Эдуард Вильде - В суровый край

— Увидишь, мать, Яан скоро вернется домой, — повторила девушка, перед тем как уйти.

Любопытные лучи майского солнца проникают сквозь высокие окна в зал суда. Они словно высматривают в темном, пропитанном теплым запахом пота помещении блестящие вещи, чтобы затеять с ними веселую игру. Сноп лучей зажег позолоченного орла на столе суда, коснулся лежащих на узком пюпитре креста и Библии, упал на красную скатерть, покрывающую стол, придав ей зловеще кровавый оттенок. Зал пересекают наискось два широких луча, в которых, словно стаи мошкары, кружатся пылинки.

Идут заседания уголовного отделения окружного суда. Сейчас перерыв.

Судебный пристав энергично шныряет по залу, вызывая по книге свидетелей и то и дело спрашивая, не желает ли истец до суда примириться с ответчиком. За судейским столом пусто. В зале на коричневых скамьях плотными рядами сидят сонные, равнодушные крестьяне и — небольшими группами — перешептывающиеся горожане. Седые, робкие деревенские деды, морщинистые старухи, непрестанно болтающие городские кумушки, несколько прилично одетых людей — все они сидят потные, с лицами, обращенными к судейскому столу, к царским портретам на стене и к высокой двустворчатой двери, через которую с минуты на минуту может войти суд.

Звенит звонок. Люди встают: суд идет.

Начинается крупный процесс о краже со взломом.

После того как судьи и прокурор усаживаются, появляется защитник в черном фраке и кладет на пюпитр пухлую папку. Явился и переводчик. Затем вводят подсудимых.

Их трое. Они входят в сопровождении конвоира с обнаженной шашкой и садятся на скамью, которая рядом с дверью.

Трое молодых крепких парней в серых арестантских халатах. Ни один из них не похож на мошенника. Это простые деревенские мужики, каких немало и в публике. Один из них — невысокий, приземистый парень, со смелым и упрямым выражением лица; курносый нос, толстые щеки и смеющиеся глаза придают ему добродушный, незлобивый вид. Второй подсудимый — длинный, как жердь, сутулый верзила; разинутый рот, тупые серые глаза навыкате и какая-то расхлябанность во всем теле позволяют заподозрить в нем кого угодно, только не наглого взломщика. Еще больше доверия возбуждает третий подсудимый — спокойный, сдержанный парень. У него одно из тех лиц, которые с первого взгляда располагают к себе всякого. Когда такой человек оказывается на скамье подсудимых, все сидящие в зале невольно проникаются к нему симпатией и сочувствием. Каждый, сам того не ведая, становится его заступником и желает, чтобы он оказался невиновным или был помилован, если вина его будет доказана. У парня довольно заурядное лицо, короткая светлая бородка; лишь более нежная и белая кожа, тонкий нос и выразительный рот выделяют этого молодого крестьянина из людей его сословия. Голубовато-серые глаза парня, обведенные темными кругами, смотрят серьезно и грустно. По ним можно кое-что прочесть, в них стоит заглянуть поглубже, они не так пусты и тусклы, как глаза его товарищей. Парень — среднего роста и скорее хрупкого, чем крепкого, сложения. В его движениях, взгляде, выражении лица как бы отражается наивный вопрос: почему я здесь, что вы хотите со мной сделать?

Зачитывается обвинительный акт.

Каарель Линд, Юхан Мельберг и Яан Ваппер, жители волости Лехтсоо, обвиняются в том, что в ночь на 24 марта они, взломав двери, ворвались в дом и лавку хуторянина Юхана Леэка и похитили у него пятьсот восемьдесят пять рублей деньгами и на триста тридцать четыре рубля товаров.

В ходе предварительного следствия установлено, что Март Саар и Юула Сибуль, которых воры, прежде чем приступить к грабежу, крепко связали, признали в подсудимых Каарале Линде и Юхане Мельберге тех людей, которые упомянутой ночью участвовали в ограблении хутора Леэка. Относительно третьего подсудимого мнения свидетелей разошлись. Юула Сибуль утверждала, что и он был в числе грабителей и что его она укусила в руку, а Март Саар заявил, что ничего определенного сказать о нем не может, по его мнению, такого человека среди преступников не было. Тот, кого он приметил, кроме Каареля Линда и Юхана Мельберга, был плотнее, толще, с широким лицом; это был на редкость сильный человек — его, свидетеля, он, как мальчишку, швырнул на пол.

