— Бывает иногда, что фишки приносят счастье, — заметил Оливье Вине, наблюдавший эту маленькую сценку. И хотя это было сказано вполголоса, Сесиль все же услышала и громко расхохоталась.
— Вы видите, дорогая, — тихонько уговаривала между тем г-жа Марион г-жу Бовизаж, — теперь уж ничто не может помешать избранию моего племянника.
— Я от души рада и за вас и за палату депутатов, — отвечала Северина.
— Мой племянник, дорогая, далеко пойдет... И вот почему: его состояние, то, что ему отойдет после отца, и мое дадут ему примерно около тридцати тысяч франков дохода; а будучи депутатом, с таким состоянием можно рассчитывать на все...
— Мы будем в восторге, сударыня, и искренне желаем ему всяких успехов на политическом поприще. Но...
— Я не прошу у вас ответа! — поспешно перебила г-жа Марион свою приятельницу. — Я только прошу вас подумать об этом предложении. Подходят наши дети друг другу? Можем мы их поженить?.. Мы стали бы жить в Париже во время сессий. И кто знает, может быть, депутат от Арси выдвинется со временем на какой-нибудь высокий пост... Посмотрите, какую карьеру сделал господин Вине из Провена! Все осуждали мадемуазель де Шаржбеф, когда она выходила за него, а вот теперь она скоро станет женой министра, и господин Вине, стоит ему только захотеть, сделается пэром Франции.
— Не в моей власти, сударыня, выдать мою дочку за того, кто мне по душе. Во-первых, и отец и я, мы предоставляем ей полную свободу выбора. Даже если бы ей и впрямь вздумалось выйти замуж за незнакомца, будь он только порядочный человек, мы не отказали бы ей в нашем согласии. Ну, а потом, ведь Сесиль полностью зависит от своего дедушки, он ей дает при заключении брачного контракта дом в Париже — особняк Босеанов, который он купил для нас десять лет тому назад, ему сейчас цена — восемьсот тысяч франков. Это один из самых роскошных особняков в Сен-Жерменском предместье. А сверх того он отложил для нее еще двести тысяч франков на обстановку и устройство. Ну, вы сами понимаете, дедушка, который так печется о внучке, да к тому же еще хочет уговорить и мою свекровь выделить ей кое-что и тем помочь сделать хорошую партию, должен иметь право голоса...
— Безусловно... — ответила г-жа Марион, потрясенная этим признанием, которое отнюдь не облегчало для ее племянника возможность брака с Сесилью.
— Но если бы даже Сесиль и не рассчитывала получить что-либо от своего дедушки Гревена, — продолжала г-жа Бовизаж, — все равно она не выйдет замуж, не посоветовавшись с ним. Человек, которого отец прочил себе в зятья, умер, а есть ли у него сейчас другие планы, я не знаю. Если у вас имеются какие-нибудь предложения, вам лучше всего пойти и поговорить с моим отцом.
— Ну что же, я пойду, — сказала г-жа Марион.
Госпожа Бовизаж поманила Сесиль, и они вместе покинули гостиную.
На другой день Антонен и Фредерик Маре, встретившись по своему обыкновению после обеда с г-ном Мартене и с Оливье в Аллее Вздохов, прогуливались все вместе под липами, покуривая сигары. Эта прогулка принадлежит к числу тех скромных удовольствий, которые разрешают себе наши провинциальные власти, когда между ними царит полное согласие.
Пройдясь несколько раз взад и вперед, они встретили Симона Жиге, и тот, взяв под руку своего школьного товарища Антонена, увел его в дальний конец аллеи, выходивший на площадь, и сказал с таинственным видом:
— Ты должен быть верен старому товарищу, он постарается добыть тебе орден и префектуру...
— Я вижу, ты уже начинаешь свою политическую карьеру, — смеясь, отвечал Антонен, — ты хочешь подкупить меня, мерзкий пуританин!
— Так ты меня поддержишь?
— Дорогой мой! Ты же знаешь, что Бар-сюр-Об будет голосовать у нас. Как можно при таких обстоятельствах поручиться за большинство? Мой коллега из Бар-сюр-Об сейчас же донесет на меня, если я не буду делать того, что надлежит нам обоим в прямых интересах правительства. И твои посулы — это то ли будет, то ли нет, а вот что я полечу с места, это уж наверняка.
— Но у меня же нет никаких конкурентов.
— Ты так думаешь? — сказал Антонен. — Но знаешь песенку...
Они вот-вот появятся, остерегись, мой друг!
— А тетка все не идет, ведь знает, что я как на иголках! Ах, эти три часа, какая пытка! Они мне стоят больше, чем три года!
И он нечаянно выдал свой секрет. Он рассказал своему приятелю, что г-жа Марион отправилась к старику Гревену сватать его в женихи Сесили.
Тем временем они вышли на дорогу, ведущую в Бриенн, и остановились против гостиницы «Мул». В то время как адвокат поглядывал на сбегающую вниз уличку, на которой, перейдя мост, должна была появиться его тетушка, супрефект рассматривал глубокие рытвины, размытые дождями на площади. Улицы в Арси не вымощены ни щебнем, ни песчаником, потому что на равнинах Шампани не водится никакого материала, пригодного для мощения, а тем более крупных камней, чтобы сделать булыжную мостовую. Кое-где, на двух-трех улицах, есть какое-то подобие мостовой, все же остальные просто утоптаны, и можно себе представить, что здесь творится во время дождей. Супрефект сделал вид, что все его внимание поглощено этим неприятным обстоятельством, а сам с интересом наблюдал за исказившимся лицом своего друга, невольно выдававшим его мучительные переживания.
В это время на дороге появился незнакомец, возвращавшийся из замка Сен-Синь, где он, по-видимому, провел ночь. Гулар решил, что сейчас сам выяснит эту тайну, окутывающую незнакомца, который и в самом деле кутался в редингот из толстенного сукна, носивший название пальто и бывший в то время в большой моде. На коленях у него лежал плащ, который мешал разглядеть его фигуру, а громадный шарф из красного кашемира закрывал его лицо до самых глаз. Однако шляпа, небрежно сдвинутая набок, не давала никаких поводов для насмешек. Трудно было вообразить себе более закутанную и столь загадочно укрытую тайну.
— Берегись! — звонко крикнул тигр, скакавший верхом впереди тильбюри. — Эй, папаша Пупар, откройте! — завопил он еще более пронзительно.
Трое слуг «Мула» кинулись к воротам, и экипаж вкатил во двор с такой стремительностью, что никто так и не успел разглядеть ни одной черты незнакомца. Супрефект последовал за тильбюри и остановился на пороге гостиницы.
— Госпожа Пупар! — сказал Антонен. — Не угодно ли вам будет спросить вашего постояльца, господина... господина...
— Я не знаю, как их зовут, — отвечала сестра Готара.
— Напрасно. На этот счет существуют совершенно точные распоряжения полиции. И господин Гролье шутить не любит, как и все полицейские комиссары, которым нечего делать.
— Во время выборов хозяева гостиниц ни за что не отвечают! — вмешался тигр, соскакивая с лошади.
«Непременно повторю это Вине», — подумал супрефект. — Поди-ка, любезный, спроси у своего барина, не угодно ли ему будет принять супрефекта города Арси.
И Антонен Гулар вернулся к своим приятелям, которые, дойдя до конца аллеи, остановились, видя, что супрефект вступил в разговор с тигром, уже успевшим прославиться на весь Арси и своим именем и своим зубоскальством.
— Барин просит господина супрефекта пожаловать к нему. Он будет очень рад видеть вас у себя, — сказал Парадиз, появившись через несколько секунд.
— Послушай, малыш, — спросил Оливье, — а сколько же твой хозяин платит такому смышленому и зубастому мальчугану, как ты?
— Платит, сударь? За кого вы нас принимаете? Господин граф позволяет обсчитывать себя, с меня хватит...
— Этот мальчишка прошел хорошую школу, — сказал Фредерик Маре.
— Высшую школу, господин прокурор, — поправил Парадиз, изумляя своим апломбом всех пятерых друзей.
— Экий Фигаро! — воскликнул Вине.
— Напрасно вы нас принижаете, — возразил Парадиз, — мой барин зовет меня Робер Макэр-младший. А с тех пор как у нас завелись доходы, мы стали Фигаро, но только с деньгами...
— И намного ты его облегчаешь?
— Бывают заезды, когда мне перепадает и тысяча экю. Но я не продаю моего господина...
— Бесценный малютка! — воскликнул Вине. — Он разбирается в лошадках!
— И в благородных ездоках, которые загребают денежки, — отпарировал мальчишка, повертываясь к Вине и показывая ему язык.
— По этой Парадизовой дорожке можно далеко уйти, — заметил Фредерик Маре.
Хозяин гостиницы проводил Антонена Гулара в комнату, в которой приезжий устроил себе гостиную, и Гулар, войдя, увидел бесцеремонно направленный на себя монокль.
— Сударь! — не без некоторой важности произнес Антонен Гулар. — Я только что узнал от жены хозяина, что вы отказываетесь подчиняться распоряжениям полиции. И так как я не сомневаюсь, что вы человек почтенный, я почел за благо явиться сам, чтобы...
— Вас зовут Гулар? — невозмутимо спросил незнакомец.
— Я здешний супрефект, сударь, — отвечал Антонен Гулар.
— Ваш отец, кажется, служил у Симезов?..
