Слезы и волнение порою только подчеркивают очарование женщины, поэтому донна Мария показалась кардиналу прелестнейшим существом. Он любезно осведомился у нее, в силу каких обстоятельств ему выпало счастье услужить ей. Вопрос этот, хоть она и предвидела его, все же поставил ее в затруднительное положение. Ей хотелось бы умолчать о своих отношениях с князем Джустиниани, но это было невозможно, поскольку приходилось говорить о ненависти ее тетки и о причинах ее невзгод.
Затрудняло донну Марию и другое, а именно то, что она не знала, куда просить кардинала отвезти ее. В Риме у нее не было знакомых, а возвратиться к тетке не могло ее заставить ничто в мире. Однако надо было как-то объясниться, и она решила рассказать, что в ту же ночь один молодой человек, желавший жениться на ней вопреки ее воле, вздумал похитить ее. Она молила кардинала подыскать ей убежище в каком-нибудь монастыре.
Прелату нетрудно было понять, что она о чем-то умалчивает. Но скромность девушки и благородство ее манер так красноречиво свидетельствовали в ее пользу, что он только повторил свои уверения в готовности защитить ее. Его расположение к ней дошло до того, что, не имея возможности в столь неурочное время отвезти ее в какую-нибудь обитель и опасаясь кривотолков в случае, если она проведет остаток ночи в его дворце в Риме, он решил вернуться в свой загородный домик, находившийся не очень далеко.
Там к ней отнеслись весьма заботливо и почтительно.
Кардиналу надо было ехать на другой день в Рим, поэтому он оставил ее одну, попросив ее спокойно подождать его возвращения и пообещав исполнить ее желание и подыскать ей убежище в каком-нибудь монастыре.
Челяди кардинала было, конечно, очень любопытно узнать, кому хозяин оказал услугу. Домоуправитель кардинала, человек состоятельный и сластолюбивый, выслушав рассказ о приключении, случившемся в пути, оказался не столь легковерным, как сам кардинал. Он не мог представить себе, чтобы девушка благонравная, из хорошей семьи, могла, если сама того не желала, оказаться глубокой ночью в лесу. Дав на этом основании волю своему воображению, он пришел к самым жестоким подозрениям насчет ее добродетели и чести. К тому же он был очарован ее красотой. А потому, едва только кардинал направился в Рим, домоуправитель поспешил повидаться с ней в ее покоях, рассчитывая без труда воспользоваться ее милостями. Она встретила его ласково, что, как мы уже видели, было ей свойственно. Столь любезное обращение подкрепило надежды и желания домоуправителя. Выслушав рассказ о постигших ее невзгодах, причем с ним она была не менее сдержанна, чем с кардиналом, домоуправитель предложил ей убежище более приятное, чем монастырь, к которому она, как видно, стремилась, и тут он дал ей ясно понять, что лишь от нее самой зависит стать счастливой и богатой, приняв его предложения.
Донна Мария, все еще не догадываясь о его истинных намерениях, учтиво и просто поблагодарила его как действительно благородная девушка. Если после такого отказа он и стал лучшего мнения о ее добронравии, то все же из их разговора он понял, что она настолько неопытна, что ее нетрудно обмануть, и у него тут же зародился план, который удался ему лучше.
Он удалился, чтобы подготовить его осуществление. К вечеру он опять пришел к ней и, притворившись, будто получил от кардинала известие, доставленное ему гонцом, показал ей поддельное письмо, в котором кардинал приказывал ему доставить девушку в определенный монастырь, и все это сопровождалось подробностями, придававшими обману полную достоверность. А в планы домоуправителя входило повезти ее совсем в другом направлении. Неподалеку отсюда у него был прелестный домик, служивший ему местом любовных утех. Он льстил себя надеждой сломить сопротивление донны Марии, когда она окажется в его власти; зная мягкий характер своего хозяина, он рассчитывал, что ему нетрудно будет убедить кардинала, будто она сама сбежала, боясь, что ее разоблачат как авантюристку.
И она оказалась жертвой этого негодяя. Напускное уважение, с каким он относился к ней, вполне могло отвлечь ее от подозрений, а беда этой прекрасной девушки как раз и заключалась в том, что она была, пожалуй, совсем чужда подозрительности. Она села вместе с ним в экипаж, который их уже ждал, но по дороге в Рим они следовали лишь столько, сколько требовалось, чтобы ввести ее в заблуждение.
Новый ее похититель достаточно владел собою, чтобы сдерживать себя в пути, зато, оказавшись дома, он сразу заговорил иначе, и донна Мария слишком поздно поняла, что напрасно стала считать себя вне опасности. От горя и страха она опять разрыдалась. Слабое оружие против закоренелого негодяя, который помышлял лишь о собственном удовлетворении, не думая о том, доставит ли он и ей удовольствие! Мольбы, уговоры и все маленькие уловки, выручившие ее в предыдущую ночь, вызывали у этого животного только смех. Она уже жалела о том, что показалось ей страшнее смерти в минувшую ночь, ибо молодой влюбленный просил лишь о счастье стать ее супругом или получить право на это.