О количестве воров свидетели тоже не могли дать определенных показаний. Они утверждали, что тех было больше трех, ибо, когда эти трое находились в комнате, слышно было, как еще кто-то возился в лавке. Юула Сибуль не помнит, сколько воров она видела в лицо, — так была напугана. Она знает только, что раза два укусила в руку злодеев, когда те связывали ее.

К ответственности привлечены только трое грабителей. Их соучастников полиции пока поймать не удалось. Все подсудимые до сих пор наотрез отрицали свою вину, и поэтому трудно надеяться, что они выдадут своих предполагаемых сообщников. Из украденных денег и вещей ничего не найдено, однако никому из подсудимых не удалось доказать того, что в упомянутую ночь они были далеко от места преступления. Каарель Линд и Юхан Мельберг ссылались на двух свидетелей, но те на допросе дали весьма путаные показания. Третий обвиняемый вообще не смог указать свидетелей, однако упорно продолжал утверждать, что рана у него на руке от укуса собаки. К тому времени, когда судебный врач осмотрел рану, она уже затянулась, и трудно было определить, чей это укус — собаки или человека.

Суд спрашивает, имеют ли подсудимые что-либо добавить к материалам следствия, и предлагает им признать свою вину.

Тем добавить нечего, а на вопрос, признают ли они себя виновными, все трое категорически отвечают — нет.

Начинается допрос свидетелей.

Вслед за судебным приставом через зал проходят трое — мужчина и две женщины. Они садятся на места для свидетелей, против стола суда.

Яан Ваппер не верит своим глазам. Он долго всматривается, затем делает рукой жест, словно пытается отогнать привидение. Эта молодая цветущая девушка, сидящая между бородатым стариком и поблекшей старой девой, — боже милостивый, ведь это же Анни!

Как попала она в число свидетелей? Что она хочет сказать? На чей зов или по чьему приказу она явилась?.. Ведь он ни разу не видел ее у следователя. Даже имени ее никто не упоминал, — ни обвиняемые, ни допрашивавшие их. У следователя, кроме двух свидетелей, на которых сослались Каарель Линд и Юхан Мельбург и которые сегодня не присутствуют, побывали лишь старый батрак купца Леэка и пожилая девица. А теперь среди свидетелей сидит дочь Андреса Вади — Анни, она хочет дать показания!..

Яан смотрит на девушку так, словно это фея, неведомо откуда появившаяся. Свидетельница поворачивает к подсудимым раскрасневшееся от волнения лицо и, несмотря на неловкость, которую она испытывает в присутствии суда и столь большого количества чужих людей, украдкой улыбается Яану ободряющей улыбкой. И ему кажется, словно у него на глазах происходит какое-то чудо, значения и смысла которого он пока не может понять.

Свидетелей приводят к присяге.

Начинается их допрос.

Март Саар и Юула Сибуль не добавляют ничего нового к тем показаниям, которые дали следователю. Затем очередь доходит до Анни Вади, девятнадцати лет, дочери волостного старшины Андреса Вади, родом из волости Лехтсоо…

— Значит, вы свидетельствуете, что подсудимый Яан Ваппер в ту ночь, когда в волости Пийвамяэ, на хуторе Леэка, была совершена крупная кража со взломом, то есть двадцать четвертого марта, находился у вас, в волости Лехтсоо, на хуторе Виргу?

— Да, — тихо, но уверенно отвечает Анни Вади.

— В котором часу он явился в упомянутое место?

— Часов в двенадцать.

— Вы считаете, что никто больше его не видел и не слышал?

— Нет. Все спали.

— Откуда он мог знать об этом?

— У нас рано ложатся спать.

— Как он вошел?

— Через окно.

— Вы отворили ему окно?

— Да.

— Вы одна спали в этой комнате?

— После замужества сестры — да.

— Навещал ли вас подсудимый Яан Ваппер и раньше таким способом, то есть через окно?

Густая краска заливает щеки девушки. Она опускает глаза.

— Да… иногда.

— Значит, между вами была любовная связь?

Свидетельница молчит. Дрожащими пальцами она теребит край жакета. Затем поднимает глаза и, словно вспомнив что-то, говорит:

— Я не знаю… не совсем так… Но мы — друзья.

— И давно уже между вами эта дружба?

На все вопросы свидетельница отвечает ясно и точно — по всему видно, что она умна и понятлива. Допрос идет быстро и гладко, и на лицах судей не заметно той скуки, которую обычно вызывают у них путаные и бестолковые показания свидетелей.

— Мы с детства знаем друг друга, — отвечает на последний вопрос Анни Вади, — мы выросли вместе.

— Ваши родители знали об этой дружбе?

— Да.