— Вы знаете, там есть женщины и дети, — тем же ровным голосом заметил Джеспер.
— О да! Когда англичанин говорит о женщинах и детях, можете быть уверены, что тут дело нечисто. Ваше поведение будет расследовано.
Они говорили поочередно. Казалось, это были бесплотные духи — одни голоса в воздухе; они смотрели друг на друга, как на пустое место, или, в лучшем случае, с тем вниманием, какое уделяют неодушевленному предмету — не больше… Но затем наступило молчание. Химскирк неожиданно подумал: «Она расскажет ему всё. Она расскажет ему, когда, смеясь, повиснет у него на шее». И бешеное желание уничтожить Джеспера тут же, на месте, чуть не лишило его чувств. Он лишился голоса, зрения. Секунду он буквально не видел Джеспера. Но он слышал, как тот осведомился, словно обращаясь ко всей вселенной:
— Итак, я должен заключить, что бриг задержан?
Вспышка злобного удовлетворения помогла Химскирку прийти в себя.
— Да, он задержан. Я отведу его на буксире в Макассар.
— Суд решит, законный ли это поступок, — сказал Джеспер, поняв, что дело становится серьёзным, но говоря с напускным равнодушием.
— О да, суд! Конечно. А вас я оставлю здесь, на борту.
Ужас Джеспера при мысли о разлуке с его бригом проявился в том, что он застыл на месте. Но это продолжалось только один момент. Затем он повернулся и окликнул бриг. Мистер Шульц ответил:
— Да, сэр.
— Приготовьтесь принять кабельтов с канонерки. Нас отведут на буксире в Макассар.
— Бог мой! А для чего это, сэр? — донесся слабый беспокойный возглас.
— Любезность, как я полагаю, — иронически крикнул Джеспер, вполне владея собой. — Нас мог застигнуть здесь штиль… на несколько дней. И гостеприимство. Мне предложено остаться здесь — на борту.
Ответом на это сообщение было громкое, отчаянное восклицание.
Джеспер с беспокойством подумал: «Эх, у парня нервы совсем расходились», — и с какой-то новой смутной тревогой пристально поглядел на бриг. Мысль, что он разлучен с ним — первый раз с тех пор, как они встретились, — потрясла его напускную беспечность, потрясла его мужество до самых оснований, — а эти основания были заложены очень глубоко. Всё это время ни Химскирк, ни даже его чернильная тень не шевелились.
— Я думаю послать команду шлюпки и офицера на борт вашего судна, сказал он в пространство.
Джеспер, оторвавшись от созерцания брига, повернулся и бесстрастно, почти без всякого выражения в голосе заявил протест против всей этой процедуры. А думал он о задержке. Он считал дни. В сущности, Макассар был ему по пути, и если бриг поведут на буксире, он даже сэкономит время. С другой стороны, не удастся избегнуть досадных формальностей. Но всё это было слишком нелепо. «Таракан взбесился, — думал он. — Меня немедленно освободят. А если нет, то Месману придется за меня поручиться». (Месман был голландский купец, с которым Джеспер вёл дела, — важная особа в Макассаре.)
— Вы протестуете? Гм! — пробормотал Химскирк и ещё некоторое время оставался неподвижным, широко расставив ноги и опустив голову, словно изучая свою собственную забавную расщеплённую тень. Затем он дал знак шарообразному канониру, державшемуся поблизости и застывшему, как скверно набитое чучело жирного человека, с безжизненным лицом и блестящими глазами. Тот подошёл ближе и остановился.
— Вы высадите на борт брига команду шлюпки.
— Да, мин герр!
— Всё это время один из ваших людей будет стоять у штурвала, продолжал Химскирк, отдавая приказания по-английски, очевидно, в назидание Джесперу. — Вы слышите?
— Да, мин герр!
— Всё это время вы будете на палубе и возьмёте на себя командование.
— Да, мин герр!
Джеспер почувствовал, что вместе с командованием бригом у него словно вырвали из груди сердце. Химскирк спросил, переменив тон:
— Какое оружие имеется у вас на борту?
Одно время все суда, какие вели торговлю в китайских морях, имели разрешение возить определенное количество огнестрельного оружия в целях самозащиты. Джеспер ответил:
— Восемнадцать ружей со штыками. Они находились на борту, когда я купил бриг четыре года назад. О них было заявлено.
— Где вы их держите?
— В каюте на носу. Ключ у помощника.
— Вы их возьмете, — сказал Химскирк канониру.
— Да, мин герр!
— Зачем? Что вы замышляете? — крикнул Джеспер и сейчас же прикусил губу. — Это чудовищно! — пробормотал он.
Химскирк на секунду поднял на него тяжёлый, как будто страдальческий взгляд.
— Вы можете идти, — сказал он канониру.
Толстяк отдал честь и ушел.
