Оказавшийся здесь кузнец Ли добавил:
— Они старые приятели. В ту пору, когда Хань Лао-лю был председателем временного комитета по поддержанию порядка, в доме, где помещалось прежде «Общество гармонии», начал работать комитет гоминдана. Этот Хань Длинная Шея и Ли Чжэнь-цзян частенько заглядывали туда. Там они, должно быть, и спелись.
— А Белая Борода тоже там бывал? — спросил Сяо Сян.
— Нет, Белая Борода раньше состоял членом другого общества, и его почтительно называли господином Ху.
— Надо строго следить за ними, — сказал Сяо Сян.
После этого случая за Длинной Шеей и Ли Чжэнь-цзяном была установлена слежка. Они уже не могли больше ничего выведывать у крестьян и должны были избегать открытых посещений большого двора. Так Хань Лао-лю потерял свои «глаза и уши».
Почва заколебалась под ногами помещика. Могучие стены и сторожевые башни, так долго охранявшие его дом, семью и богатства, перестали служить защитой. Они грозили развалиться и обрушиться ему же на голову. Хань Лао-лю испытывал такую тревогу, какой не знал никогда. Он не спал ночами, бродил до утра по пустынному двору и курил одну папиросу за другой.
В конце августа заканчивалась прополка, и, как говорят маньчжурские крестьяне, наступила пора «вешать мотыгу». Так как в этом году часто шли дожди, люди сидели дома и занимались разными делами: штукатурили стены, перекладывали каны, чинили амбары, готовились к осенней уборке.
Это было наиболее подходящее время для развертывания массовой работы. Однако положение оставалось неопределенным.
Вздорные слухи сеяли в сердцах крестьян тревогу и сомнения и поэтому собеседования проводились не так регулярно как раньше.
Бригада получила предписание уездного комитета:
«Развертывайте работу. Быстрее делите землю».
День и ночь происходили совещания. Сяо Сян за эти две недели так много работал, что ему некогда было даже побриться. Он похудел, лицо его потемнело от переутомления. Однако, несмотря на усталость и постоянные заботы, настроение его было по-прежнему бодрым.
На одном из последних совещаний начальник бригады решительно заявил:
— Надо сейчас же конфисковать у Хань Лао-лю и других помещиков землю, дома, скот и все раздать, сделать для крестьян как можно больше хорошего, чем больше и быстрее, тем лучше.
— А как быть с посевами? — спросил Лю Шэн.
— Посевы пойдут вместе с землей. Кому земля, тому и посев. Это совершенно ясно.
Была создана комиссия по разделу земли. Подсчитали количество людей, размеры посевной площади и определили: каждому едоку достанется полшана. Тому, у кого есть лошадь, нужно предоставить отдаленные участки, безлошадным — близлежащие.
Разбившись на группы, комиссия начала работу.
Группа, которой руководил Го Цюань-хай, образцово провела раздел земли, закончив его в пять дней. Члены ее вышли в поле вместе с крестьянами, выделили каждому участок и расставили вехи.
Но не все крестьяне поняли назначение этих вех.
— И на что нам такое нужно? — ворчал один старик. — Ведь мы односельчане. Не знаем разве, где чья земля находится?
— Вехи обязательно надо ставить, — втолковывал ему Го Цюань-хай, — а то придет время делить урожай, все и передеретесь.
Один старый батрак по фамилии Чу совсем отказался брать землю. Го Цюань-хай убеждал его целую ночь. Наконец Чу признался:
— Видишь ли, председатель, землю взять, конечно, хочется, земля — это наша жизнь. Как не взять? А все же боязно…
— Чего тебе боязно? — спросил Го Цюачь-хай.
— Не стану врать тебе, скажу начистоту. Боязно, брат! Бригада, я думаю, долго здесь не просидит. Придут гоминдановские войска да как отхватят нам головы по плечи, что тогда?
— Ты, старина Чу, не бойся. Бригада отсюда не уйдет, а если уйдет, ты ко мне приходи за подмогой.
— К тебе? А что же ты за крепость? — рассмеялся старик.
— Крепость не крепость, а вот если ты ко мне придешь, я — к другим беднякам, возьмемся за руки и такую организацию создадим, которая станет крепче чугунного котла. Чего нам бояться тогда? Ты слыхал, как председатель Чжао говорил: «Если бедняк помогает бедняку, они сильнее князя». Мы, бедняки, и есть настоящие князья Маньчжурии. Сумеют войска гоминдановского правительства добраться до нас — пусть добираются. Придет один — поймаем его, придут двое — поймаем обоих. Начальник Сяо всем объяснял, что Восьмая армия во Внутреннем Китае таким вот манером и разбила японцев.
