Раиса. Какое там простите… (Отвернулась в слезах.)
Князь. Раиса! Конечно, я – счастливчик. В общем – я эгоист. Из-за меня не стоит уронить даже слезинки.
Раиса. Сок в глаза попал.
Князь. Вот за эту минуту я готов спать всю жизнь где-нибудь на барже. Мне больше ничего, ничего не нужно! (Целует ей руку.)
Раиса. Что вы! Ну, что вы!..
Входит тетка.
Варвара. Объясните мне, что это значит? Говорят, кто-то пришел… Батюшки! Раиса! Анатолий!
Князь. Тетушка, мы стрижем хвосты.
Варвара. Раиса, подай-ка мне мой мигрень-штифт. Ничего не понимаю, – какие хвосты?
Князь. У крыжовника.
Варвара. Нет, уж ты лучше оставь ее в покое.
Князь. Тетушка! Я готов сию минуту уехать, если только вы подумали что-нибудь нехорошее. Ради бога.
Раиса (подает мигрень-штифт). Тетя Варя, он такой милый! Мы решили друг друга звать брат и сестра. А вечером сговорились поехать на кордон, смотреть закат над Волгой. Можно?
Князь. Это пока маленький секрет. Я бы не хотел брать с собой Мари. Она просто не любит природы.
Маша появляется из сада и слушает, незамеченная.
Раиса. Вот странно, как это не любить природы? Князь. Маша – прозаик. Она слишком тяжеловесна. Ей нужны чувства, которыми можно свалить быка.
Маша кивает головой.
Раиса. Ах, ах!
Князь. Мила в обыденной жизни, но слишком самобытна.
Раиса. У нас в епархиальном училище[21] был пруд, полный-полный рыб. Бывало, сидишь у воды, и хочется чего-то необыкновенного, такого, такого… (Приложила руки к щекам.)
Князь. О милая!.. Дитя!
Варвара. Никуда вас не пущу. (Сморкается трубой.)
Маша подходит.
Маша (князю). Нам поговорить нужно. Князь. О чем? Мари, пожалуйста, поговорим завтра.
Маша. Нет, я сейчас хочу поговорить.
Князь (закрывает глаза). Слушаю.
Варвара (сорвалась с кресла). Совсем позабыла. Сорочки тебе подвенечные принесли. Пойди примерь.
Раиса. Какая скука, тетя Варя.
Маша (князю). Ты все-таки меня предал.
Князь (отпрянув). Мари!
Маша. Как мне с тобой теперь поступить, я спрашиваю?
Князь. Что за тон?
Варвара (толкает Раису). Иди же ты. У них серьезное объяснение.
Князь. Ты просто невоспитанна. Я и разговаривать не хочу.
Маша. И я не хочу много с тобой говорить. (Ударяет его по щеке.)
Раиса (кричит). Анатолий!
Варвара. Стыдно!
Князь. Маша! За что? Так больно!.. (Садится к столу, закрыв лицо.)
Варвара. Как вы посмели? Моего племянника! Князя Вельского! Вы! Вы!
Появляется Абрам Желтухин с гитарой и роняет чемодан.
Желтухин. Здравствуйте.
Маша. Абрам! Абрам! Я не могу больше! Увези меня!
Желтухин. Так это я за этим шестнадцать верст пешком с чемоданом шел? А у вас тут опять мордобой!.. (Спохватившись, тетушке.) Виноват… Абрам Желтухин… Потомственный дворянин… Друг детства… (Расшаркивается.)
Занавес
Там же. Утро. Большие двери в глубине раскрыты настежь, видна поляна сада с уходящей дорожкой и сельская церковка. В комнате накрытый стол. У стола стоит Желтухин. Из боковой двери высовывается Варвара.
Варвара. Дуня, Дуняша!
Желтухин. Я не стесню вас?
Варвара. Вы, батюшка, присаживайтесь. Заморите червячка. До обеда еще далеко. Дуняша!
Желтухин. От волнения как-то проголодался и, пожалуй, перекушу.
Входит Дуняша.
Варвара (Дуняше, подавая сюртук). Вот, пойди передай Илье Ильичу. Да не забудь сказать, что этот сюртук деда Михаилы Михайловича.
Дуняша. Деда Михаилы Михайловича.
Варвара. Подожди. Вот еще булавка в галстук. Эта, скажешь, булавка прабабки Аплечеевой. Иди. К жениху я и заходить боюсь. Вчера весь день пропадал на охоте. Дуняша говорит, вернулся поздно и ночью не спал.
Дуняша, взяв одежду, уходит.
Сейчас заперся наверху и не то бреется, не то так со зла чем-то скрипит. (В отчаянии.) Они с Анатолием ходили купаться, и я чувствую: что-то между ними произошло.
