— Что вам угодно? — спросил я.
— Будьте любезны пойти со мной в мою комнату, — ответил он вежливо, — я хочу сообщить вам кое-что.
На одно мгновение я задумался, но потом последовал за ним, несмотря на то, что лицо его мне было противно.
Когда мы вошли в его комнату, то он закрыл окна и двери, хотя было очень жарко.
— Пожалуйста, садитесь, — сказал он. — Конечно, вы очень удивились, увидя меня здесь. Но, как я вам уже говорил, я кончил свои дела в Пятигорске раньше, чем рассчитывал.
— Об этом вы мне действительно уже сообщали, — ответил я.
— Я искал там одного человека, но не нашёл.
— Какого человека? И какое мне дело до этого?
— Хорошо. Впрочем, позвольте вам сказать сейчас же, что я желаю говорить в вежливом тоне.
Я засмеялся и спросил:
— В самом деле? Очень вам благодарен.
— Вы, конечно, обратили внимание на то, что когда я только что вошёл в столовую внизу, то вздрогнул, увидя вас. Я только притворился.
— Вы притворились? Вот как!
— Я уже раньше знал, что вы находитесь в столовой.
— Ну, так что же из этого?
— Если я оставил поезд и свернул на Пятигорск, то это ещё не значит, что я выпустил вас из виду.
Мне это стало надоедать, и я спросил:
— Однако, послушайте, голубчик, что вам от меня нужно?
— Я еду по делам службы, — сказал он. — Собственно, моё путешествие вызвано другим человеком, но я не пренебрегаю также и делом с вами. Откуда вы едете?
— Из Финляндии.
Он вынул из кармана бумагу, заглянул в неё и сказал:
— Совершенно верно.
— Верно? — воскликнул я. — Что такое верно?
У меня в голове промелькнуло подозрение, что я имею дело с полицейским чиновником, а потому я ответил, как это и было в действительности, что еду из Финляндии.
— Мы, русские, люди не злые, — продолжал он, — и я вовсе не желаю причинять вам неприятностей во время вашего путешествия.
— Напротив, мне очень приятно беседовать с вами, — ответил я.
Я старался скорее сообразить, что ему нужно от меня, если он в самом деле полицейский чиновник. Конечно, с его стороны это было смешной ошибкой, если он думал, что у него могут быть какие-нибудь дела со мной. Я приехал из Финляндии, где прожил целый год, не сделал ничего дурного и даже не пытался делать что-нибудь дурное. Правда, я читал лекцию в Гельсингфорсском университете, но на литературную тему; затем я написал несколько статей в финских газетах, но они также касались литературы. А в политике я не играл никакой роли.
— Вы направляетесь на Восток? — спросил офицер.
— Да. Но не скажете ли вы теперь, что вам от меня угодно?
— Что мне угодно? — ответил он. — Во-первых, мне хотелось бы предоставить вам спокойно уехать. Мы, русские, люди не злые. Но у меня есть предписание,
— Вот как? — сказал я и рассмеялся. — В чём же заключается ваш предписание?
— Позвольте вас спросить, — ответил офицер, — не были ли все почтовые лошади заняты во Владикавказе, когда вы туда приехали?
— Да. Компания французов заняла всех лошадей заранее на целую неделю.
Тогда офицер улыбнулся и сказал:
— Это я занял их.
— Вы?
— По телеграфу из Пятигорска.
— Прекрасно. Что же из этого?
— Я хотел задержать ваш отъезд из Владикавказа на один день, чтобы опередить вас здесь в горах.
Это казалось невероятным, но ведь передо мною сидел взрослый человек, который говорил всё это.
— Теперь вы, может быть, могли бы мне сказать, чего вы, собственно, от меня хотите? — спросил я.
— Я хочу арестовать вас.
— Почему? За что?
— Ну, всё это вы потом узнаете. Я не следователь. У меня только предписание арестовать вас.
— Разве ваше предписание состоит в том, чтобы арестовать меня?
— Да,
На минуту я призадумался.
— Я вам не верю, — сказал я, поднимаясь. Офицер отошёл к окну и предоставил мне свободный проход к двери на случай, если бы мне вздумалось уйти. Это подействовало на меня.
— Это во всяком случае страшное недоразумение, — сказал я. — Вы смешиваете меня с кем-нибудь другим. Вот мой паспорт.
И я показал ему свой паспорт.
Он посмотрел на паспорт, прочёл его, сложил и затем возвратил его мне.
— Всё это я раньше знал, — сказал он. — Я знал, что ваш паспорт в порядке.
— В таком случае, вы признаёте, что спутали двух лиц?
