Затем я упаковал ящики и принялся за подготовку ответной вечеринки, которую я устраивал для эскадрильи. Вечеринка в русском стиле. Где? Только в «Аквариуме».
Не все согласились прийти. Некоторые после вчерашнего банкета боялись излишней усталости. Другие — разгула и скандала. Боб боялся огорчить оставшуюся в одиночестве любовницу. Но все-таки нашлось несколько смелых. А еще я пригласил шотландца в его килте, канадца с револьвером и многих других. Их упрашивать не пришлось. В конце концов в большом зале нас собралось около сорока человек.
Великолепный стол. Об этом позаботился Василий. Белоснежная скатерть. Самая лучшая посуда и бокалы заведения. Начищенные до блеска серебряные приборы. Горы закусок, водка шести видов, шампанское лучшего урожая.
О деньгах я не беспокоился. Я потчевал всех по заранее оговоренной цене: мое двойное жалованье за последний месяц. Да и потом, у меня был открыт кредит во всех французских консульствах. Я бросился во все тяжкие очертя голову.
Этим праздником, самым настоящим, я благодарил судьбу, отдавал ей почести. А еще я хотел показать своим друзьям, какой властью я обладал в этом месте, каким барином я мог быть. Игра стоила свеч.
Я ни минуты не сидел на одном месте. Я произносил тост за тостом, бил и заставлял других бить бокалы, я изводил, подбадривал, вызывал то аккордеониста, то балалаечника, искал танцовщиц, тянул их к столу, беспощадно заставлял их пить.
Во время этой круговерти появилась Лена. Шум, который производил наш стол, на какое-то мгновение привлек ее внимание. Даже если она и заметила меня, то виду не подала. Она села на свое привычное место. И тогда я с удвоенным пылом принялся безумствовать. Во что бы то ни стало мне надо было забыть об ее присутствии. И мне это удалось.
Я уговорил майора Робинсона станцевать в килте, а канадца — расстрелять потолок над нашими головами. Я рассказывал непристойные истории девушкам, заставляя тем самым их громко смеяться.
Никто не слушал ее. Василий сел рядом с ней, положил руку ей на плечо. Они пили кавказское вино.
Я словно освободился, когда увидел, что она больше не одна. Я вновь принялся произносить тосты. Я взбаламутил весь оркестр. Скрипки плакали, стенали и стонали для всех нас по очереди. Гарсоны, официанты все убирали и убирали осколки разбитой вдребезги посуды.
Все когда-нибудь заканчивается. Кто-то пересел за соседний столик. Кто-то уснул прямо на влажной, пропитанной водкой скатерти. Других тошнило. А девушки тем временем обходили все ложи.
Но я, я держался, я должен был продержаться. Это был только мой праздник, так я прощался с людьми, ночевавшими на вокзале, с кули, с казаками полковника без ноздрей, с тифозными теплушками, с «Аквариумом». Наклонившись над раковиной, я пытался умыться холодной водой. Освеженный, причесанный, протрезвевший, я возвращался к тем, кто еще сидел за моим столиком, и прошел рядом с Леной.
На ее худеньком плечике лежала рука Василия, его тяжелая, огромная рука вышибалы. Лена должна была бы сломаться под ее весом. А она, казалось, даже не чувствовала ее. Он сумел сделать ее легкой. Я колебался. О, едва ли. Это было просто чувство приличия.
Но то же чувство и удержало меня. Что мне было делать рядом с ними? Я пошел своей дорогой. Вскоре они покинули заведение.
Когда Василий вернулся — вне всяких сомнений, он отвез Лену домой, — рядом со мной оставались только майор Робинсон, канадский капитан да одна из девушек рыдала у меня на груди. В зале — никого.
— Мы закрываемся, — тихо произнес Василий. — Уже утро.
Я резко оттолкнул толстенькую хорошенькую девушку. Утро! Мой корабль!
Мне повезло, что я успел на него. Во Владивостоке у меня было немало бессонных ночей. Но только эта так оглушила меня. Я думал, что упаду, когда поднимался на мостик. Я думал только об одном: как добраться без посторонней помощи до моей каюты. Тут загудела сирена. Раздался грохот — это форштевень корабля крушил льды. Я ухватился за поручни. Я вспомнил Китайские моря, Индийский океан, Красное море и заходы в другие порты. Когда я очутился в своей каюте, я увидел из иллюминатора, как скрытая туманом цепочка крошечных домов, прижавшихся друг к другу, исчезала из вида, а вместе с ними исчезали и берега Азии. В этом городе несколькими днями ранее мне исполнился двадцать один год.
Зарзис, 6 июня 1975 г.
Популярная песня, впервые ее исполнил певец Бак в 1914 году. Своим успехом песня обязана военному театру, где Бак спел ее для фронтовиков.
Крутые парни (англ.).
Японское море.
Золотая бухта (англ.).
Французские новобранцы (англ.).
Старое европейское название Гуанчжоу.
После Аргентины семья Кесселя переехала в Оренбург, родной город его матери, где они прожили с 1905 по 1908 год.
Устаревшее название самодийских народов.
Сейчас здание музея им. Арсеньева по ул. Петра Великого.
Старое название северной части Индокитая, нынешнего Вьетнама.
Настольный обогревательный прибор (франц.).
Как поживаете? (франц.).
Черт возьми! (франц.)
Черт возьми! (англ.)
«Теодора, святая мученица», трагедия Пьера Корнеля.
Роман Дельфи-Фабриса.
