– Кажется, я мог бы идти без передышки хоть шесть часов. Если бы не солдаты… Очень уж сегодня нам везет, – с видимым злорадством продолжал гнуть свое капитан. – Как вы там, Ангустина?
– Простите, капитан, – откликнулся тот, – вы что-то сказали?
– Ничего, – ответил Монти с недоброй улыбкой. – Я спросил, как у вас дела.
– А, да, спасибо, – уклончиво ответил Ангустина и после паузы, стараясь скрыть, что на крутизне дыхание у него срывается, добавил: – Жаль только…
– Что?.. – спросил Монти, надеясь услышать от лейтенанта жалобу на усталость.
– Жаль, что нельзя приходить сюда почаще, места здесь очень красивые, – сказал тот и по обыкновению отстраненно улыбнулся.
Монти еще ускорил шаг. Но Ангустина не отставал; лицо его побледнело от усталости, из-под фуражки по лицу стекали струйки пота, да и на спине ткань мундира потемнела, но он не жаловался, и дистанция между ним и капитаном не увеличивалась.
Отряд уже продвигался среди скал. Со всех сторон вздымались страшные серые стены, казалось, ущелье тянется куда-то на невероятную высоту.
Последние признаки знакомого пейзажа исчезли, уступив место безжизненному унынию гор. Очарованный этим зрелищем, Ангустина то и дело устремлял взгляд вверх, на гребни, нависавшие над ними.
– Привал сделаем попозже, – сказал Монти, не спускавший с него глаз. – Пока я не вижу подходящего места. Признайтесь откровенно, вы ведь устали, правда? Некоторым здесь бывает не по себе. Конечно, нам непредвиденные задержки ни к чему, но лучше сказать сразу.
– Пошли, пошли, – ответил Ангустина таким тоном, словно старшим здесь был он.
– Я почему говорю? Потому что каждому может быть не по себе.
Только поэтому…
Ангустина был бледен, из-под фуражки стекали ручейки пота, мундир был – хоть выжимай. Но лейтенант стиснул зубы и крепился:
скорее бы он умер, чем спасовал. Незаметно для капитана он действительно поглядывал вверх, стараясь угадать, когда наступит конец мучительному подъему.
Солнце стояло уже высоко и освещало самые дальние пики, но свет этот не был чистым и ярким, как обычно в тихие осенние утра. По небу медленно и равномерно расползалась какая-то странная, зловещая дымка.
Да еще и сапоги стали причинять адскую боль, особенно в подъеме; судя по мучительному жжению, кожа, наверно, была уже стерта в кровь.
Внезапно осыпь кончилась, и ущелье уперлось в небольшую, поросшую чахлой травкой поляну у края цирка, образованного отвесными скалами. Со всех сторон его обступали высоченные стены, испещренные сложными узорами выступов и трещин.
Капитан Монти неохотно, правда, но все же распорядился сделать привал, чтобы перекусить. Ангустина чинно сел на большой камень, хотя весь дрожал от ветра, леденившего его потное тело. Они поделили с капитаном ломоть хлеба, немного ветчины и сыра, бутылку вина.
Ангустине было холодно, он поглядывал на капитана и солдат в надежде, что кто-нибудь из них развернет скатанную шинель, и тогда он сможет последовать его примеру. Но солдаты, казалось, совершенно не чувствовали холода и перекидывались шутками; капитан ел жадно, с удовольствием, время от времени бросая взгляд на вздыбившуюся над ними крутую гору.
– Теперь, – объявил он, – я знаю, где нам лучше подниматься, – и показал на отвесную стенку, за которой сразу начинался спорный участок. – Надо двигаться прямо туда. Придется поднажать, а, лейтенант?
Ангустина взглянул на стенку. Чтобы добраться до пограничного гребня, действительно надо было вскарабкаться по стенке или же попытаться обойти гору через какой-нибудь перевал. Но на это потребовалось бы гораздо больше времени, а им следовало торопиться:
северяне были в более выгодных условиях, так как шли с опережением, и к тому же с их стороны путь был значительно легче. Да, не иначе, стенку придется брать в лоб.
– Туда? – спросил Ангустина, разглядывая обрывистые склоны, и заметил, что сотней метров левее подниматься будет гораздо легче.
– Туда, прямиком, – подтвердил капитан. – А вы как считаете?
– Главное – прийти первыми, – сказал Ангустина.
Капитан глянул на него с неприязнью.
– Хорошо, – сказал он. – А теперь перекинемся в картишки. Он вытащил из кармана колоду, разостлал на плоском камне свою шинель и, приглашая Ангустину, сказал:
– А, эти тучи. Вы вот все на них поглядываете, но не беспокойтесь, они погоду не испортят… – И рассмеялся, будто изрек что-то необычайно остроумное.
Стали играть. Ангустина чувствовал, что просто коченеет на ветру.
