— Как! Всех преступников выпустили на волю, чтоб они могли нас грабить?
— Ничего, мисс Скарлетт, не волнуйтесь. Они далеко отсюда и притом показали себя отменными солдатами. Я так понимаю: если человек вор, это не мешает ему быть хорошим солдатом, не правда ли?
— По-моему, это было сделано правильно! — негромко сказала Мелани.
— Ну, а я так не считаю, — решительно заявила Скарлетт. — У нас тут и без них достаточно воров бродит по округе, не говоря уже о янки и… — Вовремя спохватившись, она не закончила фразы, а мужчины рассмеялись.
— Не говоря уже о янки и нашей интендантской службе, — договорил за нее кто-то из гостей, заставив ее покраснеть.
— А где же генерал Худ со своей армией? — поспешила ей на выручку Мелани. — Он ведь мог отстоять Саванну!
— Ну что вы, мисс Мелани! — Фрэнк был озадачен, и в голосе его прозвучала укоризна. — Генерала Худа вовсе и не было на этом участке фронта. Он сражается в Теннесси, пытается оттянуть туда янки из Джорджии.
— И как же здорово это у него получается! — презрительно воскликнула Скарлетт. — Он дал этим чертовым янки пройти через всю нашу территорию, а нам для защиты оставил мальчишек школьного возраста, преступников и стариков из внутреннего охранения.
— Дочка, — внезапно подал голос Джералд, — какие выражения ты себе позволяешь! Твоя мать будет очень огорчена.
— Да, да, чертовым янки! — с жаром вскричала Скарлетт. — И не подумаю называть их по-другому!
При упоминании об Эллин все почувствовали себя неловко, разговор сразу оборвался, и на этот раз опять выручила Мелани.
— А вы, будучи в Мэйконе, не повидались с Милочкой и Индией Уилкс? Может быть… может быть, у них есть какие-нибудь сведения об Эшли?
— Помилуйте, мисс Мелли, — обиженно сказал Фрэнк, — вы же понимаете — узнай я что-нибудь про Эшли, я бы тут же прискакал из Мэйкона прямо к вам. Нет, у них нет о нем вестей, но только вы не тревожьтесь, мисс Мелли. Я знаю, вы, конечно, давно ничего о нем не слышали, но какие могут быть вести от человека, когда он в тюрьме? Однако в тюрьмах у янки дело обстоит далеко не так худо, как у нас. Что ни говори, еды у них там хоть отбавляй, и одеял, и медикаментов тоже хватает. Нет, у них не то что у нас — мы вот не можем прокормить самих себя, а наших узников и подавно.
— О да, у янки еды хоть отбавляй! — с горечью воскликнула Мелани. — Только они не делятся ею с пленными. Вы же это сами знаете, мистер Кеннеди. Вы говорите так, просто чтобы меня успокоить. Вы знаете, что наши пленные погибают там от голода и холода и лишены медицинской помощи и лекарств, потому что янки люто нас ненавидят! Господи, если бы только мы могли стереть с лица земли этих янки! О, я знаю, что Эшли…
— Не смей так говорить! — вскричала Скарлетт, у которой стеснило грудь от страха. Пока никто не произнес вслух, что Эшли мертв, в сердце ее еще теплилась надежда на то, что он жив. Но она чувствовала: как только эти слова будут произнесены, в тот же миг его для нее не станет.
— Полно, миссис Уилкс, не тревожьтесь так о вашем муже, — пытался утешить Мелани одноглазый воин. — Я тоже попал в плен после первого боя при Манассасе, а потом меня обменяли. Так пока я был в тюрьме, меня кормили как на убой — жареные цыплята, оладьи.
— Думаю, что вы врунишка, — с чуть заметной улыбкой произнесла Мелани, и Скарлетт впервые уловила в тоне ее слов, обращенных к мужчине, какой-то намек на игривость. — А сами вы так не думаете?
— Думаю, — со смехом признался одноглазый воин, хлопнув себя по колену.
— Если вы не прочь перейти в гостиную, я спою вам святочный гимн, — сказала Мелани, желая перевести разговор на другое. — Фортепьяно — один из тех немногих предметов, которые янки не могли унести с собой. Оно ужасно расстроено, как ты считаешь, Сьюлин?
— Чудовищно, — сказала Сьюлин, радостно улыбаясь и кивком подзывая к себе Фрэнка.
Но когда все направились к двери, Фрэнк, немного поотстав, потянул Скарлетт за рукав.
— Могу я сказать вам два слова наедине?
Ее мгновенно объял страх; решив, что он хочет поговорить о конфискации их живности, она приготовилась к беспардонной лжи.
Когда все вышли из комнаты и они остались вдвоем у камина, напускная веселость, оживлявшая черты Фрэнка, потухла, и Скарлетт увидела перед собой немолодого усталого человека с сухим обветренным лицом цвета опавших листьев и редкими рыжеватыми, уже тронутыми сединой бакенбардами. Он безотчетно пощипывал их и смущенно откашливался, приводя этим Скарлетт в великое раздражение.
