Либера. Я-то? Если меня за косы не тянут, я тише воды, ниже травы.
Исидоро. А ты, Кекка?
Кекка. Да чего там! Я люблю со всеми в мире жить.
Исидоро. Ну, так миритесь же. И поцелуйтесь.
Орсетта. Давайте.
Лучетта. Давайте, чего там!
ЯВЛЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ
Те же и Паскуа.
Паскуа. Это еще что? Чего это ты выдумала? Ты хочешь мириться? С этими-то? С такими бабами?
Исидоро. Ну вот! Теперь вы еще будете портить дело.
Паскуа. Мне очень удивительно. Они меня так честили!
Исидоро. Успокойтесь! Утихомирьтесь!
Паскуа. Как это так я могу успокоиться? У меня до сих пор рука вон тут болит. Не желаю я успокаиваться.
Орсетта (в сторону). Жаль, что я тебе совсем ее не сломала.
Те же и падрон Тони.
Исидоро. Эй, падрон Тони!
Тони. Ваша милость!
Исидоро. Если вы не образумите вашу жену...
Тони. Слышал, уж слышал, ваша милость, слышал! (К Паскуа.) А ну, живо — мирись!
Паскуа. Не желаю.
Тони (угрожающе). Мирись, говорю!
Паскуа. А вот я не желаю.
Тони (берет палку). Мирись, говорю! Слыхала?
Паскуа (подходит, сконфуженная). Ну, хорошо, хорошо. Буду мириться.
Исидоро. Вот это я понимаю! Молодчина!
Либера. Иди сюда, Паскуа.
Паскуа. Иду.
Обнимаются.
Либера. Ну, а вы, девушки?
Все обнимаются и целуются.
Исидоро. Вот так! Великолепно! И пусть согласие процарит... до первой ссоры.
Те же, падрон Виченцо, Тита-Нане, Тоффоло, потом слуга.
Виченцо. Вот и мы, ваша милость.
Исидоро. А! Идите сюда. Ну, Тита-Нане, пришла пора мне доказать вам мое доброе отношение, а вам — доказать, что вы мужчина.
Виченцо. Вот это самое и я старался втолковать Тита-Нане и, кажется, наполовину вразумил его. Надеюсь теперь, что он сделает все, что вы захотите, ваша милость.
Исидоро. Ну, так забудьте все. Станьте опять другом всем и женитесь на Лучетте.
Тита-Нане. Чтобы я, ваша милость? Повесьте меня, а на ней я не женюсь!
Исидоро. Вот тебе и раз!
Лучетта (в сторону). Его нужно бы как следует выколотить, как вяленую треску.
Паскуа (к Тита-Нане). Эй, ты, послушай! Если ты мечтал, что тебе достанется Кекка, так вот она, погляди: выходит за Тоффоло.
Фортунато. А я дью зней то дкатов.
Тита-Нане. Как будто мне не все равно! Пусть выходит за кого хочет.
Исидоро (к Тита-Нане). Почему вы раздумали жениться на Лучетте?
Тита-Нане. Потому что она сказала мне: «Иди к черту». Так и сказала!
Лучетта. Подумаешь! А ты мне чего наговорил?
Исидоро. Ну, что ж! Кто хочет — ладно, а не хочет — так ему же хуже. Одна-то пара у нас есть. Кекка и Тоффоло, дайте руку друг другу.
Тоффоло. Я готов.
Кекка. И я согласна.
Орсетта. Э, нет! Погодите, ваша милость. Я — первая.
Исидоро. Когда так, Беппо, вали козырем.
Беппо. Я себя просить не заставлю.
Лучетта (к Беппо). Нет, синьор, если я не выйду, так и тебе не жениться.
Паскуа. Лучетта дело говорит.
Тони. А я тут что? Или я ни при чем? Меня не нужно даже спрашивать?
Исидоро. Знаете, что я вам скажу? Идите вы все к дьяволу, сколько вас тут есть! Обалдел я от вас. (Хочет уйти.)
Кекка (к Исидоро). Не уходите!
Фортунато. Ваша милость!
Орсетта (к Исидоро). Погодите! Куда вы?
Фортунато (останавливает Исидоро). Ваша милость!
Лучетта (к Исидоро). Ну, потерпите немного!
Исидоро (Лучетте). Из-за вас все останутся ни с чем.
