Пока она рассказывала, Хеннесси уже успел обо всем переговорить и съехал на боковую дорожку. Дик Форрест остановил лошадь и поджидал жену.
— Хотите пари, Ивэн? — спросил он.
— Вы мне раньше скажите условия, — сказал Грэхем.
— На сигары — пари на то, что вам не догнать Паолу под водой в течение десяти минут, — ну, нет, пяти, потому что, я помню, вы пловец неплохой.
— Дай ему побольше шансов, Дик, — воскликнула Паола великодушно. — Десять минут — для него утомительно.
— Ты его не знаешь, — отшутился Дик. — И не ценишь моих сигар. Он пловец настоящий.
— Пожалуй, и мне придется призадуматься. А вдруг он нанесет мне смертельный удар, прежде чем я успею тронуться в путь. Расскажи-ка про его подвиги и победы.
— Вот тебе один эпизод, о котором на Маркизских островах говорят и сейчас. Это было во время страшного урагана 1892 года. Он проплыл сорок миль, плыл непрерывно сорок пять часов; только он да еще один туземец добрались до земли; а были все туземцы, канаки, белый он один и перещеголял всех: утонули все до последнего.
— Но ты сейчас только сказал, что с ним еще кто-то был, — перебила Паола.
— Женщина, — ответил Дик. — Канаки все утонули.
— А женщина белая? — допрашивала Паола.
Грэхем быстро взглянул на нее и, хотя она и обратилась к мужу, обернулась к нему, ее вопрошающие глаза прямо и открыто встретились с его глазами.
Он выдержал ее взгляд так же прямо и ответил:
— Она была канака.
— Но не простая канака, а королева, — добавил Дик. — Настоящая, из древнего рода туземных королей. Королева острова Хуахоа.
— Вероятно, древняя королевская кровь придала ей силы? — спросила Паола. — Или вы ей помогали?
— Я думаю, что мы оба помогали друг другу, — ответил Грэхем. — Иногда мы оба теряли сознание на более или менее продолжительное время. То я, то она. До суши мы добрались к закату. Это оказалась просто отвесная стена, о которую высоко разбивался прибой, пригоняемый юго-восточным пассатом. Она меня схватила, вцепилась в меня, растолкала и привела в чувство. А я-то хотел на эту стену лезть — это было бы для нас гибелью. Кое-как ей удалось внушить мне, что она знает, где мы находимся, что течение теперь пойдет вдоль берега на запад и что через каких-нибудь два часа оно вынесет нас к такому месту, где можно будет выбраться на сушу. Клянусь, что эти два часа или я проспал, или был без сознания, но также твердо помню, что в таком же состоянии была и она. Когда я очнулся, то заметил, что прибоя уже не слышно. Тогда я стал ее трясти и приводить в сознание. Мы шли по пескам еще три часа, а окончательно выбравшись из воды, тут же заснули. Проснувшись от припекавшего солнца, мы побрели под тень диких бананов, нашли пресную воду и снова заснули. А когда я опять проснулся, была ночь. Я еще раз напился и заснул до утра. Она еще спала, когда нас нашли туземцы — охотники за дикими козами.
— Пари держу, что если вы оказались сильнее целой кучи канаков, то помогали больше вы, — заметил Дик.
— Как она должна быть вам благодарна, — решила Паола. — Вы меня не уверите, что она не была молода и прекрасна. Конечно, это была красавица, золотисто-смуглая юная богиня.
— Мать ее была королевой острова Хуахоа, — ответил Грэхем. — Отец — англичанин, из хорошей семьи, ученый-эллинист. Их тогда уже не было в живых, и Номаре сама была королевой. Да, она была молода; прекраснее ее, пожалуй, правда, не найти на свете. Она унаследовала цвет кожи отца: она у нее была не золотисто-коричневая, как у остальных туземцев, а смугло-золотистая. Но вы, наверное, знаете всю эту историю. — Он замолчал и вопросительно взглянул на Дика, но тот отрицательно покачал головой. За деревьями послышались крики, всплеск воды — они подъезжали к бассейну.
— Вы мне должны когда-нибудь досказать эту историю, — сказала Паола.
— Дик все это знает, не понимаю, почему он вам не говорил об этом.
Она пожала плечами.
— Верно, некогда было или случая не представилось.
— Эта история в свое время имела широкую огласку, — засмеялся Грэхем. — Да будет вам ведомо, что я когда-то был морганатическим, ведь так это называется, королем каннибальских островов, настоящего земного рая в Полинезии.
И, напевая песню о жемчужных волнах и опаловой дали, он соскочил с лошади. Паола подхватила песню, не переставая зорко следить за Франтом, чуть не схватившим ее за ногу зубами; она успела вовремя пустить в ход шпору, а тут же подоспевший Дик снял ее, а коня привязал.
— Сигары? И я в компанию! Вам ее не поймать! — кричал Берт Уэйнрайт с высоты верхней площадки для ныряния, расположенной в сорока футах над водой. — Подождите меня, вот и я. — И он спрыгнул и нырнул с ловкостью профессионала, вызвав восторженные аплодисменты барышень.
