– Доктор, прошу вас…
– Слушаю вас, комендант!..
– В поезде Ретиф объяснит вам…
В данный момент я не представлял Ретифа объясняющим… это всегда было не слишком легким для него делом… действительно, вы, может быть, припоминаете!.. У Ретифа была своя школа в Зигмарингене… но никто не посещал его лекции, кроме людей из его команды, тех, кто должны были отвоевать Францию… мы переживали период черных списков и сатанинских судов… Страсбурга, оккупированного черными… Ретиф должен был прекратить эти лекции, сначала надо было освободить Страсбург, а потом всю Францию, как Жанна д'Арк, сбросить англичан в море…
Посмеемся немного! Сейчас, в декабре 60-го, другие списки циркулируют в дополнение к прежним, и новые имена добавляются к тем, что внесли первые составители списков и которые давно уже упокоились… от простаты, фибромы или шока, так что нынешние, тоже редакторы, задаются вопросом, должны ли они исключить из списков фамилии тех, кто, возможно, уже упокоился, или не должны, если это имена их сыновей, двоюродных братьев или племянниц, которые находились по другую сторону баррикад? Очень трудно быть поборником справедливости со списками в руках, которым двадцать… тридцать лет… китайцам нечего будет делать, некого уничтожать, даже если бы они и очень захотели, французов не останется, нам остается только уничтожить друг друга… он, Ретиф, начал как раз перед самой войной… может, вы припоминаете?… Сестры Розелли в метро… и Баррашен в Булонском лесу… политические игры… он никогда не говорил о своей методике, мы о ней говорили, он уклонялся… что он действительно любил, так это историю, особенно греческую, но только без жертв и убийств… Марион читал им курс истории, Ретифу и его людям… и никогда, ни одного слова не говорил о массовых убийствах, о бойне и резне… и все же, в чем заключалась эта знаменитая методика? Не очень хитрая!.. Марион попросил, чтобы ему объяснили… Два этапа: первый этап – заарканить человечка и, запрокинув ему голову, перевернуть навзничь!.. Второй – перерезать ему сонную артерию!.. В итоге – как гильотина, только наоборот! Но более быстро! Загарпунить объект – и вз-з-з!.. Так что два этапа сливаются в одно действие!.. Голова назад, и два фонтанчика крови!.. Вот и все!.. Ах, оружие?… Необычайно острый серп! Бритва… вз-з-з!.. Ни крика, ни даже предсмертной икоты…
Итак, черная армия в Страсбурге?… Они позволили поймать себя в ловушку, тем лучше!.. Они были бы ликвидированы… Ретиф не хвастался, но мнение Зигмарингена… Ретиф никогда не хвастался…
– Доктор, прошу вас… ваш поезд будет там…
Ромниц обращается ко мне…
– Какой поезд?
Он объясняет… «специальный стратегический состав»… ну, а потом?… Куда?… Hei названия города!.. Славно же все это начинается!.. Паровоз на угле… сажи нет! Дымного шлейфа – тоже!.. Ля Вига должен был все это знать, все эти преимущества, этот «специальный стратегический» туризм… однако же, он нас здорово подставил! Несомненно, была у него тайная мысль, которую он исподволь, потихоньку лелеял еще с Моорсбурга… нас с Лили и Бебером куда-нибудь снова переправят… а для него. Ля Виги, Христа[39] – солнце, Рим!.. Ретиф должен был знать об этом больше, но я вам сказал, что он абсолютно непроницаем… я очень хотел бы узнать какие-то новости о Марионе, Буделане, Бриноне… о других, но это было бы, я полагаю, плохо воспринято… воспоминание – привилегия… молния и тысячи мертвых, которым бормочут только – «возможно»?… Речь не идет о ваших «возможно»!.. Возможно?… Это единственная правда! С одной стороны!.. Просто василиск!.. Сомнение? Беспокойство?… Мы? Цианид!
– Доктор, думаю, вы можете!..
Он, должно быть, хотел сказать о поезде… что он находится там… я слышал дыхание паровоза… Ретиф подает мне знак, что и в самом деле… Лили готова… Ля Вига не смотрит, не двигается, обхватил голову руками… он сегодня не уезжает, его очередь завтра… мы выходим на платформу, я, Лили, Бебер… действительно, это нечто совсем иное… три больших серых багажных вагона, «восемь лошадей, сорок человек»… все армии мира похожи друг на друга… наш вагон открыт… точно!.. Ромниц уже там… это здесь!.. Поезд из трех вагонов идет из Констанс… мы поднимаемся… я вижу абсолютно классический багажный вагон… плотная подстилка, солома и сено… транспортировка людей, я не вижу нар… а люди – вот они, вместе с Ретифом вся его «команда», их не меньше тридцати, экипированы «по-полицейски», пелерина, ручные гранаты, маузер… они шепчутся между собой, проходят гуськом, устраиваются по углам, собираются кучками… снова шушукаются… обращаются к нам, стараются как-то нас пристроить… Ретиф должен знать, о чем идет речь… попытаюсь, чтобы он меня просветил… трогаемся без свистка!.. катимся… никто нам не крикнул «До свидания!»… Ни комендант, ни Ля Вига… все-таки нет необходимости ругать Ретифа, он только ждал момента, когда поезд тронется, чтобы нас освободить… так оно и вышло!..
