– Нет, так не пойдет, – решительно запротестовал Чарли. – Теперь я понимаю. Я не подумал, когда спрашивал. Забудем об этом.
– Зачем же забывать, приходите ко мне, когда вам надоест быть одним из героев, изобретенных «Дейли трибюн». Может быть, я найду для вас работу. Вы знакомы с мистером Хэчландом, владельцем вашей газеты?
– Вчера познакомился. Что-то он не очень понравился мне.
– Он уже полусумасшедший, – спокойно сказал сэр Эдуард. – Один из нас. Вот так-то, а вы говорите… Между прочим, если надумаете прийти ко мне, смотрите, что бы вас не видела леди Каттерберд. Лучше всего приходите в контору. По некоторым соображениям я не буду провожать вас до дверей, но, думаю, вы не заблудитесь. Желаю успехов.
Чарли, не задерживаясь ни на минуту, торопливо вышел из кабинета. У дверей его уже ждал высокий слуга с его шляпой. Чарли схватил шляпу, пробормотал что-то в благодарность и не перевел дыхания, пока не очутился в темном сквере.
И тогда, остановившись, чтобы получше насладиться, он глубоко и свободно вздохнул.
В субботу утром он встретился в отеле с Идой Чэтвик. Поговорить им не удалось, не было времени. Иду эскортировал тщательно одетый молодой человек. Ида прямо сияла, и Чарли сказал себе, что она парит высоко-высоко, в тех высотах, куда ему никогда не подняться, и с горечью решил, что ему надо перестать думать о ней. Но, к сожалению, он не мог не думать о ней. Когда-нибудь он не без гордости скажет, что был знаком с ней, и ему, конечно, не поверят. Но пока что даже просто думать о ней было горько. Чарли встречался с девушками, особенно долго с Дейзи Холстед, но ни о ком из них он так много не думал. И чувства его к Дейзи Холстед были совсем не такими, как к этой девушке. Да и сами они, Ида и Дейзи, были так непохожи. От Иды ты раз, два – и в нокауте. Дело не в том, как она выглядит, отметил он сам себе, нет, в ней есть что-то такое, отчего тебя так и тянет к ней. Сейчас, наверное, подумал он, к ней уже липнут дюжины. Такие, до которых ему далеко. Он решил поговорить с ней еще раз, пока она не унеслась в высшие сферы, в которых вращаются кинозвезды, элегантные дамы и подобные им красавицы. Он не знал, где и как ему удастся поговорить с ней, но надеялся, что ему удастся сделать это. Устроить такую встречу он не сумел. Как и многие его дела, как всё это приключение, встречу с ней ему устроили другие. Тут уж действительно была рука судьбы, она для него никогда не была простой метафорой, а существовала, как действующая сила. На этот раз судьба воплотилась в специальную вечернюю радиопередачу для Англии под названием «Сюрпризы». Би-Би-Си транслировала «Сюрпризы» в 21:20. Чарли и мистер Кинни были частью «сюрпризов». В самом начале десятого лифт поднял их на тот этаж радиоцентра, где их ждал микрофон. При одной только мысли, где ты находишься и что тебя ожидает, пересыхало во рту, колотилось сердце и сладко захватывало дух. Даже мистер Кинни казался слегка взволнованным. Их повели по коридору. Он напоминал коридор тех необыкновенных домов, какие можно, видеть в кино и нигде больше. Где-то играл джаз, и это вдруг заставило Чарли с ужасом осознать, что он – часть радиопрограммы и что очень скоро миллионы радиослушателей будут слушать хриплый и обрывающийся голос, который издаст его пересохший, как пустыня, рот. Затем их пригласили в комнату, которая так же, как и коридор, могла существовать только в кино, но не в действительной жизни. Удивительно светлая ультрасовременная комната, казалось, ожидала, когда в нее придут наслаждаться покоем и комфортом представители новой расы людей. Над ее дверью была целая система зловещих световых сигналов, на стене – недружелюбные электрочасы, на столе – микрофон. Словом, это была радиостудия.
На несколько минут их оставили вдвоем.
