— Ну что вы, Николай Павлович, у нас ведь не спортивное состязание, а цирк, представление.
— Добровольно я все равно не лягу на лопатки.
— И не надо, но и своего противника пока не кладите. Нам надо затянуть программу, подогреть публику.
— Да я уж давно не боролся,
— Вы в хорошей форме, Николай Павлович, я же видел, как вы тренируетесь ежедневно.
— Ладно, я подумаю.
Николай Павлович действительно уже давно не боролся, но тренировался постоянно. Это вошло у него в привычку. Ежедневно он упражнялся с гирями и возился с тяжёлым «чучелом» в виде большой куклы, повторяя разные приемы классической борьбы, опасные броски. Учил он борьбе и Ваню, который стал для него надёжным партнером.
— Учись, Ваня, борьбе, — говорил Николай Павлович, — она развивает в человеке не только силу и ловкость, но и самообладание, чуткий глаз и мгновенную ответную реакцию на опасное движение противника. А эти качества особенно важны для укротителя.
По утрам и вечерам Николай Павлович совершал прогулки, бегал, прыгал, работал на кольцах и турнике, а потом обмывался холодной водой и до красноты растирался грубым полотенцем.
Приглашение выступить в чемпионате взволновало Ладильщикова. Он вспомнил, как он боролся когда-то, и ему опять захотелось испытать себя в схватке на ковре, ощущать горячее, напряженное дыхание сильного противника и увидеть тысячи горящих глаз зрителей, взволнованных и благодарных. Но Мария Петровна стала возражать:
— Коля, у нас и своего дела по горло, а ты за деньгами погнался,
— Не за деньгами, Маша. Ну как ты не поймешь, мне хочется бороться.
— Это же, Коля, не борьба, а «спектакль», и тебе в нем тоже отводится незавидная роль.
— Я никаких ролей играть не буду.
— Дротянко по виду хоть и простак, а обыграет тебя. Только нервы трепать будешь.
— Посмотрим, кто кого обыграет, — многозначительно промолвил Николай Павлович,
Мария Петровна постоянно берегла покой мужа. Приняв на себя все хозяйственные заботы о зверях, она не беспокоила его разными мелочами. Она даже не сказала ему о своем конфликте с Дротянко из-за мяса. «Зачем? Я сама всё сделаю, — думала она. — Коля со зверями работает, и нервы у него должны быть в порядке».
Всю неделю перед выступлением Николай Павлович усиленно тренировался, а накануне перед борьбой вымылся в бане, попарился, и Ваня сделал ему массаж рук и ног, Растирая упругое тело своего учителя, Ваня спросил:
— Николай Павлович, а почему вы так усердно готовитесь? Ведь борются они понарошку.
— Нет, Ваня, уж если бороться, так бороться по-настоящему, по-спортивному.
Особенно много и усиленно Николай Павлович упражнял себя «мостом». Упершись ступнями и головой в ковер, выгнет всё тело дугой и крикнет:
— Садись! Ваня!
Ваня сядет на «мост» верхом да ещё и двухпудовик в руки возьмёт.
— Кто не умеет «мостить», Ваня, тот не борец, — поучал его Николай Павлович.
Мария Петровна любила обильно и сладко покормить мужа, а тут он стал меньше и есть, и пить.
— Да что ты моришь себя, Коля? Ослабеешь перед борьбой.
— Не беспокойся, Маша. Надо мне лишний жирок сбросить. Полегче сердцу будет.
И вот на заборах города появилась крупная, кричащая афиша: «Непобедимая «Чёрная маска» вызывает всех борцов чемпионата на бессрочную схватку. Приглашаются любители из публики. Победителю — приз 200 рублей».
Выступление Ладильщикова в чемпионате начали рекламным трюком. Как только вышли на манеж два борца — «Чёрная маска» и финн Туамисто, — в среднем проходе цирка вдруг показался приземистый широкоплечий мужчина в плаще и с красной маской на всё лицо. Сквозь прорези маски сверкали глаза неизвестного. Он решительно подошел к судейскому столику, стоявшему около барьера, и уверенно сказал:
— Я вызываю «Чёрную маску» на схватку до победы,
В цирке поднялся шум, гул. «Кто это! Кто это?» — послышались возгласы. Никто не узнал в «Красной маске» укротителя Ладильщикова.
Судья Никитин грузно приподнялся на стуле и с улыбкой ответил:
— Пожалуйста. Повторяю условия: победителю двести рублей, побежденный снимает маску и раскрывает свое инкогнито.
— Согласен, — почти одновременно проговорили обе «маски».
Ладильщиков быстро сбросил с себя костюм и оказался в красном трико, кряжистый, литой, с рельефной мускулатурой. Но против своего противника он выглядел маленьким. Дротянко был значительно выше его и массивнее, толще. Неискушенные зрители, взглянув на борцов, проговорили: «Чёрная маска» задавит…» А кто-то из опытных болельщиков промолвил с иронией: «Велика Федора… Слишком жирён — надолго не хватит…»
Борцы сошлись и подали друг другу руки — «ле салют». Это значит, что борцы не имеют вражды. Выставив левую ногу вперед, борцы наклонились друг к другу и, захватив правой рукой запястье противника, а левой за ту же руку, но повыше, начали борьбу.
На переднем ряду сидели рядышком Мария Петровна и Ваня. Мария Петровна по-прежнему тревожно думала: «Напрасно он связался… Только утомит себя…» А Ваня, уверенный в победе Николая Павловича, радовался, но временами его охватывало сомнение: «Будет ли только он бороться по-настоящему?..»
Дротянко думал, что Ладильщиков учтёт его просьбу и не будет доводить схватку до «туше». Поэтому и борьбу он начал спокойно, уверенно. Сегодня надо было закончить схватку «вничью» и продлить чемпионат. Но вскоре Дротянко почувствовал, что Ладильщиков борется всерьез, и «Чёрной маске» пришлось пустить в ход всю свою силу и осторожность. А сила у Дротянко действительно была большая, но недоставало гибкости и быстроты. Он напоминал Ладильщикову медведя. Но медведь был и вынослив, а этот — нет. Да и приёмы у него были, как у медведя, ограниченные. Вот он схватил Ладильщикова в обхват и зажал его ручищами, как клещами, а Ладильщиков разомкнул кольцо и выскользнул. Дротянко — односторонний борец. Увереннее себя чувствует в стойке, а как попадёт в партер, на «скамейку», так и расслабляется, робеет. Он стремился применить свои сильные излюбленные приемы — бросок через грудь и через спину, — но Ладильщиков увертывался от них. Когда же «Чёрной маске» все-таки удавалось бросить Ладильщикова через себя на ковер, тот делал стальной упругий мост, а потом молниеносно выкручивался на голове и опять оказывался в стойке. Красивыми, ловкими приемами, гибкостью и быстротой движения «Красная маска» вызвала восхищение у зрителей: при каждом ловком приеме они одобрительно вскрикивали и хлопали в ладоши.
Почувствовав опасность, Дротянко уже не шёл на обострение, а лишь защищался и временами получалась не борьба, а толкотня на ковре.
— Давай-давай! Работай! — закричали с мест.
— «Красная маска», ложи медведя!
«Испортит он мне всю обедню, — тревожно думал Дротянко, — надо затянуть до конца и свести схватку вничью… Или улучить момент и положить его самого…»
Ладильщиков стремился стоять спиной к центру ковра, чтобы на ковре провести весь прием, а Дротянко, наоборот, уходил всё время к краю ковра, чтобы в случае падения на лопатки очутиться вне ковра. Тогда судья не засчитает поражения. Ладильщиков заметил, что судья дважды неправильно поставил его в партер, но стерпел. «Ладно, — думал он, — не буду из-за этого нервничать. Надо быть спокойнее».
И вдруг Дротянко перешёл в наступление.
«Пусть старается, — думал Ладильщиков, — скорее выдохнется… Надолго его не хватит».
Вскоре Дротянко уже обливался потом. Тогда перешёл в решительное и энергичное наступление Ладильщиков. Каскадом быстрых приёмов он всё чаще отрывал противника от земли.
Не давая противнику ни секунды передышки, Ладильщиков бросал его в партер и ставил на колени в положение «скамейки». Казалось, будто взорвалась у Ладильщикова колоссальная, ловкая сила и она способна сокрушить, повергнуть наземь любого противника.
Дротянко, попав на «скамейку», торопливо отползал на край ковра. Чёрное трико, пропитавшееся потом, обвисло на нём, как будто он сразу похудел килограммов на двадцать.
— Ложи его! Ложи! — кричали зрители.
Ухватив Дротянко за шею и за правую руку, Ладильщиков хотел бросить его через спину, но мгновенно разомкнул захват. Правую руку пронзила режущая боль — Дротянко укусил её. Воспользовавшись мгновенным расслаблением Ладильщикова, Дротянко сам схватил его за шею и через спину бросил на ковёр. Ладильщиков упруго выгнулся и встал «на мост». Не выпуская Ладильщикова из рук, Дротянко нагнулся, чтобы дожать его лопатками до ковра, но в этот момент Ладильщиков, стоя «на мосту», захватил Дротянко за голову и руку и, резко повернувшись, подмял его под себя. Дротянко грузно шлёпнулся на лопатки и замер.
Цирк взорвался бурей рукоплесканий и восторженных криков болельщиков.
Судья вскочил со стула и, подняв руку, пронзительно засвистел. Когда публика немного затихла, он сказал громко:
