«Слыхали ли вы около часу ночи какой-то шум и крики? Что случилось?» Толки и пересуды придали этой жестокой драме такие размеры, что перед мастерской Фраппье собралась целая толпа, и каждому хотелось расспросить его; честный столяр описывал, как принесли к нему Пьеретту с окровавленным кулачком и искалеченными пальцами. Около часа пополудни у дома Фраппье остановилась почтовая карета, в которой сидел доктор Бьяншон, а рядом с ним Бриго, и жена столяра побежала в больницу известить об этом г-на Мартене и главного хирурга. Городские слухи, таким образом, получили подтверждение. Рогронов обвиняли в том, что они намеренно обращались дурно со своей кузиной и довели ее до состояния, опасного для жизни. Эта новость застала Винэ в суде; бросив все, он поспешил к Рогронам. Рогрон с сестрой кончали завтракать. Сильвия не решилась рассказать брату, какую оплошность она совершила этой ночью, и на все его расспросы отвечала только: «Не твое дело!» Чтобы уклониться от объяснений, она беспрестанно сновала из столовой на кухню и обратно. Когда явился Винэ, она была одна.
— Вы, стало быть, ничего не знаете о том, что происходит? — спросил у нее стряпчий — Нет, — сказала Сильвия — Дело с Пьереттой принимает такой оборот, что вам грозит уголовный процесс.
— Уголовный процесс! — воскликнул вошедший в эго время Рогрон. — Как? Почему?
— Прежде всего, — глядя на Сильвию, сказал стряпчий, — объясните мне, что произошло этой ночью, но безо всяких уверток, как перед богом. Ведь поговаривают о том, что Пьеретте придется отнять кисть руки. — Мертвенно побледневшую Сильвию забила дрожь. — Значит, действительно что-то было? — спросил Винэ.
Мадемуазель Рогрон описала всю сцену, стараясь оправдать себя. Но, припертая к стене вопросами, вынуждена была сознаться в насилии, учиненном ею во время яростной борьбы.
— Если вы ей только сломали пальцы, то будете иметь дело с судом исправительной полиции; но если придется отнять кисть руки, — тут уже пахнет судом присяжных, а Тифены сделают все от них зависящее, чтобы добиться этого.
Сильвия была ни жива ни мертва; она призналась в своей ревности и — что было еще трудней — в полной неосновательности своих подозрений.
— Какой предстоит процесс! — сказал Винэ. — Он может погубить вас обоих: очень многие отвернутся от вас, даже если вы его выиграете. А уж если вам не удастся одержать верх, то придется совсем покинуть Провен.
— О дорогой господин Винэ! — в ужасе воскликнул Рогрон. — Вы ведь отменный адвокат, посоветуйте же нам, что делать, спасите нас! Напугав до смерти обоих глупцов, ловкий Винэ заверил их, что г-жа де Шаржбеф с дочерью не решатся больше у них бывать. Но если дамы Шаржбеф покинут их — для Рогронов это будет равносильно ужасному приговору. Словом, после часа искуснейших маневров Винэ привел их к следующему выводу: для того, чтобы он, Винэ, отважился заняться спасением Рогронов, ему надо иметь в глазах Провена особо важное основание для такого вмешательства, а посему в тот же вечер объявлено будет о браке Рогрона с мадемуазель де Шаржбеф. Церковное оглашение состоится в ближайший воскресный день. Брачный контракт заключат нынче же у Курнана, куда мадемуазель Рогрон явится с заявлением, что по случаю предстоящего брака она дарственной записью передает брату в собственность все свое имущество, оставив себе лишь право пользования им, Винэ разъяснил брату и сестре, что необходимо пометить брачный контракт задним числом — на несколько дней раньше разыгравшихся событий, чтобы в глазах общества мадам и мадемуазель де Шаржбеф были, таким образом, уже связаны с Рогронами и имели веские причины по-прежнему бывать в их доме.
— Подпишите контракт, и я возьму на себя обязательство помочь вам выпутаться из этой истории, — заявил стряпчий. — Предстоит жестокая борьба, но я не пожалею сил, и вам еще придется поставить за меня богу свечку.
— О да! — сказал Рогрон.
