– Он выкуривал по сигаре после каждой еды.
– И не более того?
– Нет, доктор ограничил его. Полковник постоянно ворчал по этому поводу и вечно курил самую большую, самую черную сигару, какую только мог найти.
– А откуда он брал спички?
– Соломон приносил медный спичечный коробок с каминной полки в столовой, точно такой же, как он принес нам сегодня вечером.
– Следовательно, полковник Гейлорд не имел привычки носить спички в кармане?
– Полагаю, что нет.
– Мы можем с уверенностью предполагать, – проговорил Терри, – что раз уж эти двое занимались костром, то полковник стоял на коленях, складывая сучья, а миссис Мэзерс находилась подле него и отдавала распоряжения. Таково, по-моему, привычное разделение труда. Ну так вот, наступает момент, когда им нужен огонь. Полковник ощупывает карманы, обнаруживает, что спичек там нет и… что происходит?
– А происходит следующее, – вмешался я, – миссис Мэзерс поворачивается к нам, стоящим всей толпой в сторонке и разговаривающим, спрашивает, нет ли у кого спичек, и Рэд вручает ей свой коробок. Вот последнее, что об этом помнят.
– Вот именно! – сказал Терри. – И я думаю, что могу рассказать тебе остальное. Ты и сам понимаешь, что произошло. Миссис Мэзерс вернулась к месту, где они складывали костер, и полковник взял у нее спичечный коробок. Ни один мужчина не станет сидеть в стороне и наблюдать, как женщина разжигает спичку, – у него это получится намного лучше. В этот момент миссис Мэзерс, по ее собственному признанию, позвали, и она больше ничего не помнит про коробок. Ей кажется, что она его вернула. Почему? Для этого нет абсолютно никаких оснований, за исключением того, что ей свойственно возвращать вещи их хозяину. Хотя в сущности она этого на сей раз не сделала. Ее отозвали в сторону, и полковник разжигал костер сам. Он узнал коробок своего сына и положил его в карман. В другое время он, возможно, подошел бы к нему и вернул бы его хозяину, но не в тот раз. Они оба не разговаривали друг с другом. Позднее, во время потасовки в пещере, коробок выпал из кармана старика и превратился в самую опасную косвенную улику против его сына.
– В целом, – подытожил Терри, – я не думаю, что нам будет слишком сложно снять обвинения с Рэднора. Читая газеты, я пришел в отношении него к собственным выводам; дополнительные сведения, в которых я нуждался, мне удалось собрать из баек Соломона. А что касается тебя, – прибавил он, глядя на меня в упор с невозмутимой усмешкой, – мне кажется, что ты поступил мудро, решив стать юрисконсультом.
Глава XVIII
Терри делает вывод
– А теперь, – произнес Терри, закуривая новую сигару и после нескольких предварительных затяжек вновь принимаясь за работу, – мы рассмотрим дело Моисея-Кошачьего-Глаза. Кстати, великолепное имя и, по всей видимости, великолепный персонаж. Не моя вина, если нам не удастся слепить с его помощью великолепную историю. Лично ты, видимо, считаешь, что убил он?
– Я в этом уверен, – воскликнул я.
– В таком случае, – рассмеялся Терри, – я склонен считать, что он не виновен.
Я пожал плечами. Если будешь злиться, ничего этим не добьешься. Раз уж Терри решил отнестись к загадочному убийству, как к шутке, то сказать мне было нечего, хотя я право полагал, что он мог бы понять: для меня, по крайней мере, это серьезно.
– И твои подозрения основаны на том факте, что у него необычные глаза, так что ли?
– Не совсем.
– Тогда на чем?
– На том, что он участвовал в драке, окончившейся гибелью моего дяди.
– Ну, конечно, это звучит вполне убедительно… и в отношении отпечатков ног не произошло ошибки?
– Никакой ошибки, – оба негра Мэзерсов носили обувь, да и вообще, в пещеру они не заходили.
– В таком случае справедливо предположить, что в схватке участвовал Моисей. Был ли он единственным противником или там был еще третий, – сама пещера должна недвусмысленно прояснить события.
Терри поднялся, прошелся раз-другой по комнате, затем вернулся на место и взял одну из газетных вырезок.
– Здесь говорится, что были заметны следы ботинок двух разных людей.
– Это мнение шерифа, – ответил я. – Хотя лично я не мог разобрать ничего, кроме следов Моисея и полковника. Я все тщательно исследовал, но знаешь, там такая каша. Нельзя сказать ничего определенного.
Терри нетерпеливо бросился в свое кресло.
– Я должен был приехать на прошлой неделе! Парни, если бы я предполагал, что вы так основательно все запутаете, то я бы приехал. Вы, пожалуй, затоптали все вокруг настолько, что там не осталось ни одного исходного следа.
– Послушай, Терри, – заметил я. – Ты ведешь себя так, словно Виргиния принадлежит тебе. Мы все голову сломали, занимаясь этим делом, а ты приезжаешь в последний момент и оспариваешь наши данные. Завтра утром можешь отправляться и добывать собственные улики, если тебе кажется, что они много лучше имеющихся. Следы остались без изменения. Их накрыли досками и ничего не испортили.
– Попался, старина, – заметил Терри, доброжелательно улыбнувшись мне через стол. – Разумеется, вполне возможно, что преступление совершил Моисей-Кошачий-Глаз, однако существует ряд возражений. Насколько я понимаю, у него репутация безобидного, миролюбивого парня, глуповатого, но неизменно добродушного. Он ни разу не обижался на оскорбления, не был замечен в ссорах с кем-либо, принимал то, что ему давали и благодарил. Он любил полковника Гейлорда и стоял на страже его интересов подобно бдительному псу. Так насколько же вероятно, чтобы человек с такой репутацией, человек, которому все доверяют, вдруг сошел с катушек и безо всякого возможного мотива жестоко убил хозяина, которому так преданно служил? Будущее человека в значительной степени определяется его прошлым.
– Может, ты и прав, – произнес я, – но весьма вероятно, что люди были введены Моисеем в заблуждение. Мне он показался подозрительным, как только я его увидел. Ты можешь подумать, что судить о человеке по внешнему облику несправедливо, но хотелось бы мне, чтобы ты однажды сам увидел Моисея-Кошачьего-Глаза, тогда ты бы понял, что я имею в виду. Здешние жители к нему привыкли и не слишком замечают: у него желтые глаза, поистине желтые, и на свету его зрачки сужаются, как у кошки. Однажды вечером он вез нас с Рэднором домой с какой-то вечеринки, и я заметил, что у него в темноте светятся глаза. Страшнее этого я в жизни не видел, и учти, – это помимо его дурных привычек: он носит змей за пазухой. Ну правда, его в чем угодно заподозришь.
– Надеюсь, что он жив, – задумчиво проворчал Терри. – Я хотел бы взять у него персональное интервью.
Несколько минут он сидел, погрузившись в кресло, и напряженно изучал кончик своей чернильной ручки.
– Ладно, – произнес он, встряхнувшись, – пора прощупать призрака. Мы должны выяснить, каким образом Рэднор и Моисей были с ним связаны, и каким образом он был связан с ограблением. Рэднор мог бы нам ощутимо помочь, если б только заговорил, – его молчание явно наводит на мысли. Однако мы и без него докопаемся до правды. Что, если ты начнешь и расскажешь мне все, начиная с первого появления призрака. Я бы хотел систематизировать его действия.
– Первый определенный случай, который имел отношение к дому, – отвечал я, – произошел в вечер моего приезда, когда была украдена жареная курица, – я тебе об этом подробно рассказывал.
– И тем же вечером Тетушка Как-Там-Бишь-Ее видела призрак на лавровой тропинке?
Я кивнул.
– Она говорила, как он выглядел?
– Он был белым.
– А когда ты обыскивал хижины, ты пошел туда, где хранится зерно?
– Нет, у входа в хижину Моисей уронил факел. И потом, Рэд сказал, что обыскивать ее не имеет смысла, поскольку она доверху забита мешками с кукурузной мукой.
– Ты считаешь, что Рэднор пытался увести тебя с места событий?
– Нет, я уверен, что он и сам ни о чем не подозревал.
– А как выглядел предмет, который ты видел у Моисея, когда он тащил его ночью к хижинам?
– Он был похож на большой черный сверток. Впоследствии я решил, что это могло быть одеждой, одеялами или чем-то в этом роде.
– Вот и все, что было в первый вечер, – промолвил Терри. – Теперь, как скоро призрак появился снова?
– После этого исчезали различные вещи, и слуги приписывали это призраку, но первое прямое известие я получил во время вечеринки, когда Рэднор вел себя так странно. Я рассказывал тебе о его ночном возвращении.
– Он тоже что-то нес?
– Да, у него был черный сверток, возможно, одежда.
– И после этого они с Моисеем постоянно совещались?
– Да… оба поощряли среди негров веру в привидение и из кожи вон лезли, чтобы они держались подальше от лавровой тропинки. Я несколько раз подслушивал, как Моисей рассказывал другим неграм сказки о том, какие ужасные вещи сотворит с ними призрак, если поймает их.
