— Кажется, да.
— Что ж, за дело. Оно нелегкое, этот тип в очках следит и рыщет. Кстати, зачем вы сказали: «Бегите!», а сами остались на месте? Так нельзя. Это рыцарственно, но не по-деловому.
— У меня была отговорка, а у вас — нет.
— Правда. И какая хорошая! Следующий раз скажу, что меня вызвала Эйлин. Она действительно плохо спит, от голода. Один ливрейный лакей сказал, что вчера она ничего не ела за обедом. Ужас какой!
— Вот она — беззащитное, слабое созданье.
Джоан засмеялась.
— Сдаюсь, подловили! Да, Эйлин — не из страшных нынешних женщин, но… Ах, ты, жалко! Пришел в голову хороший ответ. Уже поздно вас срезать?
— Нет, что вы. Я сам крепок задним умом. Значит, она — беззащитное созданье…
— Спасибо. Я отвечаю: «А почему? Потому что она позволила мужчине собой командовать». Нет, как-то слабо!
— Да, — признал Эш. — Могли бы срезать острее.
— Ну, ладно. Все равно, подражать ей я не буду, свободу за рыцарственность не отдам. Деньги нужны нам обоим. Не уступайте, я тогда ничего не смогу делать. Еще не хватало, чтобы вы их просто отдали!
— Честное слово, — серьезно сказал Эш, — я их вам не отдаю. Просто я лучше изучил Бакстера. Он очень опасен. Не знаю, как он унюхал след, но, видимо, унюхал. Конечно, вас он не подозревает. Я думаю, какое-то время он будет там дежурить. Нам придется подождать.
— Смотрите, как сложно получается! Я думала, пара пустяков.
— Дадим ему неделю, не меньше.
— Да, да.
— Куда нам, в сущности спешить? Замок не хуже наших квартирок, а жизнь высших слуг — для меня открытие. Не знал, что они так чопорны, этикет мне нравится. Впервые чувствую, что я — не кто-нибудь. Заметили, как я разговариваю с судомойкой? Достойно и милостиво, а? В общем, не жалуюсь. Согласны подождать?
— Хорошо, а мистер Питерc? Еще передумает, чего доброго!
— Ни в коем случае. Какое искушение! Скарабей — просто рядом. Кстати, вы его посмотрели?
— Да, мисс Твемлоу водила меня в музей. Ужас какой — лежит открытый, а взять нельзя!
— Именно, именно. А вообще, смотреть не на что, чепуха какая-то. Если бы не надпись, никогда бы не поверил, что за такую муру хозяин отдает тысячу фунтов. Ладно, его дело. Наше дело — увернуться от Бакстера.
— Наше! Что мы, партнеры? Эш воскликнул.
— Вот! Вы нашли выход! Конечно, партнеры. Зачем нам конкурировать? Объединимся. Это решит все проблемы.
Джоан задумалась.
— Вы предлагаете поделить наш гонорар?
— Да. Поровну.
— А труд?
— Труд?
— Как мы его поделим? Теперь задумался Эш.
— Ну, — начал он, — я сделаю черную работу, а…
— То есть возьмете скарабея?
— Да-да.
— А я?
— Э… вы… как бы тут сказать? Окажете мне моральную поддержку.
— Значит, я — сплю, а вы рискуете?
— Риска, в сущности, нет…
— Кажется, вы только что говорили об опасности? Нет, так не пойдет. Помню, была у меня кошка. Поймает мышку—и несет к моим ногам. Никак не могла понять, что мне такие подарки не нужны. Она высоко ценила мышей, а меня не понимала. Так и вы с вашим рыцарством. Не дарите мне дохлую мышь, мы с вами — партнеры. Есть риск, или нет, мы его поровну разделим.
— Какая вы… решительная!
— То есть упрямая. Да, не спорю — приходится! А то будет нечестно. Работаем на равных или все отменяем!
— Дайте мне хоть пойти первым!
— Не дам. Мы бросим жребий. Монетка есть? Я бросаю, вы — говорите.
— Но…
— Мистер Марсон!
Эш сдался, вынул монетку и угрюмо протянул ей.
— Орел или решка?
— Решка!
— Так и есть. Да, не повезло мне. Ладно, пойду завтра, если вы сорветесь.
— Не сорвусь! — пылко заверил Эш. — Слава Богу, теперь вы ничего не натворите.
— Вы так думаете? Что ж, желаю удачи.
— Спасибо, партнер.
И они пожали друг другу руки.
Расходясь с Эшем у двери, Джоан сказала:
— Вы знаете…
— Да?
— Если бы я вообще взяла мышь, то от вас, больше ни от кого.
1В свете последних событий стоит припомнить, что гости, собравшиеся в замке, поначалу томились скукой, словно пассажиры атлантического лайнера, где однообразную праздность прерывают только трапезы. Тем, кто собрался у лорда Эмсворта, резонно казалось, что им остается зевать и смотреть на часы.
