явился. Я не сомневалась в том, что важную информацию полицейские держат в тайне от прессы. По моему глубокому убеждению, не сегодня завтра в наш домик должен был ворваться спецназ. Любой шорох листьев или урчание автомобильного двигателя за окном подпитывали мою тревогу. Я начинала пить еще до обеда – чтобы успокоить нервы и приглушить постоянную вибрацию окружающего мира.
Ночами я вела наблюдение за главным домом. Всегда были включены только два светильника, один наверху и один внизу, и всегда мерцал дрожащий свет телевизора, спрятанного за непрозрачными занавесками. Телевизор работал всю ночь, но свет наверху гас, как по часам, в четверть одиннадцатого вечера. Блю навещала старушку после смены в баре и, выходя из дома, выключала свет внизу. Пожилая дама – в конце концов я узнала, что ее зовут Мирна, – была прикована к своему особняку: артрит, глаукома, деменция. Лишь несколько раз я видела тень Мирны, шаркающей по дому: она ходила из одной комнаты в другую. Блю сказала, что Мирна и в молодости чуралась людей. Выходила на улицу реже, чем случаются солнечные затмения, и только когда тетя Блю, Грета, грозила, что бросит ее, если она будет сидеть в доме безвылазно. Блю мне велела не беспокоить Мирну: старушка с недоверием относится к новым людям. Что ж, понятно. Я вообще ко всем людям относилась с недоверием.
Я провела в доме Блю всего две недели, но для меня будто прошли месяцы. Мне казалось, что я стремительно падаю на дно оврага. Я начала по утрам читать некрологи – они приносили мне некоторое утешение и напоминали, что я не единственная, чье время истекает. Молодыми умирает гораздо больше людей, чем мы думаем.
Тогда мне и пришла мысль, что именно в местном морге можно найти себе следующую личность. Каждый день я просматривала некрологи в поисках кандидаток. Сначала мои критерии были довольно просты: требовалась женщина, которая скончалась молодой и жила одна. Я рассказала Блю о своем плане, и она тоже захотела участвовать в этом предприятии. Мы решили объединить усилия и договорились: личность забирает тот, кто больше похож на покойницу.
Мы надевали черные платья, делали строгий макияж и ехали по адресу, указанному в газете. В первый раз попали на похороны Джоан Клейтон. Она была всего на два года старше меня, умерла от рака яичников. В похоронном бюро «Маркер и семья» поставили рядом с открытым гробом ее большую фотографию. На снимке она выглядела еще здоровой и цветущей. Вероятно, фотографировалась несколько лет назад. У нее были пухлые, похожие на персики щечки, а изможденное тело в гробу принадлежало словно какой-то самозванке.
– Интересно, какой у нее был рост? – деловито прошептала мне на ухо Блю.
– Не знаю. Только она не похожа ни на одну из нас. Причем ни до смерти, ни после. Ничего не выйдет.
К нам подошел пожилой мужчина – возможно, отец Джоан.
– Кажется, мы с вами не встречались, – произнес возможный отец.
– Соболезную вашей утрате, – ответила Блю.
– Вы знали мою Джоан?
– Да, разумеется, – кивнула Блю.
– Вместе учились в школе?
– Да. Учились в школе.
– Я вроде бы знал всех школьных друзей Джоан.
– Мы скорее были приятельницами, – ответила Блю. – Однако я решила приехать и почтить ее память.
– Школа имени Гровера Кливленда или Ван Бюрена? – спросил отец.
– Кливленда, – наугад выбрала Блю. Ее голос звучал уже не так уверенно.
– Когда вы уехали из Хьюстона?
– Несколько лет назад. – Блю поняла, что беседу надо как можно скорее заканчивать.
– А Джейкоба вы знали?
– Нет. Боюсь, нам не довелось с ним встретиться. Что ж, не буду вам мешать. – Блю попятилась к выходу. – Примите мои соболезнования.
Она развернулась и зашагала по проходу к двери. Я последовала за ней.
* * *
Следующие похороны были Лоры Картрайт. Двадцать восемь лет, покончила жизнь самоубийством. Всего на два года моложе меня. Согласно некрологу, у нее остались мать, отец и муж. Детей не было. В похоронном бюро «Хаммель и сыновья» собралось около двадцати человек. Рядом с гробом висела фотография Лоры. Она была светловолосой и голубоглазой, как и Блю, но такой пухлой – на самом деле, скорее тучной, – что мы с трудом различали черты ее лица.
Мы с Блю рассматривали огромную женщину в гробу.
– Пулевых отверстий нет, следов на шее тоже. Наверное, таблетки, – предположила Блю.
– Скорее всего.
– Я могу в нее превратиться, – сказала Блю. – Надо только завтракать десятком пончиков.
– Тут целую пончиковую фабрику придется слопать, – возразила я.
К нам приблизился мужчина.
– Вы ее подруги? – спросил он.
– Да, – ответила Блю. – Хотя не виделись уже много лет. А вы были с ней близки?
– Можно и так сказать. Я ее муж.
– Мои соболезнования, – проговорила я.
– Спасибо. Я должен был это предвидеть. Но она вела себя так, словно все хорошо…
Когда он с нами заговорил, у меня по спине побежали мурашки. Что-то здесь не так.
– Она страдала от депрессии? – спросила я.
– Я не замечал, – ответил мистер Картрайт. – Судя по всему, страдала. Мы пытались завести ребенка. Безуспешно.
– Я не вижу никаких ран. Приняла таблетки? – продолжила я.
Блю стиснула мой локоть в знак предостережения, однако мистера Картрайта, похоже, мой интерес тронул.
– Налила антифриз себе в лимонад.
– О господи! Какой ужас. Такая молодая… Как вы познакомились? – спросила я.
– В баре. Она там всех затмила своей красотой. С тех пор набрала несколько кило, – сухо проговорил он.
– Вы долго были женаты?
Блю ущипнула меня за руку, уже сильнее.
– Пять лет. Как, вы сказали, ваше имя?
– Джейн Грин, – ответила я. Впутывать Амелию Кин не стоило.
– А вы откуда знаете Лору?
– Учились вместе в начальной школе.
– И с тех пор не общались?
– Нет. Увидела в газете ее некролог и решила отдать дань уважения.
– Уверен, она бы оценила.
– Было приятно с вами познакомиться, – сказала я. – Простите, вы не назвали своего имени…
– Лестер. Лестер Картрайт. Вы знакомы с Келли Блок, подругой Лоры? Она тоже ходила с Лорой в одну начальную школу.
– Не припомню. Столько лет прошло с тех пор… Извините, мне нужно в дамскую комнату.
Блю последовала за мной в туалет, и мы дождались, пока все рассядутся по местам, а Лестер начнет произносить надгробную речь. Ораторским искусством он явно не владел.
– Лора ушла слишком рано, – сказал он. – Сейчас она в лучшем мире.
– Терпеть не могу эту фразу, – пробормотала Блю себе под нос, когда мы открывали тяжелые деревянные двери похоронного бюро.
На парковке она начала меня упрекать в излишней напористости.
– Тебе лучше держаться в тени, особенно если я решу стать Лорой
