль. Не важно.
Г-н Дебаран. Осмелюсь спросить, уверены ли вы, что господин ваш племянник желает этого брака? Лицо, которое я уполномочил разузнать…
Саквиль. Так что же, сударь?
Г-н Дебаран. Так вот, сударь, господин ваш племянник не говорил об окончательном решении.
Саквиль. Вас ввели в заблуждение, сударь. Не знаю, каким людям вы дали подобные поручения; это странное недоразумение.
Г-н Дебаран. Тем не менее…
Саквиль. Закончим этот разговор, сударь; извините, я должен уйти.
Г-н Дебаран. Сожалею, сударь, что это дело не может состояться; остаюсь вашим покорным слугой. Когда будете в Плуэли, позвольте мне прийти, чтобы засвидетельствовать…
Направляется к двери.
Саквиль. Прощайте, сударь. (Вспомнив.) Господин Дебаран!
Г-н Дебаран. Да, сударь?
Саквиль. Простите, вы говорили, будто дела господина де Монришара сильно расстроены?
Г-н Дебаран. У знатных сеньоров, сударь, не все, что блестит, золото… а вот мы, промышленники и собственники…
Саквиль (разговаривая сам с собой). О, тем лучше! Следовательно, она разорена…
Г-н Дебаран. Я этого не сказал. Я говорил, что дела запутаны… ни больше ни меньше. Ваш покорный слуга.
Выходит.
Саквиль (один). Впервые в жизни я радуюсь тому, что богат! Вот счастье, если бы она была разорена! (Садится и вновь берется за книгу.) Проклятая книга! Что за дурацкая идея читать святого Августина и святого Киприана… и что они во все вмешиваются?
Сцена вторая
Саквиль, Луи.
Луи (входя). Здравствуйте, дядюшка. Ну как, закончили вы свое чтение?
Саквиль. Почти.
Луи. И что-нибудь поняли?
Саквиль. То есть как?
Луи. Ни у кого не хватает ума понять шедевры.
Саквиль. Оставь свои злые шутки. Так что, ты вчера ужинал в Монришаре? Было много гостей?
Луи. Никого. Севен и я.
Саквиль (тихо). Севен! (Громко.) Что там поделывают? О чем говорят?
Луи. Щеголяют остроумием.
Саквиль. А Мари?.. И Жюли?
Луи. Прекрасно. В воду не падала.
Саквиль. Что с тобой? У тебя грустный и озабоченный вид. Трудности с выборами?
Луи. Да нет… но… дядюшка… Скажите, положа руку на сердце, как вы находите мадемуазель де Монришар?
Саквиль. Прелестное дитя.
Луи. Да, прелестное дитя; но стоит ей произвести на свет младенца, и она станет здоровенной, как ее матушка.
Саквиль. Как! У ее матушки стать, точно у королевы!
Луи. Но отставим в сторону физические совершенства… Что вы скажете о ее характере?
Саквиль. К чему все эти вопросы?
Луи. Чтобы выяснить, не находите ли вы ее самой дурно воспитанной барышней в Париже?
Саквиль. Черт побери, что это ты говоришь?
Луи. То, что говорит весь свет, и Севен первый: капризная, легкомысленная, упрямая, подчас дерзкая…
Саквиль. А, понимаю, она устроила тебе сцену, и ты это заслужил. Она, верно, узнала что-то о твоей хористочке, как ты ее называешь.
Луи. Ну да! Так знайте, что ревность не числится среди ее основных недостатков… и все-таки будет лучше обойтись вовсе без него…
Саквиль. Луи!
Луи. Я знаю, что такие манеры сейчас в моде; не она их придумала, она подражает госпоже де Розвиль. Впрочем, благодаря нашим законам заключенный брак — это неразделимый союз, и сходство характеров было бы одним из дополнительных условий, которым не стоило бы слишком пренебрегать в моем положении.
Саквиль. Сходство характеров! Это же то, на что ты должен был обратить внимание прежде всего! Разве ты только что помолвлен?
Луи. Помолвлен… помолвлен…
Саквиль. Да, помолвлен. Остальное — пустые поводы!..
Луи. О Боже, дядюшка! У меня нет необходимости в поводах! Каждый день мне становится все яснее, что обо мне не думают.