Конечно, всякий визит невесел, если он расположился между охотничьими сезонами, но в данном случае винили и хозяина, своеобразно толковавшего свои обязанности. Нельзя приглашать целый полк родственников, не обеспечив им приятного общества. Если уж так случилось, потрудись сам, измысли какое-нибудь развлечение; но нет. Кроме мистера Питерса, его дочери и Джорджа Эмерсона, все гости входили в клан. Глава его, граф Эмсвортский, появлялся в лучшем случае к обеду, поскольку общества не любил и развлекался сам по себе. Он ходил по саду в старой куртке, выпалывал сорняк-другой, препирался с шотландским самодержцем, который в теории служил у него садовником, словом — блаженствовал, полагая, что блаженствуют и гости. По его мнению только Фредди, человек извращенный, мог тосковать в Бландинге, когда там расцветают цветы.
Положение спасла бы твердая духом хозяйка, но леди Энн писала письма у себя в спальне, препоручив дела домоправительнице. В те редкие часы, когда она писем не писала, у нее была мигрень. Есть хозяйки, от которых гости видят только шлейф, мелькнувший в дверях библиотеки.
Заглянув в бильярдную, гость мог встретить лорда Стокхеда, непрестанно сражающегося со своим кузеном Алджерноном Вустером. Выйдя из замка, тот же гость мог поиграть в клок-гольф или погулять по уступам сада с тем родственником, с которым еще не поссорился.
Последнее развлечение было самым популярным, и утром, через десять дней после того, как Джоан и Эш поступили на службу, сад просто кишел гостями. Полковник Хорес Мант гулял с епископом Годальминтским, облачая в солдатскую лексику те мысли, которые достойный священнослужитель выразить не смог бы. Леди Милдред Мант рассуждала о некоторых свойствах своего отца, приводя в восторг миссис Хейл, дальнюю родственницу. Там и сям, иногда — останавливаясь, чтобы горестно взмахнуть руками, виднелись другие члены клана. Словом, перед нами — типичная сценка из тихой и мирной жизни английских семейств.
С верхней террасы на нее смотрели Эйлин Питерc и Джордж Эмерсон. Эйлин тихо вздохнула; Джордж ее услышал.
— Я все ждал, когда вы расколетесь, — сказал он.
— Простите?
— Ну, признаетесь.
— В чем?
— В том, что больше не можете. В том, что не хотите приклеиться к этой толпе, как муха к липучке. В том, что откажите Фредди и выйдите за меня.
— Джордж!
— Разве вы не поэтому вздохнули?
— Я не вздохнула. Я просто дышу.
— Вы еще можете здесь дышать? Удивительно. Взгляните на них! Посмотрите, как они ползают, словно пьяные жуки. Эйлин, не притворяйтесь, вам этого не выдержать. Вы похудели тут, побледнели. Господи, как мы будем радоваться в Гонконге, что выбрались отсюда! Гонконг вам понравится. Там очень красиво. И все время что-то происходит.
— Джордж, зачем вы так говорите?
— А что?
— Это дурно. Мы же у них в гостях.
Раздался дикий хохот, приближающийся к вою. Полковник Мант сердито взглянул на Джорджа.
— Хоть бы мне кто сказал, — заметил он, — с кем она обручена, с Фредериком или с этим субъектом! Если бы мой уважаемый тесть был поумнее, он бы давно топнул ногой. Да она влюблена как…
— Ну, что вы! — сказал епископ. — Что вы, Хорес! Так на чем мы остановились?
— Я говорил, если хочешь, чтобы твои родственники перессорились, собери их в такой казарме, подальше от людей, а сам копайся в клумбах.
— Да-да. Продолжайте, Хорес, мне как-то легче становится.
Эйлин тем временем удивленно смотрела на Джорджа.
— Что с вами?!
— Простите. Но нельзя же так шутить. В гостях! То-то нас развлекают!
— Здесь очень красиво, — возразила Эйлин.
— Больше вам сказать нечего. Нельзя жить одной декорацией, нужны и актеры. Вы сами уже…
— Папа идет, — прервала она, — и как быстро! Он очень изменился, вы не заметили?
— Нет. Меня интересует другая часть семьи.
— Посвежел, почти не курит. Врачи давно запретили, но он их не слушался. И знаете, делает гимнастику, я слышу через стену — скачет, дышит. Как-то утром я видела, что его лакей несет гантели и боксерские перчатки. Кажется, папа наконец занялся собой.
Джордж не выдержал.
— Да он ничем другим не занимается! Вы себя голодом уморите ради его диеты! Похудели, побледнели. Так дальше нельзя.
— Иногда мне трудновато, — призналась Эйлин. — Особенно по ночам.
— Нужно, чтобы кто-нибудь занялся вами. Прошу, я — к вашим услугам. Меня не обманете. Скоро сами придете ко мне и скажете: «Вы были правы, бежим в Лондон!» Да вы совсем слабенькая, уж я-то знаю!