В течение следующих тридцати часов буксировка прервалась только один раз. Бриг дал сигнал — с бака замахали флагом, и канонерка остановилась. Скверно набитое чучело унтер-офицера спустилось в шлюпку, явилось на борт «Нептуна» и поспешило прямо в каюту своего командира. Маленькие глазки его моргали, как будто он был возбужден тем, что ему предстояло сообщить. Оба некоторое время сидели, запершись в каюте, а Джеспер с гакаборта старался выяснить, не произошло ли что-нибудь необычайное на борту брига. Но, казалось, всё было в порядке. Однако он решил подстеречь канонира; и хотя избегал говорить с кем бы то ни было после разговора с Химскирком, он остановил этого типа, когда тот снова вышел на палубу, и осведомился о своем помощнике.
— Он чувствовал себя неважно, когда я уходил, — объяснил он.
Жирный унтер-офицер, державшийся так, словно усилие нести перед собой огромный живот не позволяло ему сгибаться, понял его с трудом. Ни одна чёрточка в лице не обнаруживала ни малейшего оживления, но под конец маленькие глазки быстро заморгали.
— О да! Помощник. Да, да. Он здоров. Но, mein Gott, какой забавный человек!
Джеспер не успел получить объяснение, так как голландец поспешно спустился в шлюпку и вернулся на борт брига. Но он утешал себя мыслью, что очень скоро неприятное и довольно нелепое испытание будет окончено. Вдали уже виднелся рейд Макассара. Химскирк прошёл мимо и поднялся на мостик. Впервые лейтенант взглянул на Джеспера с подчеркнутым вниманием. Он так смешно вращал глазами — Джеспер и Фрейя давно уже согласились, что лейтенант смешон, — с таким восторженным удовольствием, словно обсасывая вкусный кусочек, что Джеспер невольно улыбнулся во весь рот. А потом он снова повернулся к своему бригу.
Видеть этот бриг — его драгоценную собственность, частицу души Фрейи, единственную опору двух жизней в широком мире, незыблемую основу его страсти, дающего ему власть прижать безмятежную прелестную Фрейю к своей груди и увезти на край света; видеть этого красавца, достойно воплощающего его гордость и любовь, видеть его пленным на конце буксирной бечевы испытание не из приятных. В этом было что-то кошмарное, как сновидение о вольной морской птице, обремененной цепями.
Но на что другое хотел бы он смотреть? Красота брига проникала в его сердце с такой силой, что он забывал о том, где находится. А кроме того, сознание своего превосходства, какое возникает в молодом человеке благодаря уверенности, что он любим, иллюзия, рожденная нежным взглядом женских глаз, будто он вознесён превыше Судьбы, помогли ему после первого потрясения выносить эту пытку с улыбкой и верой в себя. Ибо какая злая сила могла коснуться избранника Фрейи?
Было уже после полудня; солнце освещало с кормы оба судна, входившие в гавань. «Скоро конец тараканьей шутке», — думал Джеспер без всякой враждебности. Как моряку, хорошо знакомому с этой частью света, ему достаточно было одного взгляда, чтобы определить направление. «Эге, подумал он, — он идет в Спермондский пролив. Сейчас мы обогнем риф Тамисса». И снова он обратился к созерцанию брига, этой опоры его материального и духовного существования, который скоро снова будет в его руках. На море, спокойном, как мельничный пруд, тяжёлая плавная рябь расходилась от носа брига, так как мощный «Нептун» буксировал с большой скоростью, словно на пари. Голландский канонир показался на баке «Бонито», а с ним ещё несколько человек. Они смотрели на берег, а Джеспер погрузился в любовный транс.
Глубокий гул парового свистка канонерки заставил его вздрогнуть от неожиданности. Медленно он огляделся. Потом с молниеносной быстротой отскочил от того места, где стоял, и бросился по палубе.
— Вы налетите на риф Тамисса! — кричал он.
Высоко на мостике Химскирк бросил тяжёлый взгляд через плечо; два матроса поворачивали штурвал, и «Нептун» уже быстро отходил от края светлой воды, скрывавшей опасность. Ха! Как раз вовремя. Джеспер сейчас же отвернулся, чтобы следить за своим бригом, и, прежде чем он понял, в чём дело, — очевидно, согласно распоряжениям Химскирка, данных заранее канониру, — кабельтов был отпущен при звуке свистка. Он не успел крикнуть, не успел пошевельнуться, он видел, как бриг понесся по течению и стремительно пролетел мимо кормы канонерки. Он следил за его красивым скользящим корпусом глазами, расширенными от недоумения, дикими от ужаса. Крики на борту казались ему жутким невнятным шёпотом, их заглушала кровь, стучавшая в ушах. Бриг нёсся вперед с несравненной грацией и стремительностью до тех пор, пока гладкая поверхность воды перед его носом словно опустилась вниз, неожиданно, точно высосанная. Странно, трепетно задрожали верхушки мачт, бриг остановился, слегка наклонив высокие мачты, — и замер. Он спокойно лежал на рифе, а «Нептун», сделав широкий круг, полным ходом продолжал свой путь по Спермондскому проливу, направляясь к городу. Он лежал спокойно, совсем спокойно, и что-то зловещее и неестественное было в его положении. И сразу — внезапно — при солнечном свете его объяла меланхолия, та меланхолия, какая окутывает вещи, тронутые тлением; он был только пятнышком в сияющей пустоте пространства — уже покинутый, уже одинокий.
