– Ципойра, - говорю я своей жене, - знаешь, какую новость я тебе сообщу? Мы уже снова очистились.
– Что значит - "мы очистились"?
– У нас уже ни одного мешка нет!
– Как это? - не понимает она. - Куда же девались мешки?
– Их, - говорю я, - сегодня ночью утащили из амбара.
Она, конечно, начинает шуметь, кричать, как водится у женщин. Тогда я ей и говорю:
– Тише, Ципойра, не кричи так. Одна ты, что ли, у господа бога? А если бы, скажем, дом сгорел, и мы выскочили бы голые-раздетые, в чем мать родила, было бы лучше?
– Тоже мне утешение! - говорит она. - Поэтому у нас должны были украсть все мешки?
– Какое имеет отношение одно к другому? - говорю я. - Вот попомни мое слово, -найдутся мешки...
– Откуда они найдутся? - говорит она. - Воры, что ли, подбросят украденные мешки, потому что тебя звать Янкев-Иосл? Делать им больше нечего.
– Э, глупая ты! - говорю я. - То, что бог может сделать, человеку и на ум не придет...
И действительно. Мешки, конечно, пропали, как в воду канули. Какие там мешки? Откуда мешки? Зря я бегал как сумасшедший, возился с полицией, искал во всех углах, рыскал по мышиным норам... Но - где там! Куда там! Ищи прошлогодний снег, вчерашний день! Понимаете или нет? Голова заморочена, в сердце пустота, во рту пересохло, па душе мрак... Стою это я на базаре, у нас на бирже, возле аптеки, и вдруг - мысль мелькает в голове, - было это утром, часов около двенадцати: "Позвольте-ка! Ведь сегодня, можно сказать, день суда божьего! Первое мая. Билеты разыгрывают! Чем черт не шутит? Ведь у нас великий бог! Ведь он, если захочет, может осчастливить меня и всю мою семью!.." Но тут я вспоминаю об украденных мешках, забываю, что сегодня первое мая, что у меня билет, который участвует в тираже, и снова начинаю искать мешки... На какой-то след, понимаете ли, напали. И так весь день и всю ночь до следующего дня - второго мая. Сам не знаю, на каком я свете, целые сутки ничего не ел, уже час дня, сердце замирает, понимаете ли... А прихожу домой, на меня жена налетает:
– Может быть, ты бы умылся и закусил что-нибудь? Может быть, хватит возиться с этими мешками? Вот они у меня где сидят, твои мешки! Провались они к черту! Жизни, что ли, себя лишать из-за этих мешков? Что с ними, то и без них! Новое занятие - мешки! Мешки-мешки! Мешки-мешки!
– Знаешь что, жена моя? - говорю я. - Может, хватит насчет мешков? У меня уже голова, как мешок! А тут еще ты солью раны присыпаешь! Мешки-мешки!..
Понимаете или нет? Не найдется ли у вас мешка?.. Тьфу! Еще папироски, хотел я сказать...
Коротко и ясно, на чем же мы остановились? На мешках, стало быть. Словом, пропали мешки. Что поделаешь? Душу не выплюнешь! Мою руки, сажусь за стол, но - где там, куда там! - ничего в горло не лезет.
– Что с тобой, Янкев-Иосл? - спрашивает жена. - Кто тебе сегодня дорогу перебежал?
– Я и сам не знаю, что со мной! - отвечаю, выхожу из-за стола и ложусь на диван. Только лег, принесли с почты газету. Возьми же, дурень этакий, Янкев-Иосл, газету и посмотри: сегодня второе мая, а вдруг твой билет выиграл? Но - где там, куда там!
Я и понятия не имею, второе ли сегодня мая, или двадцать второе июня, или тридцать первое февраля! Понимаете или нет? Беру газету, начинаю читать, с самого начала, конечно. Словом, лежу это я, читаю всякие новости: расстреляны - повешены, заколоты - зарезаны, англичане и буры...[2] В одно ухо входит, в другое выходит. Что мне англичане, что мне буры, когда у меня украли мешки? Пропади они пропадом все англичане и вес буры! Так я в это время думал, а может быть, я в это время ни о чем не думал. Переворачиваю газету на вторую страницу, на третью - смотрю: тираж! Мелькнуло в голове: а вдруг мой билет выиграл хотя бы пятьсот рублей? Сейчас, после истории с мешками, это бы мне очень пригодилось. Начинаю просматривать все пятисотрублевые выигрыши - нету! Тысячные - нету! Пятитысячные, восьмитысячные, десятитысячные - конечно, нет! И так до тех пор, пока добрался до семидесяти пяти тысяч. А когда дошел до семидесяти пяти тысяч, мне вдруг что-то бросилось в глаза и ударило в голову: серия 2289, номер 12! Готов поклясться, что это мой номер! Но как это может быть? Чтобы мне, такому неудачнику, попался такой крупный выигрыш? Всматриваюсь в цифры - бог ты мой! Все-таки это мой номер! Хочу встать - не могу! Будто прирос к дивану. Хочу крикнуть: "Ципойра!" - не могу: язык вдруг словно прилип к нёбу! Собрался с силами, встал, подошел к ящику стола, посмотрел у себя в книге. Да! Честное слово: серия 2289, номер 12!..
– Ципойра! - говорю я жене, а руки у меня дрожат и зубы стучат. Знаешь? Нашлись украденные мешки...
Она смотрит на меня как на сумасшедшего.
– Что ты говоришь? Ты знаешь, что говоришь?