— Великолепно, — встретил его Грэхем, как только он показался на поверхности воды.
Тщетно Берт напускал на себя полное равнодушие: ничего не получилось; чтобы выйти из положения, он стал выяснять подробности пари, предложенного Диком.
— Не знаю, как вы плаваете, Грэхем, — сказал он, — но я вместе с Диком и согласен на сигары.
— И я, и я, — хором возгласили Эрнестина, Льют и Рита.
— Конфеты, перчатки и все, чем вы пожелаете рискнуть, — прибавила Эрнестина.
— Но я не знаю рекордов миссис Форрест, — протестовал Грэхем, перечисляя вслух для памяти все свои обязательства. — Тем не менее если по истечении пяти минут…
— Десяти, — перебила Паола, — мы станем у противоположных концов бассейна, кажется, условия справедливые. Как только вы меня коснетесь, я поймана.
Грэхем с тайным восхищением смотрел на маленькую хозяйку. Она была не в белом шелковом трико, очевидно, предназначенном для купания исключительно в женском обществе, а в кокетливом костюме из легкого шелка синего цвета с зеленым отливом, в тон воде бассейна. Коротенькая юбочка чуть выше колен, длинные шелковые чулки того же цвета и крошечные купальные туфли, завязанные крест-накрест узенькими ленточками, а на голове шапочка, заломленная так же задорно, как задорна была Паола, когда она предлагала продлить гонку до десяти минут вместо пяти.
Рита Уэйнрайт взяла часы, Грэхем же стал у противоположного конца полуторастафутового бассейна.
— Смотри, Паола, — пригрозил Дик, — если ты позволишь себе хоть малейший риск, он тебя поймает. Ведь это — человек-рыба.
— Я думаю, что и Паола кое-что ему покажет, — защитил ее Берт. — Он проиграет — держу пари, что она ныряет лучше его.
— Проиграете вы, — отозвался Дик. — Я видел скалу, с которой он нырял в Хуахоа. Он там тогда уже не жил, королева Номаре умерла. Не будь он так молод — двадцать два года, — он бы не прыгнул. Это была скала Пау-Ви, в сто двадцать футов, и он не мог оттуда прыгать, ныряя по-лебединому, как это полагается, потому что приходилось думать еще и о том, чтобы не задеть двух нижних выступов. По традициям канаков, считалось, что с большей высоты, чем с верхнего уступа, нельзя нырять. А он дерзнул. И обновил традиции. Пока живы канаки Хуахоа, он будет жить в их памяти… Ну, готовься, Рита, пустите их минута в минуту.
— Как-то совестно шутить с таким пловцом, — вполголоса обратилась к своим Паола, стоя на своем конце бассейна в ожидании сигнала.
— Вполне возможно, что он тебя поймает прежде, чем ты сыграешь свою шутку, — снова предостерегал ее Дик и вдруг обернулся к Берту, точно обеспокоился: — А там все исправно? Если нет, Паолу ожидают нелегкие пять секунд.
— Все в порядке, — заверил Берт. — Я там сам был. Труба действует. Воздуха сколько угодно.
— Готовы! — крикнула Рита. — Пошли!
Оба побежали: Грэхем — к зрителям, быстро, как на бегах, а Паола — к верхней площадке. Она уже стояла на ней, когда он уцепился за нижнюю ступеньку руками и ногами. Он бросился за ней, она склонилась над водой, точно готовясь нырнуть; он остановился, решив выждать на средней платформе в двадцати футах над водой, готовый нырнуть за ней. Тогда она засмеялась и не нырнула.
— Время идет, дорогие секунды пропадают, — запела Эрнестина.
Грэхем начал подниматься выше. Паола снова согнала его на прежнее место, угрожая нырнуть. Но больше секунд Грэхем зря не тратил. Он решил подняться будь что будет, и угрозы Паолы больше не смущали его. Хотя он и взбежал на тридцатифутовую платформу, надеясь успеть схватить ее, прежде чем она нырнет, она не колебалась ни секунды. Она бросилась вниз, закинув голову назад, согнув руки, выпрямив ноги и тесно прижав их друг к другу, и все же балансируя своим падающим телом. Раздались крики восхищения. Грэхем остановился и увидел, как она закончила прыжок. Он видел, как, долетев до нескольких футов над водою, она наклонила голову вперед, протянула руки и замкнула их над головой, как бы сводом, а горизонтальное положение тела изменила так, чтобы удариться о воду под надлежащим углом. Но в момент, когда она уже была в воде, он уже стоял на тридцатифутовой платформе, выжидая. С этой высоты он различал под водой ее тело, плывущее полным ходом к дальнему концу бассейна; тогда только нырнул и он. Он был уверен, что нагонит ее. Он нырнул дальше от берега, чем она, и сразу опередил ее на двадцать футов.
