Между 1433 и 1440 годами во владениях барона де Рэ царил страх. В своих замках в Анжу и в Бретани, в Тиффоже, Шамтосе и Нанте он совершал такие преступления, которым никто не решался воспрепятствовать — маршал был слишком могуществен и славен! К тому же особые поставщики детей под страхом смерти требовали от родителей молчания, даже когда осенью 1440 года начался суд, многие из них отказывались давать показания — по каждому пункту обвинения Жиль и его сообщники признавались сами. При этом казалось, они получают наслаждение от перечисления пред лицом родителей ужасных подробностей своих зверств.
Всякий раз совершая очередное кровавое преступление, Жиль, по-видимому, забывал о предыдущих злодеяниях. Память о кошмарах прошлого стала оживать лишь тогда, когда начался суд. Все то время, пока продолжалась скрытая от посторонних глаз бойня, маршал Франции оставался один на один со свой величественной фортуной, начавшей с 1433 года таять, как снег под солнцем, в адском пламени собственного разврата и злодеяний.
В следующем году обнаружился еще один парадокс этой удивительной жизни. 15 августа 1434 года Жиль де Рэ въехал в Пуатье в сопровождении необычной свиты — священники, диаконы, причт. Простой люд приветствовал его: он все еще был в его глазах славным соратником Жанны д’Арк. При чествовании присутствовали епископ и вся городская знать. Сойдя с коня, Жиль пал на колени перед церковью Святого Илария… Вышел он из нее лишь тогда, когда окончилась долгая месса. Жиль де Лаваль, барон де Рэ, маршал Франции, был также каноником церкви Святого Илария в Пуатье!
Участие в религиозных церемониях многое значило в глазах этого странного суверена. Подобно вину и крепким напиткам, его пьянило церковное пение. Поездка в Пуатье обнажила глубинную сущность Жиля де Рэ — призывая на помощь демонов из всех кругов ада, он одновременно стал каноником, построил собор и основал школу церковного пения, отнимавшую у него значительную часть времени. Кроме того, барон строил храмы. Тогда-то, с 1434 года, и началась распродажа его земель и родовых замков. Угроза крушения и позора нависла над этим славным, извращенным и демоническим человеком тридцати лет от роду.
В январе и феврале 1435 года Жиль де Рэ сопровождал Жоржа де ла Тремуля в его военном походе против Жана де Люксембурга, осадившего Лион. Маршал де Рэ и ла Тремуль расположились на зимние квартиры в Лангре, ожидая подходящего момента для нападения на захватчика. Восполнить внезапно обнаружившееся отсутствие денег было поручено Жилю. Вот почему 26 марта он покинул Лангр и отправился к себе в Машкуль.
Он ехал, чтобы заложить там невиданных размеров собор. Зачем? Не он ли был каноником церкви Святого Илария в Пуатье? Но церковь эта не принадлежала ему — не он ее строил, и не на его деньги возводили этот храм…
Размахом строительства и пышностью церемоний новый собор так завладел воображением горожан, что все уже видели его кафедральным. По дьявольской иронии или случайно, собор этот был освящен во имя Святых Невинных[3].
Община собора не нуждалась ни в чем. При храме числилось тридцать певчих, роскошные органы, множество служителей — сам настоятель, архидьяконы, викарии и прочие. Все они получили одеяния, украшенные драгоценными камнями. Барон де Рэ делал собору поистине королевские подарки, одновременно в пугающем темпе распродавая фамильные угодья, движимое и недвижимое имущество. Как бы то ни было, денег становилось все меньше, а Жиль, желая прославить Бога, призывал на помощь демонов. Именно тогда, когда строился собор Святых Невинных в Машкуле, в окрестностях города без вести пропало множество детей. Каждую ночь Жиль и его проклятые приспешники собирались для совершения сатанинских обрядов. Для чего? Не для того ли, чтобы кровь маленьких нищих пресуществилась в золото и драгоценные камни, преподносимые собору Святых Невинных? И не только ему. Жиль задумал строительство еще нескольких храмов — в Тиффоже и Шамтосе. Без сомнения, он хотел стать епископом…
Ночь маршала проходила в беспрерывных вскрытиях тел и призываниях бездны. Наутро проклятые во главе со своим нечестивым предводителем шли ко святой мессе. Строитель и каноник Жиль де Рэ становился впереди всех, склонял колени, причащался… Но, как только смолкало пение, барон возвращался в свои тайные покои. Там на столах лежали отрубленные детские головки — лежали тихо и молчаливо, не отвечая ни на что и ни за что. Казалось, бездны безмолвствуют. Машкуль превращался в инфернальную сокровищницу во имя Господа Бога.