Капитан устроился между двумя большими камнями, служившими ему укрытием, Ангустине же ветер бил прямо в спину. Теперь уж точно заболею, думал он.
– Ну что же вы, дать такого маху! – даже не закричал, а завопил вдруг Монти. – Черт побери, за здорово живешь подставить мне туза!
Да где же ваша голова, дорогой лейтенант? Вы все смотрите по верхам, а в карты и не заглядываете.
– Нет-нет, – ответил Ангустина, – я просто ошибся! – И выдавил из себя смешок.
– А признайтесь, – сказал Монти с победоносным видом, – признайтесь, эти штуки здорово вас донимают. Клянусь, я так и знал.
– Какие штуки?
– Да ваши распрекрасные сапоги. Они не для таких переходов, дорогой лейтенант. Скажите правду – вам ведь больно?
– Да, они причиняют мне неудобство, – пренебрежительно отозвался Ангустина, показывая, что ему неприятен этот разговор. – Они действительно доставляют мне некоторое беспокойство.
– Ха-ха-ха! – рассмеялся довольный капитан. – Я же говорил! В таких сапогах по осыпи не находишься!
– Король пик, – холодно прервал его Ангустина. – Прошу вас.
– Ах да, один момент, – весело откликнулся капитан. – А сапогито, сапоги!
Сапоги Ангустины и впрямь были неподходящей обувью для лазанья по отвесным скалам. Подметки все время скользили, тогда как шипы на тяжелых ботинках капитана Монти и солдат прочно цеплялись за выступы. Но Ангустина все равно не отставал: с удвоенным упорством, несмотря на усталость и застывающий на ледяном ветру пот, он ухитрялся идти в затылок капитану, забираясь все выше и выше.
Гора оказалась не такой труднодоступной, как выглядела снизу, к тому же на склоне было полно нор, трещин, небольших осыпей и отдельных шероховатых валунов, за которые удобно было цепляться.
Неуклюжий капитан карабкался и прыгал с трудом, то и дело поглядывая вниз в надежде, что Ангустина совсем уже выдохся. Но тот держался: с поразительной ловкостью находил он удобную и прочную опору и сам удивлялся, откуда у него берутся силы карабкаться вверх так быстро.
По мере того как пропасть под ними становилась глубже, гребень горы тоже как будто отдалялся: на подступах к нему выросла совершенно отвесная желтая стена. А вечер надвигался все стремительнее, хотя плотный слой серых туч над головой не позволял определить, как скоро зайдет солнце. Вдобавок начало холодать. Из долины вырвался сердитый ветер, и слышно было, как он воет в трещинах.
– Господин капитан! – закричал вдруг снизу сержант, замыкавший цепочку.
Монти остановился. За ним – Ангустина, а потом и все солдаты, до последнего.
– Ну что еще? – спросил капитан, словно его оторвали от бог знает каких важных дел.
– А северяне-то уже на гребне! – крикнул сержант.
– Ты что, спятил? Где ты их видишь? – отозвался Монти.
– Слева, вон на той седловине, чуть левее уступа, что торчит будто нос!
Он был прав. Три крошечные черные фигурки четко вырисовывались на фоне серого неба, и было хорошо видно, как они движутся. Не приходилось сомневаться в том, что они уже заняли нижний участок гребня и, судя по всему, до вершины доберутся первыми.
– Черт побери! – крикнул капитан, сердито поглядев вниз, на цепочку, как будто в этой неудаче были повинны солдаты. Потом обернулся к Ангустине: – Вершину взять должны мы, никакого разговора быть не может. Не то – лучше не показываться на глаза полковнику!
– Надо их как-то задержать, – сказал Ангустина. – Оттуда до вершины не больше часу пути. Если они не остановятся, мы их не обгоним.
– Может, лучше мне пойти вперед с четверкой солдат, – ответил капитан.
– Небольшая группа справится быстрее. А вы поднимайтесь спокойно следом или ждите здесь, если устали.
Вот на что рассчитывает эта сволочь, подумал Ангустина, сам хочет отличиться, а меня оставить здесь.
А вслух сказал:
– Слушаюсь, господин капитан. Как прикажете. Но я все же предпочитаю идти дальше. И вообще, если сидеть без движения, можно замерзнуть.
Капитан выбрал четверых самых ловких солдат, образовав своего рода штурмовую группу, и двинулся вперед. Ангустина же принял на себя командование остальными, надеясь, что ему удастся не отстать от Монти. Но тщетно: цепочка, несмотря на то что все прибавили шагу, растянулась настолько, что даже конца ее не было видно.
На глазах у Ангустины маленький отряд капитана скрылся за серыми выступами скалы. Какое-то время еще был слышен шум сыпавшейся изпод ног щебенки, а потом и он смолк, так же, как голоса, растворившиеся вдали.