Желтухин. Вот и опять упали духом, Варвара Ивановна. Ай-ай-ай! (Прижимает к груди вилку с куриной ножкой). Клянусь вам, все идет как по маслу. Все трения мною устранены. У супругов мир, а жених с невестой, как всегда перед венцом, чудят немного.
Варвара. Не такой, не такой ждала я свадьбы. Захожу только что к Раисе, – сидит на постели, один чулок натянула, другой ногой болтает, и глаза шалые. Мать моя, говорю, бывало, раньше-то и дружки, и Сватьи, и крестная, вся большая родня около невесты хлопочет. Каждую вещь, и чулочек и подвязочку наденут ей с молитвой. А ты сидишь одна, как сова, надулась. (Взглянув в окно, всплескивает руками.) Смотрите, смотрите, бежит, – фата набоку! (Кричит.) Раиса, Раиса! Не смей ты бегать по траве! Вот девчонка-неслух! (Быстро уходит в сад.)
Желтухин (опять присев и оглядывая стол). Подумайте, чего еще человеку нужно? (Выпивает и закусывает.)
Входит Маша.
Маша. Абрам, я должна говорить с Ильей Ильичом.
Желтухин. Он бреется, к нему нельзя.
Маша. Пойди позови его. Скажи – на минутку.
Желтухин. Что ты, что ты, ангел мой! Хоть тресни, а не позову. После венца молодые сейчас же сядут на троечку, запылят и – до свидания. В свадебное путешествие вниз по Волге. Вообще ты успокойся. Скушай поросеночка.
Маша. Да ты кем тут поставлен? Швейцаром тебя, что ли, наняли?
Желтухин. Прежде всего я дворянин и порядочный человек и никакого безобразия в этом доме не допущу.
Маша. Я же только минуточку поговорю. Мне нужно, нужно видеть его.
Желтухин. Ей-богу, ты оставь Илью Ильича. Нас и так здесь едва терпят. Слышала, – нынче утром они с Анатолием, говорят, поругались. Маша. Знаю. Желтухин. Из-за чего?
Маша. Вот поэтому-то я и хочу с ним говорить. Он не смеет мной распоряжаться. Абрам, весь день вчера я искала его. Зачем он бегает? Чего он боится? Разве я лезу к нему? Сейчас увидел меня в окошко, весь так и потемнел. Может быть, я ему сказать хочу, что мне до него и дела нет.
Желтухин. Ты не пищи и не подпрыгивай. Выпей винца. Илья Ильич мужик и грубиян. На тебя и смотреть не хочет, и очень хорошо.
Маша. Хочет он, хочет глядеть на меня! Не смеешь так говорить! И женится только со зла. Иди зови. Желтухин. Нет.
Маша (ударяет по столу). С ума сойду! Желтухин. Тише. (Испуганно оглядывается.) Маша. Такая тоска, ночь у меня на душе! Желтухин (в ужасе). Марья! Да ты не влюбилась ли в него? Сохрани господи!
Маша. Не знаю… Такого со мной еще не бывало. Места себе не нахожу. Ненавижу вас всех. Не бывать этой свадьбе! Я на дорогу лягу.
Желтухин. Глупая, дикая баба.
Входит Варвара.
(Меняя тон.) Устрою свиданье, только молчи. (Громко.) Пойди выкупайся. (Толкает Машу к двери.) Поплавай, да подольше.
Маша уходит.
Вот, кстати, вы спрашивали, что такое Касатка? Это ее псевдоним.
Варвара садится и закуривает.
Скажем, если бы я решил пойти на сцену, то моя фамилия была бы не Желтухин, а Краснухин или Угар-Валдайский. С вашего позволения, съем еще и этого цыпленочка.
Варвара. Кушайте на здоровье. Представьте, какое безобразие: на усадьбе все пьянешеньки.
Желтухин. Зато цыпленок у вас – прямо необыкновенный цыпленок. Так и тает, шельмец. В общем, Марья Семеновна добрейшая женщина. А если и дерется иногда, то исключительно из доброты, чтобы словами не терзать. Конечно, и я в первую минуту был ошеломлен. Вхожу и вдруг – бац, бац по щекам. И где же? В дворянском доме, где даже простой мухе так, кажется, и скажешь: прошу вас, не приставайте ко мне, пожалуйста. Но Касатка в данном случае поступила очень тонко: одним ударом Анатолия с облаков – прямо на землю, и все по своим местам.
Варвара. Так-то оно так, а все-таки…
Желтухин. Главное – после венца молодых немедленно посадить в коляску и увезти куда-нибудь подальше.
Варвара. Спасибо вам, батюшка. Я уж и тройку велела заложить. Ужасно у меня предчувствие гадкое.
Желтухин (горячо). Варвара Ивановна, не будь нас здесь, ей-богу что-нибудь роковое могло случиться с вашим домом. Когда мы собирались сюда, я даже сон видел, будто ваш дом горит.