В половине двенадцатого стряпчий уже получил полную доверенность и на заключение брачного контракта и на ведение тяжбы. В полдень Винэ подал председателю суда прошение по иску Рогрона к вдове Лоррен и Бриго за похищение несовершеннолетней Пьеретты Лоррен из дома ее опекуна. Винэ дерзко перешел, таким образом, в наступление, изобразив Рогрона безупречным опекуном. В том же духе говорил он и на суде. Председатель отложил выступления сторон на четыре часа дня. Излишне описывать, как взбудоражен был городок Провен всеми этими событиями. Председателю суда известно было, что консилиум врачей окончится к трем часам: он хотел, чтобы, выступая защитником бабушки, второй опекун мог уже воспользоваться в качестве оружия заключением врачей. Оглашение брака Рогрона с прекрасной Батильдой де Шаржбеф и известие о дарственной записи Сильвии, внесенной в брачный контракт брата, сразу же лишили Рогронов двух приверженцев — мадемуазель Абер и полковника, убедившихся, что все их надежды рухнули. Селеста Абер и полковник продолжали для вида поддерживать дружеские отношения с Рогронами, но лишь затем, чтобы вернее им вредить. Как только г-н Мартене обнаружил у несчастной жертвы двух галантерейщиков гнойник под черепной костью, Селеста и полковник заговорили об ушибе, полученном Пьереттой в тот вечер, когда Сильвия заставила ее уйти из гостиной, и припомнили варварски жестокие слова мадемуазель Рогрон. Они приводили доказательства бессердечного отношения старой девы к своей больной воспитаннице. Прикидываясь, что защищают Сильвию и ее брата, друзья дома возводили на них, таким образом, серьезные обвинения. Винэ предвидел эту грозу; но состояние Рогронов переходило к мадемуазель де Шаржбеф; он твердо надеялся, что через несколько недель она станет обитательницей красивого дома на площади, а тогда он вместе с нею будет властвовать над Провеном, ибо для своих тщеславных целей он мечтал уже объединиться с де Бресте. С полудня и до четырех часов все женщины из партии Тифенов — Гарсланы, Гепены, Жюльяры, Галардоны, Гене, жена супрефекта — посылали справляться о здоровье мадемуазель Лоррен.
Пьеретта и не подозревала даже, какой шум поднялся из-за нее в городе. Среди своих жестоких страданий она испытывала невыразимое счастье оттого, что была вместе с бабушкой и Бриго, двумя дорогими ей существами. Глаза Бриго не просыхали от слез, а бабушка осыпала ласками свою драгоценную внучку Рассказывая о жизни Пьеретты в доме Рогронов, она, конечно, не утаила от трех представителей науки ни одной из подробностей, которые ей удалось выведать у девочки. Орас Бьяншон выразил свое возмущение в самых негодующих словах. В ужасе от подобного варварства он настоял на том, чтобы созвать всех городских врачей, в том числе и г-на Неро, которому, как Другу Рогронов, предоставлено было право оспаривать, если од сможет, ужасное заключение консилиума, принятое, к несчастью для Рогронов, всеми врачами единодушно. Неро, которого уже обвиняли в том, что некогда он погубил умершую от горя бабушку Пьеретты по матери, оказался в неловком положении, чем и воспользовался Мартене, радуясь случаю обвинить Рогронов и посрамить своего соперника. Было бы излишним приводить текст заключения врачей — оно также стало одним из документов процесса. Термины современной медицины выгодно отличаются своей ясностью от варварских терминов медицины мольеровских времен; но из-за этой именно ясности объяснение болезни Пьеретты — естественной и, к сожалению, довольно распространенной — оскорбило бы наш слух. Заключение врачей должно было считаться решающим, ибо подписано было такой знаменитостью, как Орас Бьяншон. По закрытии судебного заседания председатель суда остался сидеть в своем кресле, заметив бабушку Пьеретты в сопровождении г-на Офре, Бриго и целой толпы народа. Винэ оставался в одиночестве. Этот контраст бросился в глаза как членам суда, так и любопытным, наполнявшим зал заседания. Винэ, облачившийся в адвокатскую тогу, обратил свое холодное лицо к председателю, поправив очки, за которыми поблескивали его зеленые глаза, и тонким, настойчивым голосом сообщил, что к господину Рогрон и мадемуазель Рогрон проникли ночью посторонние лица, похитившие несовершеннолетнюю девицу Лоррен, — опекуну законом предоставлено право требовать свою воспитанницу обратно. Тогда поднялся г-н Офре и попросил слова в качестве второго опекуна.
— Если господин председатель, — сказал он, — пожелает ознакомиться с врачебным заключением, исходящим от одного из самых знающих врачей Парижа и сделанным им совместно со всеми хирургами и врачами Провена, он поймет, насколько нелепо требование Рогрона и какие веские причины побудили бабушку несовершеннолетней отобрать ее незамедлительно у ее палачей. Вот каковы обстоятельства дела: медицинское заключение, единодушно вынесенное знаменитым врачом, спешно вызванным из Парижа, и всеми врачами нашего города, приписывает состояние смертельной опасности, в котором находится несовершеннолетняя, дурному обращению с ней названного Рогрона и девицы Рогрон. Согласно закону, в кратчайший срок будет созван семейный совет, который и рассмотрит вопрос об отстранении опекуна от выполнения его обязанностей. Мы ходатайствуем о том, чтобы несовершеннолетняя не возвращалась под кров своего опекуна, а была отдана на попечение тому из членов ее семьи, которого угодно будет назначить для этой цели господину председателю.
