Франсуа VI Ларошфуко - Франсуа де Ларошфуко. Максимы. Блез Паскаль. Мысли. Жан де Лабрюйер. Характеры

С судьбой следует обходиться, как со здоровьем: когда она нам благоприятствует — наслаждаться ею, а когда начинает капризничать — терпеливо выжидать, не прибегая без особой необходимости к сильнодействующим средствам.

Мещанские замашки порою скрадываются в кругу военных, но они всегда заметны при дворе.

Можно перехитрить кого-то одного, но нельзя перехитрить всех на свете.

Порою легче стернеть обман того, кого любишь, чем услышать от него всю правду.

Женщина долго хранит верность первому своему любовнику, если только она не берет второго.

Мы не дерзаем огульно утверждать, что у нас совсем нет пороков, а у наших врагов совсем нет добродетелей, но в каждом отдельном случае мы почти готовы этому поверить.

Мы охотнее признаёмся в лености, чем в других наших недостатках; мы внушили себе, что она проистекает из наших миролюбивых добродетелей и, не нанося большого ущерба прочим достоинствам, лишь умеряет их проявление.

Людям иной раз присуща величавость, которая не зависит от благосклонности судьбы: она проявляется в манере держать себя, которая выделяет человека и словно пророчит ему блистательное будущее, а также в той оценке, которую он невольно себе дает. Именно это качество привлекает к нам уважение окружающих и возвышает над ними так, как не могли бы возвысить ни происхождение, ни сан, ни даже добродетели.

Достоинствам не всегда присуща величавость, но величавости всегда присущи хоть какие-нибудь достоинства.

Величавость так же к лицу добродетели, как драгоценный убор к лицу красивой женщине.

В волокитстве есть все, что угодно, кроме любви.

Чтобы возвысить нас, судьба порой пользуется нашими недостатками; так, например, иные беспокойные люди были вознаграждены по заслугам только потому, что все старались любой ценой отделаться от них{32}.

По-видимому, природа скрывает в глубинах нашей души способности и дарования, о которых мы и сами не подозреваем; только страсти пробуждают их к жизни и порою сообщают нам такую проницательность и твердость, каких при обычных условиях мы никогда не могли бы достичь.

Мы вступаем в различные возрасты нашей жизни, точно новорожденные, не имея за плечами никакого опыта, сколько бы нам ни было лет.

Кокетки притворяются, будто ревнуют своих любовников, желая скрыть, что они просто завидуют другим женщинам.

Когда нам удается надуть других, они редко кажутся нам такими дураками, какими кажемся мы самим себе, когда другим удается надуть нас.

В особенно смешное положение ставят себя те старые женщины, которые помнят, что когда-то были привлекательны, но забыли, что давно уже утратили былое очарование.

Нередко нам пришлось бы стыдиться своих самых благородных поступков, если бы окружающим были известны наши побуждения.

Величайший подвиг дружбы не в том, чтобы показать другу наши недостатки, а в том, чтобы открыть ему глаза на его собственные.

Любой наш недостаток более простителен, чем уловки, на которые мы идем, чтобы его скрыть.

Каким бы тяжелым позором мы себя ни покрыли, у нас почти всегда остается возможность восстановить свое доброе имя.

Не может долго нравиться тот, кто умен всегда на один лад.

Дуракам и безумцам весь мир представляется в свете их сумасбродства.

Ум служит нам порою лишь для того, чтобы смело делать глупости.

Горячность, которая с годами все возрастает, уже граничит с глупостью.

Тот, кто излечивается от любви первым, — всегда излечивается полнее.

Молодым женщинам, не желающим прослыть кокетками, и пожилым мужчинам, не желающим казаться смешными, следует говорить о любви так, словно они к ней не причастны.

Мы можем казаться значительными, занимая положение, которое ниже наших достоинств, но мы нередко кажемся ничтожными, занимая положение, слишком для нас высокое.

Нам часто представляется, что мы стойки в несчастии, хотя на самом деле мы только угнетены; мы переносим его, не смея на него взглянуть, как трусы, которым так страшно защищаться, что они готовы дать себя убить.

Больше всего оживляет беседы не ум, а взаимное доверие.

Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь.

Как мало на свете стариков, владеющих искусством быть стариками!

Нам нравится наделять себя недостатками, противоположными тем, которые присущи нам на самом деле: слабохарактерные люди, например, любят хвастаться упрямством.

Проницательность придает нам такой многозначительный вид, что она льстит нашему тщеславию больше, чем все прочие качества ума.

Прелесть новизны и долгая привычка, при всей их противоположности, одинаково мешают нам видеть недостатки наших друзей.

Большинство друзей внушает отвращение к дружбе, а большинство людей благочестивых — к благочестию.

Мы охотно прощаем нашим друзьям недостатки, которые нас не задевают.

Влюбленная женщина скорее простит большую нескромность, нежели маленькую неверность.

На старости любви, как и на старости лет, люди еще живут для скорбен, но уже не живут для наслаждений.

Ничто так не мешает естественности, как желание казаться естественным.

Чистосердечно хвалить добрые дела — значит до некоторой степени принимать в них участие.

Вернейший признак высоких добродетелей — от самого рождения не знать зависти.

Будучи обмануты друзьями, мы можем равнодушно принимать проявления их дружбы, но должны сочувствовать им в их несчастьях.

Миром правит судьба и прихоть.

Легче познать людей вообще, чем одного человека в частности.

О достоинствах человека нужно судить не по его хорошим качествам, а по тому, как он ими пользуется.

Наша благодарность иногда бывает так велика, что, расплачиваясь с друзьями за сделанное нам добро, мы еще оставляем их у себя в долгу.

У нас нашлось бы очень мало страстных желаний, если бы мы точно знали, чего мы хотим.

Женщины в большинстве своем оттого так безразличны к дружбе, что она кажется им пресной в сравнении с любовью.

В дружбе, как и в любви, чаще доставляет счастье то, чего мы не знаем, нежели то, что нам известно.

Мы стараемся вменить себе в заслугу те недостатки, которых не желаем исправлять.

Даже самые бурные страсти порою дают нам передышку, и только тщеславие терзает нас неотступно.

Старые безумцы еще безумнее молодых.

Слабохарактерность еще дальше от добродетели, чем порок.

Стыд и ревность потому причиняют нам такие муки, что тут бессильно помочь даже тщеславие.

Приличие — это наименее важный из всех законов общества и наиболее чтимый.

Здравомыслящему человеку легче подчиняться сумасбродам, чем управлять ими.

Когда судьба возносит нас сразу на такую высоту, о которой мы не могли и мечтать, то почти всегда оказывается, что мы не в состоянии достойно держаться в новом положении.

Наша гордость часто возрастает за счет недостатков, которые нам удалось преодолеть.

Нет глупцов более несносных, чем те, которые не вовсе лишены ума.

Нет на свете человека, который не ценил бы любое свое качество куда выше, чем подобное же качеству у другого, даже самого уважаемого им человека.

В серьезных делах следует заботиться не столько о том, чтобы создавать благоприятные возможности, сколько о том, чтобы их не упускать.

Никто не прогадал бы, согласившись на то, чтобы о нем перестали говорить хорошо, при условии, что не станут говорить дурно.

Как ни склонны люди к неправильным суждениям, все же несправедливость к подлинным достоинствам они проявляют реже, чем благосклонность к мнимым.

Глупые люди могут иной раз проявить ум, но к здравому суждению они не способны.