Лучетта. Нет, ваша милость, не надо корить меня больше. Я не хочу, чтобы из-за меня все у вас расстроилось. Если я такая плохая, пускай я и буду страдать. Тита-Нане не хочет меня брать? Ну, что же делать! А чем я провинилась? Если я ему что-то сказала, так он мне сказал еще больше. Но я его люблю, и я его простила. Если он не хочет меня простить, значит, он меня не любит. (Плачет.)
Паскуа (с чувством). Лучетта!
Орсетта (к Тита-Нане). Смотри, она плачет!
Либера (к Тита-Нане). В самом деле, плачет!
Кекка (к Тита-Нане). Как мне ее жаль!
Тита-Нане (в сторону). Черт возьми! Если бы только мне не стыдно было...
Либера (к Тита-Нане). Да что это? Сердца у вас, что ли, нет? Бедняжка! Камень — и тот бы смягчился!
Тита-Нане (Лучетте, грубовато). Ты чего?
Лучетта (плача). Ничего.
Тита-Нане. Ну, полно уж.
Лучетта. Чего тебе?
Тита-Нане. Чего разнюнилась?
Лучетта (с чувством). Пес, душегуб!
Тита-Нане (властно). Молчи.
Лучетта. Ты же меня бросить хочешь.
Тита-Нане. А ты будешь изводить меня?
Лучетта. Нет.
Тита-Нане. Любить меня будешь?
Лучетта. Буду.
Тита-Нане. Падрон Тони, донна Паскуа, ваша милость! С вашего разрешения! (Лучетте.) Дай мне руку.
Лучетта (дает ему руку). Вот, на!
Тита-Нане (по-прежнему грубовато). Ты — моя жена.
Исидоро. Чудесно! (Слуге.) Эй, Пьявка!
Слуга. Ваша милость!
Исидоро. Беги одним духом и сделай, что я тебе приказал.
Слуга. Мигом!
Исидоро. Ну, Беппо, теперь ваш черед.
Беппо. Мой? Глядите, как это просто. Падрон Фортунато, донна Либера, ваша милость! С вашего разрешения! (Подает руку Орсетте.) Муж и жена!
Орсетта (Кекке). Теперь можешь и ты. Мне уж все равно.
Исидоро. Тоффоло, кому теперь?
Тоффоло. Мне. Моя лодка первая. Падрон Фортунато, донна Либера, ваша милость! С вашего разрешения! (Дает руку Кекке.)
Кекка (к Исидоро). Ну, а как насчет приданого?
Исидоро. Я человек чести. Будьте покойны.
Тоффоло. Жена!
Кекка. Муж!
Тоффоло. Ура!
Фортунато. Ура! Веслей! Жна, я тож расшелся.
Слуга (к Исидоро). Все готово, как приказывали.
Исидоро. Ну, молодые, давайте веселиться! Я приготовил для вас кое-какое угощение и пригласил музыкантов. Идемте! Повеселимся немного. И спляшем четыре фурланы[8].
Орсетта. Нет, лучше здесь. Давайте, лучше будем здесь танцевать.
Исидоро. Здесь, так здесь. Как хотите. Ну, живо, тащите сюда стулья! Зовите музыкантов! А ты, Пьявка, слетай в таверну и принеси оттуда угощение.
Лучетта. Да, ваша милость, потанцуем и повеселимся, раз столько тут нас, молодых. Но я хотела бы, с вашего позволения, сказать два словечка. Я вам очень признательна за то, что вы сделали для меня. И обе другие невесты тоже вам очень благодарны. Но мне неприятно одно. Вот вы не кьоджинскии человек, а приезжий. И мне бы не хотелось, чтобы, когда вы уедете отсюда, вы стали про нас рассказывать всякое такое и чтобы пошла по свету молва, будто мы, кьоджинки, любим цапаться. Сказать правду, то, что вы видели и слышали, — чистая случайность. Мы женщины хорошие, честные. Но веселые. Любим веселиться. И сейчас хотим попрыгать и поплясать. И хотим, чтобы все могли сказать: «Да здравствуют кьоджинки, да здравствуют кьоджинки!»
Комедия написана на венецианском диалекте, в первый раз была представлена в Венеции, в театре Сан-Лука, в январе 1762 года (эта дата указана в списке представлений театра Сан-Лука за 1762 год). В «Мемуарах» Гольдони ошибочно относит представление этой комедии к 1760 году. Комедия шла с огромным успехом, и ею закрылся сезон карнавала. Напечатана впервые в издании Паскуали (т. XV, 1774 год).