— Я жутко расстроился, узнав о смерти вашей маменьки, мисс Скарлетт.
— Прошу вас, не надо об этом.
— А ваш папенька — это у него с самого…
— Да, да, он не в себе, как вы могли заметить.
— Он крепко ее любил, что верно, то верно.
— О, мистер Кеннеди, пожалуйста, не будем…
— Простите, мисс Скарлетт. — Он нервно потоптался на месте. — По правде говоря, я хотел обсудить кое-что с вашим папенькой, а теперь вижу, что это никак не получится.
— Может быть, я могу помочь вам, мистер Кеннеди? Вы видите — глава семьи теперь я.
— Так, понимаете ли, я… — начал Фрэнк и снова растерянно вцепился в свои бакенбарды. — Дело-то, вправду сказать, в том… Словом, мисс Скарлетт, я хотел попросить у вашего папеньки руки мисс Сьюлин.
— Вы хотите сказать, — обрадовано воскликнула изумленная Скарлетт, — что еще не говорили с па о Сьюлин? Хотя ухаживаете за ней уже не первый год!
Он покраснел, смущенно улыбнулся и стал совсем похож на робкого, застенчивого подростка.
— Видите ли… я… Я не знал, согласится ли она выйти за меня. Я много старше ее, а в вашем доме вечно толпилось столько красивых молодых людей…
«Ну да! — подумала Скарлетт. — Только толпились-то они вокруг меня, а не вокруг нее!»
— Да я и сейчас не знаю, согласится ли она. Я никогда ее не спрашивал, но она, конечно, догадывается о моем чувстве к ней. Я… я думал попросить разрешения на наш брак у мистера О'Хара и признаться ему во всем как на духу. У меня нет ни цента, мисс Скарлетт. Когда-то у меня — да простится мне такая нескромность, — но когда-то у меня была куча денег. Теперь же мой конь и то, что на мне, — вот и все мое достояние. Я, понимаете ли, как только завербовался, продал всю свою землю и все деньги вложил в облигации, а вы сами знаете, много ли они теперь стоят. Да к тому же у меня их все равно уже нет, так как янки сожгли дом моей сестры и они сгорели вместе с ним. Я понимаю, что это ужасная наглость с моей стороны просить руки мисс Сьюлин теперь, когда у меня нет ни гроша за душой, но… В общем, я рассудил так. Я как-то свыкся с мыслью, что никто не знает, что с нами будет, когда война придет к концу. Мне лично это представляется вроде как концом света. Все стало так неверно и ненадежно, вот я и подумал: это было бы огромным утешением для меня, а быть может, и для мисс Сьюлин, если бы мы обручились. Это дало бы нам какую-то уверенность. Я, мисс Скарлетт, не буду настаивать на браке, пока не смогу обеспечить мисс Сьюлин, а когда это будет, я и сам не знаю. Но если подлинная любовь и преданность имеют какую-то цену в ваших глазах, вы можете с уверенностью считать, что в этом смысле мисс Сьюлин богаче многих.
Он сказал это так просто и вместе с тем с таким достоинством, что Скарлетт была тронута, хотя его вид и забавлял ее. Как можно влюбиться в Сьюлин — было выше ее понимания. Сестра казалась ей воплощением чудовищного эгоизма, слюнтяйства и мелкого пакостничества.
— Ну что ж, мистер Кеннеди, — сказала она ласково. — По-моему, все будет хорошо. Мне кажется, я могу ответить вам за отца. Он всегда был о вас самого высокого мнения и надеялся, что Сьюлин станет вашей женой.
— И он не изменил своего мнения и теперь? — воскликнул Фрэнк, просияв.
— Разумеется, нет, — отвечала Скарлетт, с трудом подавляя усмешку: ей вдруг вспомнилось, как Джералд не раз бесцеремонно кричал Сьюлин через стол: «Ну что, мисс? Ваш пылкий поклонник все еще вынашивает свое предложение руки и сердца? Может, мне пора спросить, каковы его намерения?»
— Сегодня же вечером я с ней поговорю! — сказал Фрэнк, губы у него задрожали, он схватил руку Скарлетт и с силой ее потряс. — Вы так добры, мисс Скарлетт.
— Я пришлю ее к вам, — с улыбкой сказала Скарлетт, направляясь в гостиную. Там Мелани уже села за фортепьяно. Это был чудовищно расстроенный инструмент, но некоторые аккорды все же звучали приятно, и когда Мелани запела, остальные подхватили гимн: «Внемлите архангелов пенью…»
Скарлетт приостановилась на пороге. Слушая сладостные звуки этого старинного святочного гимна, невозможно было поверить, что ураган войны дважды едва не смел их с лица земли, что кругом лежит разоренный край, что голодная смерть стоит у них за плечами. Скарлетт резко обернулась к Фрэнку:
