Жорж Санд - Маленькая Фадетта

Фадетта сѣла около его постели и заговорила съ нимъ не такъ, какъ вчера; она была добра, нѣжна и кротка. Послѣ вчерашняго выговора, Сильвинэ было еще пріятнѣе ея ласковое обращеніе. Онъ много плакалъ, сознался въ своей винѣ и просилъ прощенія просто и чистосердечно. Маленькая Фадетта убѣдилась, что онъ добръ, а только не разуменъ.

Она выслушала его со вниманіемъ, иногда слегка порицая его. Когда она хотѣла высвободить свою руку, онъ удерживалъ ее, словно ея прикосновеніе исцѣляло его отъ горя и болѣзни.

Когда она увидѣла, что достигла своей цѣли и успокоила его, она ему сказала:

— Теперь я уйду, а вы вставайте, Сильвинэ, вы здоровы и нечего вамъ нѣжиться, пока ваша мать сбивается съ ногъ, услуживая вамъ. А потомъ съѣшьте то, что я вамъ принесла. Это мясо; знаю, что оно вамъ противно и вы предпочитаете вредную зелень. Но все-таки заставьте себя попробовать, не смотря на ваше отвращеніе. Не дѣлайте страшныхъ гримасъ. Вы очень обрадуете вашу мать, если будете хорошо питаться. На второй разъ вамъ будетъ легче, а на третій вы и забудете, что не хотѣли ѣсть. Увидите, что я права! Прощайте, надѣюсь, я не буду вамъ больше нужна; вы будете здоровы, если захотите.

— Развѣ вы не вернетесь вечеромъ? — спросилъ Сильвинэ, — я думалъ, что вы придете?

— Вѣдь мнѣ не платятъ за визиты, Сильвэнъ, какъ доктору. У меня есть болѣе важныя занятія, чѣмъ ухаживать за здоровымъ мальчикомъ.

— Вы правы, Фадетта, не приписывайте эгоизму мое желаніе васъ видѣть, мнѣ гораздо легче, когда я поговорю съ вами.

— Но вѣдь у васъ, слава Богу, обѣ ноги здоровы и вы знаете, гдѣ я живу. Вамъ тоже извѣстно, что скоро я буду вашей сестрой черезъ мой бракъ съ Ландри, а также и по чувству къ вамъ. Приходите побесѣдовать со мной, въ этомъ нѣтъ ничего дурного.

— Я приду, если позволите, — сказалъ Сильвинэ. — Я сейчасъ встану, хотя у меня и очень болитъ голова отъ безсонной ночи.

— Такъ и быть, вылечу вашу боль въ послѣдній разъ, — отвѣтила она, — я приказываю вамъ крѣпко спать слѣдующую ночь.

Она положила руку ему на лобъ; черезъ пять минутъ онъ почувствовалъ облегченіе и бодрость, боль прошла.

— Я былъ не правъ по отношенію къ вамъ, сознаюсь, Фадетта, — сказалъ онъ, — вы отлично лечите и хорошо заговариваете болѣзнь. Лекарства докторовъ только вредили мнѣ, а вы исцѣляли меня однимъ прикосновеніемъ. Вы больше на меня не сердитесь? вѣрите-ли вы моему слову, что я буду во всемъ вамъ подчиняться?

— Вѣрю, — отвѣтила она. — Если вы останетесь такимъ же, я полюблю васъ такъ, будто вы мой близнецъ.

— Если бы вы такъ любили меня, Фаншонъ, вы говорили бы мнѣ «ты», близнецы разговариваютъ между собой безъ такихъ церемоній.

— Хорошо, Сильвэнъ, я согласна. А теперь вставай, ѣшь, болтай, гуляй и спи, — сказала она, вставая. — Вотъ мой приказъ на сегодня, а завтра ты примешься за дѣло.

— И приду къ тебѣ!

— Хорошо, — отвѣтила она и ушла, бросивъ на него нѣжный и прощающій взглядъ, который возвратилъ ему силы и желаніе покинуть ложе немощи и бездѣлья.

Мать Барбо не могла надивиться умѣнью маленькой Фадетты и вечеромъ сказала мужу — Сильвинэ сегодня лучше себя чувствуетъ, чѣмъ за послѣдніе шесть мѣсяцевъ. Онъ ѣлъ все, что я ему давала, безъ всякихъ гримасъ. Но поразительнѣе всего то, что онъ чтитъ Фаддету какъ Бога; онъ ее расхваливалъ все время, — говоритъ, что хочетъ скорѣй поправиться, чтобы поторопить свадьбу Ландри. Это просто невѣроятно! Не знаю, пригрезилось-ли мнѣ все это или это правда, на яву!

— Чудо или нѣтъ, — отвѣтилъ ей мужъ, — но Фаншонъ дѣвушка умная и принесетъ счастіе всей нашей семьѣ.

Черезъ три дня Сильвинэ уѣхалъ за братомъ въ Артонъ. Онъ просилъ у отца и Фадетты быть первымъ вѣстникомъ радостнаго событія.

— Самое мое горячее желаніе исполнилось, — воскликнулъ Ландри, изнемогая отъ блаженства въ объятіяхъ брата;— ты самъ пріѣхалъ за мной и имѣешь счастливый видъ!

Они вернулись вмѣстѣ, не развлекаясь въ дорогѣ и торопясь пріѣхать, въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія. Не было болѣе счастливыхъ людей, чѣмъ всѣ обитатели Бессонньеры, когда они сѣли въ тотъ день ужинать, съ маленькой Фадеттой и ея братомъ Жанэ среди нихъ.

За эти шесть мѣсяцевъ жизнь всѣмъ улыбалась; маленькую Нанеттъ посватали за Кадэ Кайлло, который считался лучшимъ другомъ Ландри, послѣ всѣхъ своихъ. Рѣшено было обѣ свадьбы отпраздновать въ одно время. Сильвинэ очень сошелся съ Фадеттой и во всемъ совѣтовался съ ней; она имѣла на него большое вліяніе и онъ любилъ ее, какъ сестру. Теперь онъ поправился и его ревность совсѣмъ прошла.

Если иногда онъ впадалъ въ грустную задумчивость, стоило только Фадеттѣ его пожурить, и тотчасъ онъ дѣлался веселымъ и общительнымъ.

Обѣ свадьбы совершились за одной и той же службой; средства были хорошія и пиръ устроили на славу. Даже благоразумный отецъ Кайлло напился на третій день. Ничто не смущало счастія всей семьи и даже всей страны, можно сказать, потому что оба семейства, Барбо и Кайлло, были богаты, а Фадетта еще богаче ихъ вмѣстѣ взятыхъ, и они помогали всѣмъ. Фаншонъ была незлопамятна и платила за прежнія обиды добромъ. Ландри купилъ хорошее имѣніе, которымъ управлялъ самъ, съ помощью жены; тамъ они впослѣдствіи выстроили домъ для призрѣнія всѣхъ несчастныхъ дѣтей общины каждый день до четырехъ часовъ. Фадетта сама обучала ихъ съ братомъ Жанэ; они внушали имъ истинную вѣру и помогали въ нищета.

Она помнила свое одинокое и несчастное дѣтство; своимъ здоровымъ и красивымъ дѣтямъ она, съ раннихъ лѣтъ, внушала быть добрыми и сострадательными къ бѣднымъ и заброшеннымъ.

Но что сталось съ Сильвинэ посреди всего этого семейнаго благополучія? Мѣсяцъ спустя, послѣ свадьбы брата и сестры, когда отецъ сталъ уговаривать его жениться; онъ сказалъ, — вещь непонятная для всѣхъ и сильно озаботившая отца Барбо! — что онъ не имѣетъ склонности къ браку, и что онъ давно хочетъ привести свое завѣтное желаніе въ исполненіе, т. е. поступить на военную службу.

У насъ, въ семьяхъ, мало мужчинъ; рѣдко кто добровольно поступаетъ въ солдаты, потому что земля требуетъ много работниковъ. Рѣшеніе Сильвинэ всѣхъ поразило — онъ и самъ не находилъ другого объясненія, кромѣ внезапной прихоти и любви къ военному, которой прежде въ немъ не замѣчали. Никто не могъ уговорить его, напрасно пробовали отецъ, мать, братья, сестры и даже Ландри, никому не удавалось сломить его упрямства. Обратились тогда къ Фаншонъ; она считалась самой разумной совѣтчицей въ семьѣ.

Два часа проговорила она съ Сильвинэ; оба вышли заплаканные, но спокойные; Сильвинэ болѣе чѣмъ когда либо настаивалъ на своемъ отъѣздѣ, Фадетта одобряла его, значитъ, пришлось покориться.

Все семейство было такого высокаго мнѣнія о всевѣдѣніи Фаншонъ, что даже мать Барбо сдалась, съ горькими слезами. Ландри очень горевалъ, но жена ему сказала:

— На все воля Господня. Мы не должны удерживать Сильвинэ. Вѣрь мнѣ и не разспрашивай меня!

Ландри проводилъ брата далеко и несъ его узелокъ на плечахъ, когда онъ возвратилъ ему его вещи, ему показалось, что онъ отдаетъ свое собственное сердце. Онъ вернулся совсѣмъ больной, и цѣлый мѣсяцъ жена за нимъ ухаживала, потому что онъ съ горя заболѣлъ.

А Сильвинэ продолжалъ свой путь до границы, очень бодрый и здоровый: какъ разъ въ это время начались славныя войны императора Наполеона. Сильвинэ не имѣлъ призванія къ военной службѣ, но поборолъ себя. Скоро его отличили, онъ былъ не только храбръ въ сраженіяхъ, но даже рисковалъ, словно нарочно, своей жизнью, во всемъ онъ былъ кротокъ и послушенъ, но себя не щадилъ. Его хорошее воспитаніе способствовало его повышенію; послѣ десятилѣтней безукоризненной службы его произвели въ капитаны и дали ему крестъ.

— Ахъ! хоть бы онъ теперь вернулся, — сказала мужу мать Барбо въ тотъ вечеръ, когда они получили дружеское письмо отъ Сильвинэ съ подробными разспросами о нихъ, о Ландри и Фаншонъ, словомъ, о всѣхъ, отъ мала до велика. — Вѣдь онъ почти добился генеральскаго чина. Пора ему и на отдыхъ!

— Зачѣмъ ему мѣнять чинъ, — сказалъ отецъ Барбо, — и такъ онъ дѣлаетъ честь семьѣ мужиковъ.

— Фадетта отлично все предсказала, словно она предвидѣла, — продолжала мать Барбо.

— А все-таки никогда не пойму, какимъ образомъ пришла ему эта мысль въ голову? Отчего онъ такъ перемѣнился? — спросилъ ея мужъ, — вѣдь онъ любилъ удобства и спокойствіе.

— Эхъ, старина, — отвѣтила мать, — невѣстка-то наша хорошо знаетъ, въ чемъ дѣло. Но и меня не проведешь! Я сама все понимаю.

— Давно бы должна мнѣ все сказать, — продолжалъ отецъ Барбо.

— Дѣло въ томъ, — сказала она, — что наша Фаншонъ большая колдунья! Она очаровала Сильвинэ, помимо своей воли, гораздо болѣе, чѣмъ сама того хотѣла. Когда она въ этомъ убѣдилась, она постаралась вразумить Сильвинэ, но не смогла. Нашъ мальчикъ, видя, что онъ засматривается на жену брата, рѣшился уѣхать, по долгу чести, въ чемъ его поддержала и одобрила Фаншонъ.