— Двух лиц? — ответил он нетерпеливо. Он вынул из кармана несколько фотографических карточек, все они были одного формата и не наклеенные. Он отобрал одну из них и протянул мне.
Я почти не верил своим глазам: это была моя собственная фотография. Прошло несколько минут, прежде чем я опомнился от изумления, я даже забыл посмотреть на имя фотографа, не обратил внимания на то, в каком платье я был снят; во всяком случае я не узнал портрета, так как никогда не видал его раньше, но сомнения не было — это был мой портрет, снятый в профиль.
Когда я возвратил ему портрет, который он тотчас же спрятал в свой бумажник, то у меня вдруг явилось маленькое подозрение, и я сказал:
— Не сняли ли вы этой фотографии с меня в поезде? Я никогда не видал её раньше. Дайте мне взглянуть на неё ещё раз.
Он медлил.
— Разве это не ваша фотография? — спросил он.
— Будьте так любезны, позвольте мне взглянуть на неё ещё раз. Это была любительская фотография, мне даже показалось, что я узнал платье, тот самый костюм, который был на мне одет.
Он решительно протянул мне портрет и сказал:
— Конечно, это то самое платье, которое теперь на вас надето. Я снял с вас фотографию в поезде. Так я всегда делаю, когда слежу за кем-нибудь. Теперь вы видите сами, что я не спутал вас с другим лицом.
Раз он повернул дело так, то это казалось правдоподобным, и на мгновение я растерялся. Если этому человеку вздумается арестовать меня, то всё наше путешествие будет расстроено; Бог знает, каким неприятностям я мог бы подвергнуться в этой стране, где я не мог защищаться. Я несколько упал духом и сказал:
— При других обстоятельствах для меня было бы удовольствием быть арестованным и пережить маленькое приключение во время моего путешествия. Но теперь это не входит в мои расчёты, я не один.
— Я очень сожалею, — ответил он. — Я искренно желаю не доставлять неприятностей ни вам, ни вашей спутнице.
Тут я призадумался не на шутку.
— Куда же вы отправите меня в таком случае? — спросил я.
Он ответил:
— Я доставлю вас обратно во Владикавказ.
Тогда я спросил опять:
— Вы арестуете нас обоих?
— Нет, только вас, — ответил он.
Ехать назад через горы! Против поездки я ничего не имел, поездка сама не пугала меня; но наше путешествие на Восток было бы окончательно расстроено.
— А вы не могли бы отправить меня в Тифлис? — спросил я. — Тифлис находится на нашем пути, в Баку мы могли бы обратиться к нашему консулу, который сейчас же выяснил бы это маленькое недоразумение.
Офицер стал обдумывать мои слова.
— Чтобы помочь вам поскорее избавиться от неприятностей, я отправлю вас в Тифлис, — сказал он.
— Я вам очень благодарен за это, — ответил я.
Мы оба замолчали и задумались. Наконец он встал, поклонился и сказал:
— До нашего отъезда вы можете идти куда угодно.
Я не мог отделаться от своих подозрений и сказал:
— Почему вы сначала сказали, что хотите отправить меня во Владикавказ?
— Сначала во Владикавказ, — ответил он несколько нетерпеливо. — Да, я хотел отправить вас сначала во Владикавказ. Так было бы удобнее для вас. Ведь вы, собственно, должны ехать в Петербург.
— Ах!
— А если я согласился везти вас в Тифлис, то лишь только для того, чтобы пойти навстречу вашему личному желанию. Но это противоречит моим предписаниям.
— Покажите мне ваши бумаги, — сказал я вдруг.
Он улыбнулся и вынул из кармана большой документ с печатями, который и разложил передо мной. Бумага была написана по-русски, так что я ничего не понял. Но офицер указывал на разные места документа, объясняя, что тут стоит его имя, тут стоит, что он полицейский чиновник, а тут стоит, что всюду, куда бы он ни явился, местная полиция должна оказывать ему содействие.
Больше мне ничего не оставалось делать, как удалиться и молчать.
— Так вы разрешаете мне спуститься вниз и сообщить моей спутнице об этом перерыве в нашем путешествии? — спросил я.
— Как раз об этом-то я и думаю в настоящую минуту, — ответил он, помолчав немного. — И главным образом меня этот вопрос занимает именно ради вашей спутницы. Поймите меня, о вас я также думаю. Это будет очень неприятно для вас обоих.
— Дайте нам доехать только до Тифлиса, и тогда всё выяснится!
— Мне очень не хотелось бы разочаровывать вас, — ответил он, — но я должен предупредить вас, что разъяснение всего этого потребует много времени.