Слова эти убедили Чу, но лишь наполовину. Го Цюань-хай понял это и вонзил острие своих доводов в самое чувствительное место:
— Сейчас, брат Чу, в Восьмой армии много людей.
— А сколько в ней? — оживился тот.
— Начальник Сяо говорит, что Мао Цзе-дун послал во Внутренний Китай и в Маньчжурию три миллиона солдат.
— Три миллиона?! — удивился Чу. — Вон какое дело! Что ж, председатель Го, я словам твоим верю. У меня в семье шесть едоков, давайте три шана хорошей земли.
— Дадим обязательно, но только хорошей-то уже нет.
Однако при разделе Го Цюань-хай выделил Чу наиболее близкий к деревне участок. Батрак был очень доволен.
Когда подводили итоги, начальник бригады отметил:
— Заместитель председателя Го сумел увязать раздел земли с воспитательной работой. В этом — основная причина его успеха.
В группе, которой руководил Братишка Ян, картина получилась совсем иная. Когда утром крестьяне пришли с вехами в харчевню, где жил Ян, он долго беседовал с ними на разные темы, не имеющие к разделу земли никакого отношения, и лишь под конец сказал:
— Так вот, ребята, значит бригада раздает всем землю, каждому по полшана. Понятно? Кому какая земля приглянется, такую и бери. Говорите, кому что?
Все молчали.
— Почему же вы молчите? Или зубы вам повырывали и вы рта раскрыть не можете? — проворчал обиженный Братишка Ян.
Прошло немало времени, прежде чем один из стариков поднялся и нерешительно проговорил:
— Если бригада раздает землю даром, чего же тут выбирать? Где дадут, там и ладно. Какие еще могут быть рассуждения?
— А если кто станет рассуждать за спиной? — спросил Братишка Ян.
— Ручаюсь, что не станет. И землю глядеть не надо, да и вехи ставить незачем.
— Братишка Ян, ты бы сам поделил. Чего попусту время терять?
— Ладно! — охотно согласился тот. — Если вы мне доверяете, так и сделаем. У кого лошадь — дадим подальше.
— Как скажешь, так и будет, чего там…
— Урожай с участка пойдет тому, кому земля достанется, но только смотрите, чтобы потом драки не было.
— Какая такая драка? Все односельчане. Неужели не поладим?
— Ну, тогда все. Расходись, ребята. У каждого есть дома дела, — милостиво отпустил их Братишка Ян.
— Правильно! Член комитета Ян действительно толковый парень, — решили крестьяне.
Они разошлись, а оставленные тридцать вех очень пригодились повару харчевни на растопку.
В тот же вечер Братишка Ян попросил своего хозяина зажечь керосиновую лампу и помочь ему в важном государственном деле. Они долго вполголоса совещались. Наконец Братишка Ян не выдержал и завалился спать, а хозяин харчевни до полуночи просидел за конторским столом.
Утром Братишка Ян, веселый и довольный, примчался в бригаду и подал Сяо Сяну поименной список.
— Землю вчера поделили. Кому что пришлось, здесь все написано, — отрапортовал он.
— Что-то быстро, — удивился начальник бригады.
Он с любопытством оглядел франтоватый прямой пробор на голове Яна, повертел в руках список и нахмурился:
— Ты кому же этот торговый счет составил? Разве это похоже на земельную ведомость? Кто писал?
— Хозяин харчевни писал по моим указаниям. Мы с ним все изучили как следует быть и…
— А сам-то ты грамотный?
— Немножко грамотный.
Начальник бригады прочел список и остановился на фамилии Чжан Цзин-сяна.
— Приведи мне сюда этого Чжан Цзин-сяна, — приказал он.
— Сейчас!
Пробежав полдороги, Братишка Ян остановился и задумался: «Как же быть теперь? Наделали дел! Бросить все и скрыться, что ли? Ладно, подучу парня. Он сговорчивый…»
Найдя Чжан Цзян-сяна, он заторопил:
— Иди скорей к начальнику Сяо. Поблагодари и скажи: землей доволен. А про вехи — ни слова! Понял? Главное — поблагодари…
— Не беспокойся, — обнадежил Чжан. — Обязательно поблагодарю.
Он прибежал, торопливо поклонился начальнику бригады и сказал, как велел ему Ян:
— Все благодарим начальника Сяо за землю. Моя семья, начиная с прадеда, своей грядки никогда не имела. Сейчас получили полтора шана. Премного благодарны.
— А хороша ли земля?
— Лучше и не надо, начальник. На каждом шане по девять грядок, ровная, как ладонь, и совсем близко. Такую, если бы и захотел, так не нашел бы, а тут задаром досталась.