Саквиль. Ты с ума сошел? Еще вчера ты с воодушевлением рассказывал мне о ней.
Луи. Право слово! Я стойко сносил невзгоды; но необходимо отдавать себе отчет в очевидном: я уверен, что она не хочет за меня; и тому есть сотня доказательств.
Саквиль. Какие доказательства? Скажи!
Луи. Хорошо… например… Она обращается со мной, как с рабом… Слушайте, самым разумным для меня было бы никогда больше не ходить в этот дом. Матушка говаривала мне, что воспитанная в светском обществе барышня… в Париже… хороша лишь, чтобы взбесить порядочного человека… Я считаю, что моя помолвка расторгнута.
Саквиль. Но ради всего святого! Что случилось?
Луи. Стоит ли ждать, чтобы мне указали на дверь?.. К тому же я, очевидно, не рожден умереть девственником или мучеником, ибо мне предлагают жену из другого круга, провинциалку…
Саквиль. Удивительно, мне только что уже такую предлагали для тебя, и тоже провинциалку.
Луи. Тем лучше; будет выбор; моя — дочь очень богатого промышленника, обязанного мне…
Саквиль. Некий господин Дебаран пришел предложить мне свою дочь…
Луи. Ах, и что вы ответили?
Саквиль. Я его выставил.
Луи. Дядюшка, но вы даже не знаете, что это за человек! Я тоже совершенно его не знал. Поверите ли, ему принадлежит весь округ, у него много миллионов, он платит тридцать две тысячи франков прямых налогов, у него фабрики повсюду… И он обожает меня.
Саквиль. За то, что ты добыл ему почетный крест. Черт возьми, вот уж заслуженная награда! Он ведь так много сделал — всего лишь стал миллионером. А мой бедняга Робен, имеющий три ранения, четыре раза был представлен к военному ордену… и я не могу для него добиться…
Луи. О, ну дайте мне справку. Что это за Робен? Он офицер?
Саквиль. Бригадир, самый смелый человек…
Луи. А, это сложнее. Но посмотрим… Сначала, дядюшка, то что касается господина Дебарана… такой богатый человек… крупный фабрикант… Стыдно, что у него не было креста. И потом, это доставило ему такое удовольствие!
Саквиль. На твоем месте я бы покраснел от стыда, что ввязался в это дело.
Луи. Бог ты мой! К этому многие стремятся, и еще худшие, чем он… Но все же, что он вам говорил?
Саквиль. Откуда я знаю? Я не очень прислушивался.
Луи. Тем хуже. Его дочь очаровательная особа. Девятнадцать лет, брюнетка, хорошая музыкантша… говорит по-бретонски и немного по-французски… воспитана в каком-то монастыре в Морле… ни братьев, ни сестер… привычка к экономии, провинциальное образование, нравственность, набожность…
Саквиль. Ты ее видел?
Луи. Нет, дядюшка… Но я так возмущен… меня так мистифицировали, видите ли, что я должен отомстить за себя. Я хочу показать им, что эти маркизишки назначают для утешения сердца слишком высокую цену. Я женился бы, кажется, и на дочери дьявола…
Саквиль. Полагаю, если бы за ней давали хорошее приданое.
Луи. Да, кстати о приданом: будет ли у малышки Монришар хотя бы то, что нам обещали? Ее мать прекрасная дама, она пишет книги, содержит контору острословов, устраивает рауты, строит школы и приюты для раскаявшихся девушек и делает еще сотню глупостей.
Саквиль. Луи!
Луи. Что, дядюшка?
Саквиль. Нет, это невозможно! Ты происходишь из слишком хорошей семьи, чтобы быть подлецом и негодяем.
Луи. Что вы говорите, дядюшка?
Саквиль. Черт возьми! У тебя всегда одинаковый тон. Я никогда не знаю, шутишь ты или говоришь серьезно… Но, проклятье, если бы ты себя видел со стороны! Нет, это невозможно!.. Послушай, я отлично понимаю, что произошло… Любовная ссора. Это быстро улаживается… в твоем возрасте. Я поеду в Монришар, помирю вас, и ты никогда больше не будешь рассказывать мне ни о своем Дебаране, ни о его чудовищной дочери, немного говорящей по-французски… или… да разрази меня гром! Если хоть раз… О, я с ума схожу!.. Я еду в Монришар…