Заклинания демонов не принесли богатства. Кровавые жертвоприношения тоже. Казна быстро скудела, деньги утекали, как вода. Все еще веривший в удачу, Жиль начал делать долги. Однажды в сопровождении более многочисленной, чем обычно, свиты он отправился в Орлеан принять участие в грандиозных торжествах, посвященных памяти Жанны д’Арк. Его встретили по-королевски, но участие в празднике обошлось ему в изрядную сумму, улетучившуюся в течение месяца.
Орлеанские торжества 1435 года стали пиком его популярности и одновременно началом конца. 2 июля 1435 года по просьбе брата маршала Рене де ля Суза и его кузена Андре де Лаваль-Лоэдака Карл VII официально лишил Жиля де Рэ права продавать свои имения, а уже 7 июля Жиль вместо замков продал все паникадила собора в Машкуле! Весь 1435 год он метался между Машкулем, Тиффожем и Орлеаном, бросая на ветер свои богатства и славу. С молотка ушла великолепная библиотека. В конце концов, чтобы погасить долги, барон продал свою лошадь и в сентябре 1435 года покинул Орлеан, водворясь в своих старых владениях. За несколько дней там исчезли от двадцати до тридцати детей…
В 1436 и 1437 годах, вопреки королевскому запрету, Жиль де Рэ ведет переговоры о продаже Шамтоса и Машкуля… Сумма, проставленная в договоре, смехотворно мала! Семейство де Лаваль, прослышав о намерениях своего сумасбродного родственника, воспротивилось и решило занять замки. Еще не съехавший из Машкуля, маршал де Рэ впервые в жизни испугался и приказал своим приспешникам Жилю де Силле и Робену Ромулару немедленно уничтожить останки сорока детей, хранившиеся в нижней зале замковой башни. Тела были преданы огню, тем не менее, когда де Лавали въехали в Машкуль, они обнаружили скелеты двоих детей, о которых в спешке забыли. Слух об этом дошел до Иоанна V, герцога Бретонского. Никто не хотел позора славного маршала Франции, от родителей пропавших детей постарались избавиться. Кто стоял за этим? Разоблачения не хотел не только Жиль де Рэ, любимец Орлеана, Бретани и Пуату, но и вся придворная знать, и дело тут не столько в особых заслугах барона, сколько в сословной щепетильности: как, дворянин, отпрыск одного из самых древних и славных родов Франции, станет участником громкого скандала с неизвестными последствиями?.. Да ни за что на свете! Возник тревожный заговор всеобщего молчания: Жиль прекрасно это понимал, используя представившуюся отсрочку для продолжения своих страшных занятий. Впрочем, не забывал барон и о вполне меркантильных интересах. В конце 1438 года он силой захватил свой замок Шамтос, который в течение двух лет удерживали ландскнехты его брата Рене, после чего члены семейства де Лаваль заключили с маршалом соглашение, по которому в его распоряжении оставались замки Сент Этьен де Мер Морт, Тиффож и Машкуль.
14 мая 1439 года находившийся на службе у Жиля де Рэ священник Эсташ Бланше привез к нему из Италии молодого церковного чтеца Франческо Прелати и рекомендовал как «весьма сведущего в запрещенном искусстве алхимии и заклинании демонов мэтра». Для Жиля это было последней надеждой. Итальянец, к которому маршал к тому же воспылал безумной любовью, заявил, что может вызвать любого демона и произвести столько алхимического золота, сколько понадобится барону де Рэ…
В середине июля 1439 года Жиль де Рэ и Франческо Прелати с помощью Эсташа Бланше, Жиля де Силле, Анриэ и Пуату подготовили для вызова демона огромную внутреннюю залу замка Тиффож. Ближе к полуночи Жиль концом шпаги начертил на полу несколько кругов, а внутри них разной формы кресты, еврейские буквы и известные одному ему знаки. Бланше и Анриэ принесли ладан, мирру, алоэ, магнитный камень и горшки с углем для возжжения ароматов, а также светильники, паникадила и факелы. Далее в указанном Прелати месте установили пюпитр и возложили на него огромный гримуар с именами демонов и заклинательными формулами. Жиль и Франческо расположили церемониальные атрибуты в необходимом порядке. Сделав несколько магических знаков, итальянец приказал открыть четыре окна. Показания Пуату гласят:
«После того как окна были открыты, означенный Жиль де Рэ приказал ему, свидетелю, а также мессиру Эсташу Бланше и Анриэ покинуть залу. <…> Что происходило потом, он (Пуату) не знает, однако впоследствии указанный мессир Эсташ и Анриэ рассказывали, что слышали громкий голос Франческо Прелати, впрочем, содержания его речи они не понимали; позже, по их словам, послышались чудные звуки — казалось, по крыше ходит некое четвероногое, сие исчадие преисподней явно стремилось попасть в замок через слуховое окно, под коим его поджидали означенный Жиль де Рэ и Франческо Прелати».