– Я говорю тебе, - бог вернул нам наши мешки сторицею да еще с процентами... Наш билет выиграл полную шапку денег!
– Ты это серьезно, Янкев-Иосл, или смеешься надо мной?
– Что значит, - говорю я, - смеюсь? Я это совершенно серьезно. Нас поздравить нужно, мы выиграли деньги!
– Сколько же мы выиграли? - спрашивает она и смотрит мне прямо в глаза, будто хочет сказать: "Пусть только это окажется враньем, получишь ты от меня!"
– К примеру, как ты себе представляешь? Сколько бы ты хотела, чтоб мы выиграли?
– Я знаю? - говорит она. - Несколько сот рублей, наверное?
– А почему бы не несколько тысяч?
– Сколько это - несколько тысяч? Пять? Или шесть? А может быть, и все семь?
– А о большем ты, видно, не мечтаешь?
– Десять тысяч? - спрашивает она,
– Подымай выше!
– Пятнадцать?
– Выше!
– Двадцать? Двадцать пять?
– Еще выше!
– Янкев-Иосл, - говорит она, - скажи, не мучь!
– Ципойра! - говорю я и сжимаю ее руку. - Мы выиграли кучу денег! Целое богатство выиграли! Столько денег ты и во сне никогда не видела!
– Ну, говори же, сколько мы выиграли, не тяни за душу!
– Выиграли мы, - говорю я, - массу, много денег, клад, сумму в семьдесят пять тысяч!
– Хвала тебе, господи! - восклицает она, вскакивает и начинает бегать по комнате и руки ломать. - Благословенно да будет имя твое за то, что ты и на нас оглянулся и осчастливил нас! Спасибо тебе, господи, спасибо! Но ты хорошо посмотрел, Янкев-Иосл, не ошибся, упаси бог? Слава тебе, отец милосердный, слава тебе! Вся семья будет счастлива, друзья порадуются, враги лопнут от зависти! Шутка ли, такие деньги! Не сглазить бы! Сколько ты говоришь, Янкев-Иосл, семьдесят пять тысяч?
– Семьдесят пять тысяч! - отвечаю. - Дай-ка мне, Ципойра, кафтан. Я пойду!
– Куда ты пойдешь?
– Что значит "куда"? К Бирнбауму надо зайти, билет-то ведь у него заложен... А его расписки у меня нет...
Как проговорил я эти слова, жена моя в лице переменилась, схватила меня за обе руки и говорит:
– Янкев-Иосл, ради бога, не спеши. Подумай раньше, что делаешь, куда идешь и как тебе с ним говорить. Не забывай - это семьдесят пять тысяч!
– Рассуждаешь как баба! - сказал я. - А если семьдесят пять тысяч, так что? Мальчик я, что ли?
– Послушай меня! - повторяет она. - Подумай раньше, посоветуйся с добрыми друзьями, не иди прямо, я не пущу тебя!
Коротко и ясно, ведь вы же знаете, - если женщина заупрямится, она, конечно, поставит на своем. Пригласили доброго друга, рассказали всю историю. Он выслушал и говорит, что она, то есть жена моя, права, потому что семьдесят пять тысяч - это не шутки! А между тем билет у другого человека, а расписки у меня нет, деньги - соблазн, мало ли что, а вдруг придет ему в голову недобрая мысль: ведь это же семьдесят пять тысяч!
Понимаете или нет? Ну, что я вам скажу, - они так напугали меня, что я и сам начал бояться и думать бог знает что... Как же поступить? Мы решили: я возьму с собою двести рублей (деньги тут же нашлись, потому что, когда выигрываешь семьдесят пять тысяч, сразу же становишься кредитоспособным) и пойду, но не один, а еще с кем-нибудь, оставлю его за дверью, а сам заведу разговор с моим Бирнбаумом, уплачу ему долг с процентами и выкуплю свой билет. Тут - одно из двух: если он отдаст билет - очень хорошо, а если не отдаст - то будет по крайней мере свидетель... Понимаете или нет? "Однако все это хорошо,- думаю я, - если он еще не знает, что билет выиграл семьдесят пять тысяч. А что делать, если и у него есть газета ион тоже видел, что на этот номер пал выигрыш в семьдесят пять тысяч? А что я сделаю, если он, например, скажет мне, как та женщина с горшком: "Во-первых, я давно уже отдал вам ваш билет; во-вторых, ваш номер совсем не тот, а в-третьих, я у вас никогда никакого билета не брал!" Понимаете или нет? Разве что бог сотворил чудо и Бирнбаум еще не знает о выигрыше!
– Помни же, Янкев-Иосл, это не мелочь, - ты идешь получить семьдесят пять тысяч! Чтоб никто на твоем лице не заметил ни черточки, ни следа семидесяти пяти тысяч! И что бы с тобой ни случилось, помни, что жизнь дороже, чем семьдесят пять раз по семьдесят пять тысяч!
Так говорит мне жена, дай ей бог здоровья, берет меня за обе руки и требует, чтобы я дал ей слово, честное слово, что буду спокоен... Спокоен! Понимаете? Поди будь спокоен, когда сердце кипит, мысли прыгают и простить я себе не могу: "Как же так, Янкев-Иосл, дурень этакий, как же ты отдаешь билет на семьдесят пять тысяч какому-то Бирнбауму, совершенно чужому человеку, и хоть бы взял с него расписку!.. Росчерк пера!" Понимаете или нет? Не найдется ли у вас расписки... Тьфу! Папироски, хотел я сказать...