– Доктор, вы не удивляйтесь, вы это уже видели, а теперь они шлифуют… не правда ли, им нечего сказать… вы их знаете!.. Теперь мы уже двинулись, все в порядке! Больше нечего терять, не так ли?… И им тоже, слава Богу!.. В глубине души я знал!.. Я работал для них, вы же знаете… на полную катушку!.. Мои люди тоже! Боши готовы были вот-вот поймать меня на горячем! Ан нет!.. Я знаю все их штучки наперед!.. А теперь-то куда мы едем? Они вам этого не скажут… это местность, не имеющая больше названия, они его уничтожили, стерли отовсюду, со всех вывесок!.. Замаскировали!.. Вы его не найдете нигде… даже на вокзале… вокзал, куда мы направляемся, это Оддорт, так это называлось… и больше не называется никак… я знаю почему…
– Это далеко?
– Гм! Три… четыре часа… с ними никогда не угадаешь… этот поезд – экспресс… настоящий экспресс… не котелок на колесах, с хвостом дыма… на угле!.. Он может выжать и сотню… вы даже не увидите туннеля… вы ничего не увидите! Вз-з-з… да к тому же вы и не сможете выглянуть… окон-то нет!.. Двери не открываются! Заколотили снаружи…
– А кто?
– Ромниц!.. С Ле Виганом!.. Вы и не заметили? Гвоздями припечатали!..
Я должен посмотреть… дорога, где мы находимся? Поистине, я больше ничего не понимаю…
Так вот в чем дело!.. Ретиф мне объясняет… методика! Они проложили путь за восемь дней… все заключенные, полицейские и три инженерные дивизии… сделали все!.. Щебень, рельсы, шпалы!.. От заброшенной линии 1896 года только туннели и остались… они все привели в пригодное состояние, расчистили, обтесали, отскоблили… меньше чем за месяц!..
– Они не врут, я их знаю как облупленных!
Меня они тоже не обманывали, просто делали, что хотели… за исключением, конечно, того, что писали, будто все разрушено под корень… сегодня я думаю, это было не более чем «разбрасывание камней»,[40] и болтовня вокруг этого, театр…
В ожидании время бежало быстро, вагоны глотали километры, не ползли, как ленивая кляча, если бы еще были окна и сортиры, никто бы и не вздумал жаловаться… нельзя было разглядеть головы людей из «команды» Ретифа, слишком стемнело, почти ночная мгла, а конечно, они храпели… паровоз работал на угле, сажи совсем не было… мы не станем долго задерживаться в этом месте… Оддорте или другом…
– Ретиф, это возле чего?
– Возле Ганновера!.. Пять километров!
– Там были пожары?
– Немного! Там все время горит…
– Откуда вы знаете?
– Знаю, вот и все…
И он меня спрашивает, слышал ли я о Свободе?[41]… Говорил ли мне о нем Ромниц?… Нет! Ах, так!.. В кино… в Париже… в кинофильме! Это не то!.. Не тот, что из фильма… другой Свобода! Генерал Свобода… генерал Комитаджи[42]… немцы его приняли… пообещали ему командование всем «Резистанс[43] Центральной Европы», этому генералу Свободе, Ретиф хорошо его знал…
– Я разминулся с ним в Швеннингене!
– А!
– В казино «Орфеум», на концерте!.. У меня случилась оказия…
Больше я его не расспрашиваю об этом, я понял… у них были свои счеты… я не собирался допытываться, как и что… я умел ждать… ну, а теперь что он собой представляет?… Генерал, ну и кем он командует?… и против кого?
– Он вам это сам скажет… ведь он – «сердце Сопротивления»…
– Где?… В Оддорте?…
– Да!.. Против англичан, против русских, против кого угодно… в воздухе, на земле и на море… до полного истребления… вы не знаете? Ромниц вас не информировал?
Нет!.. Ни единого слова… он, Ретиф, был в курсе… я думал: вот удача, что с нами нет больше Ля Виги, он оказался более крепким… он нас обошел, прохиндей, удрал, как дерьмо, черт подери, тем лучше!.. Якобы в Рим!.. В конце концов, возможно… всегда быть вместе – это было бы чудом… мы ехали, ехали… так сказать, нехоженой дорожкой… а ведь мы знали и другие дороги!.. Поезда с прокаженными… поезда с рыбой… я вам рассказывал, разбиты, нет больше ни рельсов, ни колес… и этот поезд тоже свое получил и успокоился… Он нашел свою дорогу: смешно, но это все! Зигфрид тоже был смешон, тот, из Ульма, с его шпилем, с его юностью, его восхождениями… все сенсационные фокусы – только прелюдия… и – плюх! и ничего! как спуск по Ниагаре в бочке, со связанными руками и ногами… «Вы увидите, медам и месье! Грохот водопада, водяные смерчи, брызги… вы увидели, медам и месье!»… и по эту сторону! Плавание у жерла Везувия! Сера и порфир! Всех цветов!.. Пьеса, которая разыгрывается на ваших глазах! Вся глыба камня раскалывается!.. Двадцать пять тысяч тонн! Рванулась вверх! Разбрызгалась по облакам!.. Вы не видели? Какая жалость!
