- О, твои дела так плохи?
- Недавно они были еще хуже, но теперь…
- Теперь?
- Все будет хорошо, поскольку я застал моего Гракха неизменившимся, несмотря на шестнадцать деревень, которые вдруг свалились на него как манна небесная.
- Ты, стало быть, находишь, что я не изменился? - спросил Гракх все тем же насмешливым и веселым тоном.
- Как и я сам!
- Vade retro, satanas! Так-таки совсем не изменился? - в ужасе вскричал хозяин, срываясь с кушетки.
- Ни на волос! И вот тебе убедительный довод,- хохоча ответил Катилина и, задрав ноги, показал свои стоптанные сапоги.
- Все тот же гуляка, повеса, скандалист.
- Скандалист,- повторил Катилина и кивнул головой.
- Все тот же вольнодумец, не помнящий о дне вчерашнем, не думающий о завтрашнем.
- Да… более или менее так.
- Насмешник, для которого нет ничего святого, ничего серьезного, ничего неприкосновенного.
- Слишком длинный у тебя перечень, - прервал его Катилина, хотя и не думал обижаться.
- Страстный любитель прекрасного пола…
- Ага… пола, - повторил Катилина и поперхнулся.
- Маловер, не признающий ни бога, ни черта!
- Но зато слепо верящий в твое сердце и характер.
- И в мою память, не правда ли?
- Только в твою.
- Когда-то ты спас меня от исключения из школы.
- Ну, если смотреть на это сегодня, я оказал тебе не такую уж услугу.
- Но в то время она была велика и не только для меня.
- Верно, немного услужил я и твоей матери, о которой ты лишь теперь даешь мне возможность спросить.
Веселое, улыбающееся лицо Гракха стало серьезным, он нахмурился, и из груди его вырвался приглушенный вздох.
- Моя мать,- шепнул он изменившимся голосом.
- Умерла? - догадался Катилина.
- Видно, небо предназначило ей одну лишь борьбу с судьбой, не суждено ей было познать на земле счастья. Умерла…
- Прежде, чем ты получил наследство…
- Наследство только несколько скрасило мою утрату,- прошептал Гракх и погрузился в свои мысли.
Катилина склонил голову, с его лица исчезла насмешливая улыбка. Через некоторое время он поднял глаза и почти с сочувствием поглядел на приятеля, что придало его физиономии непривычное выражение.
Гракх все еще сидел задумавшись; в эту минуту он казался удивительно красивым. Высокий и стройный, он сочетал в чертах лица женственную мягкость и изящество с выражением истинно мужского достоинства и смелости. Первая красавица могла бы позавидовать белизне его кожи и румянцу, вьющимся от природы, светлым, блестящим и мягким, как шелк, волосам и голубым выразительным глазам, взгляд которых всегда казался задумчивым, почти отсутствующим и тем не менее проникал до глубины души. При женственности облика тем ярче выделялись истинно мужской, высокий и выпуклый лоб и своеобразная складка энергично сомкнутых губ, которые оттенялись небольшими усиками.
Катилина с видимым удовольствием вглядывался в лицо старого приятеля.
Вскоре Гракх очнулся от задумчивости, потер рукой лоб и, казалось, превозмог свою грусть. Однако же к нему не вернулась более та игривая веселость, которую поначалу вызвало у него неожиданное и такое оригинальное появление давнего однокашника, с именем и особой которого его связывали тысячи приятных воспоминаний.
- Ах, чтоб тебя! - вскричал внезапно Катилина, заметив, что лоб его приятеля разгладился.- Ты стал еще красивее, чем раньше.
Гракх только усмехнулся.
- Ты, видно, на самом деле ищешь службу, если решил упражняться в лести.
- А ты чертовски освоился с ролью барина, если всякий знак внимания принимаешь за лесть.
- Постарайся же избегать пустых знаков внимания и лучше начни рассказывать, где ты обретался все те пять лет, что мы не виделись.
- Как это! Без трубки? Без сигары? - спросив Катилина, озираясь вокруг.
- Обернись, и все найдешь позади себя.
Катилина протянул руку к соседнему столику, где в нарядной фарфоровой шкатулке лежали гаванские сигары. Он осмотрел сигару со всех сторон, покивал головой и причмокнул.
- Теmрога mutantur! - пробормотал он, закуривая.- Помнишь ли ты времена, когда мы с таким трудом могли сложиться на дрянную пачку Drei Kőnige?
Гракх мечтательно улыбнулся.
- Ты не голоден? - вдруг спросил он.
- Покамест нет, я приехал сюда после завтрака у твоего почтенного мандатария.
- Ха, ха, ты уже познакомился с ним?
- Не только с ним, братец, но и с твоим бесценным Гиргилевичем и даже с ключником твоей Заколдованной усадьбы.
- С Костей Булием? - быстро спросил Гракх и привстал с кушетки.
- С ним самим.
- Когда, где, как? - спрашивал Гракх, охваченный каким-то странным любопытством.
- Погоди, ведь ты хочешь, чтобы я рассказал тебе мой curriculum vitae с того времени, как мы расстались.
- Отчего же ты не начинаешь, нудный ты человек?
- Сперва ты должен принять мое условие.
- Какое?
- В ответ ты должен рассказать мне свою историю.
- По первому твоему требованию, хотя мне нечего! рассказывать.
- О, и моя история очень коротка.
- Начинай же.
Катилина выпустил огромный клуб ароматного дыма, устроился поудобнее в кресле и начал:
- Как тебе известно, я, приняв на себя авторство твоих опрометчивых стишков и находясь под угрозой исключения из всех школ австрийской империи, решил уж заодно выкинуть еще штучку и при первой же оказии здорово отдубасил нашего директора.
- Бедняга в течение месяца не мог подняться с постели.
- После такого номера нельзя было и часу оставаться в Самборе.
- Ты исчез, даже не попрощавшись с нами.
- Ни с вами, ни с моими многочисленными бородатыми и голощекими кредиторами. Я удрал сразу же, как спустил шкуру