Храня донну Марию, небо сотворило второе чудо. В тот миг, когда старый сатир повел себя особенно настойчиво и непристойно, на пороге комнаты появляется князь Джустиниани, видит свою возлюбленную, по ее слезам и униженной позе понимает, чего она страшится и отчего страдает. Гнев овладевает им. Он пронзает домоуправителя шпагой, и тот падает без чувств.
— Любезная Мария! Вы ли это? Вы ли это? — восклицает он, неистово обнимая ее. — И по какому страшному попущению неба оказались вы во власти какого-то негодяя и подлеца?
И, не помня себя от ярости, он стал осыпать домоуправителя ударами и прикончил его, нанеся ему бесчисленные раны.
Столь счастливо освобожденная донна Мария согласилась вместе со своим князем отправиться в Рим. Он рассказал ей, какими путями воспользовалось небо, чтобы помочь ему напасть на ее след и какая поспешность требовалась от него самого, чтобы отыскать ее в то время, как столь необходимо было его присутствие.
Накануне он отправился в их дом, где узнал, что тетя вместе с донной Марией уехала в Рим, но в тот же день должна вернуться. Он с радостью стал ждать их возвращения, но тетя приехала одна, прикидываясь ошеломленной и расстроенной. Она поспешила рассказать ему 9 якобы случившемся с нею несчастье и о несчастье племянницы.
В порыве любви он немедленно вскочил на коня и в сопровождении нескольких слуг помчался на место, где якобы произошло нападение. Насчет местности его не обманули, но тетка понимала, что расстояние значительно и помощь придет слишком поздно. И действительно, воры ускользнули от него, а он, не зная, по какой дороге направиться, весь остаток ночи прорыскал по округе, руководствуясь не столько разумом, сколько яростью и отчаянием. В конце концов он разыскал юношу, который скрылся при появлении кареты и которого любовь, как и его самого, опять привела на место происшествия в надежде найти донну Марию. От него князь узнал некоторые подробности, рассказанные нами, и после тщательных расспросов о малейших особенностях кареты, о ливреях челяди и о направлении, в котором ехал кардинал, ему удалось выяснить, кто был этот прелат. Остальное было уже проще, хоть о направлении, в каком поехал домоуправитель, он узнал не без труда. Во время этих поисков он загнал три-четыре лошади, но возлюбленная его, как мы видели, настолько нуждалась в его помощи, что им как бы руководило особое благоволение неба.
Влюбленным предстояло подумать о двух делах, почти одинаково важных. Как бы ни полагался князь на влияние своей семьи и на свое собственное, необходимо было сообщить правосудию о смерти домоуправителя. Выбор убежища для донны Марии был задачей не менее настоятельной, и любовь заставила его позаботиться об этом прежде всего.
Князь всегда относился с большим доверием и теплотой к жене одного богатого торговца, которая до замужества служила у его матери горничной. То была горожанка, не лишенная некоторого лоска; женщина умная и привлекательная, она сохранила манеру держать себя, почерпнутую в годы юности в одном из самых блестящих римских семейств. К тому же она жила в хорошем доме и без труда могла предоставить донне Марии чистое и удобное помещение. Именно о ней и о ее доме и подумал князь. Он сам отвез туда свою возлюбленную. А так как по счастливой случайности самого торговца в это время не было дома, то решили из предосторожности не посвящать его в этот секрет как можно дольше. Жена его была в восторге оттого, что может услужить князю, которого все еще считала как бы своим хозяином; она так сердечно обещала служить беглянке, что влюбленные совсем успокоились.
Оставался только вопрос о том, как утихомирить правосудие насчет домоуправителя, а затем можно было надеяться на то, что любовь ради донны Марии совершит новое чудо, дабы счастливым браком сочетать ее с возлюбленным. Князь не мог не рассказать отцу о совершенном им жестоком поступке и о том, что ему необходима его влиятельная поддержка. Он не вдавался в подробности, а ограничился только тем, что было в интересах его любви, донна Мария же, предчувствуя препятствия, которые грозили ей со стороны столь могущественной семьи, заклинала его соблюдать осторожность. Но хотя преследования правосудия были легко пресечены, все же, как и опасалась донна Мария, несколько любопытных проведали о сути приключения, и слухи о нем поползли по городу. Подробности событий дошли и до отца князя; старик содрогнулся, узнав о неистовой страсти сына и о том, что неравный брак грозит погубить его благосостояние.