– Вот и добрались, – сказал мистер Кинни не обычным своим густым и приятным басом, а каким-то слабым надтреснутым голосом. – Здорово они это организовали, а? – Он засуетился, шурша листками с отпечатанным на машинке текстом.
– Вообще да, но у меня душа в пятки уходит, – пробормотал Чарли.
– Вот ваше выступление, – мистер Кинни передал Чарли листок. – Ничего нового. «Рад, что выполнил свой долг» и так далее. Просмотрите.
– Да, придется, – с горечью ответил Чарли.
За дверью послышался шорох. Чарли показалось, что через крохотный глазок в двери кто-то заглянул в комнату. В следующую секунду в студии оказалась мисс Ида Чэтвик, некогда проживавшая в Пондерслее. Ее сопровождали исключительно вежливый молодой человек во фраке и мистер Грегори из «Морнинг пикчерал». Чарли уставился на нее, а она улыбнулась ему, как старому другу.
– Вы тоже выступаете? – спросил он.
– Да. Просто ужасно. Я знаю, я, наверное, умру. Вы волнуетесь?
– Кто, я? Кажется, волнуюсь.
– Нисколько не заметно. Честное слово, не заметно.
– И о вас этого не скажешь, – твердо заявил Чарли. – Как будто вы всю жизнь выступали по радио. Такой у вас вид.
– Я этого не чувствую. Я просто дрожу. Вот посмотрите. – И она вытянула перед собой руки.
Чарли неожиданно для себя, видимо, потому, что оба они были в таком отчаянном положении, крепко пожал ей руку. Рука, казалось, была рада этому пожатию. Во всяком случае, владелец ее не был против.
– Я чувствую себя немного увереннее, потому что вы здесь, – шепнула она. Чарли обрадовался этому. – Что вы должны делать? Что-нибудь читать?
– И больше ничего, – храбро ответил он. – Пустяки. Я уже один раз читал, когда снимался в кино. Вам дали ваше выступление?
Да, ей дали ее выступление, и она принялась так пристально изучать напечатанные на машинке строчки, как будто они были написаны на незнакомом ей языке.
– Порядок следующий, – сказал молодой человек во фраке. – Я расскажу о том, что мы здесь делаем, затем выступит мистер Грегори. Он потом пригласит мисс Чэтвик. Потом я приглашу мистера Кинни, он выступит и пригласит мистера Хэббла. Понятно?
Красный сигнал, как какой-то чудовищный глаз, начал подмигивать над дверью. Молодой человек сказал «сейчас начинаем» и нажал на столе кнопку. Красный глаз пристально уставился на них. «Мы все здесь, – как бы говорил он, – нас миллионы, поэтому ни шепота, ни кашля, ни малейшей ошибки».
– Говорит Лондон. Продолжаем нашу радиопередачу для Англии, – сказал микрофону небрежно, как своему старому приятелю, молодой человек.
Чарли и девушка переглянулись. Чарли постарался улыбнуться, а девушка, с трудом проглотив слюну, изобразила на лице жалкую тень ответной улыбки. Обращаясь к миллионам слушатели, словно все они были его юные племянники, а сам он – их добрый и заботливый дядюшка, диктор рассказал им о том маленьком и приятном сюрпризе, который для них был приготовлен. Затем мистер Грегори, превратившись от волнения в мрачного и желчного субъекта, рассказал о конкурсе красоты, голосом палача прочел о нем несколько шуток и пригласил мисс Чэтвик к микрофону, словно приказал ей взойти на гильотину. Девушка встала, и Чарли увидел, как дрожит в ее руке листок. Беспокоясь о ней, и испытывая к ней безграничную нежность, он совершенно забыл о своих страхах. Никакая девушка никогда не заставляла его так беспокоиться. Справившись со своим выступлением, Ила улыбнулась Чарли в благодарность за его волнение. Мистер Кинни, очевидно, решив выпалить всё одним духом, грохотал в микрофон, отчего, наверное, во всех тридцати графствах дрожали громкоговорители.
– А сейчас скажет вам несколько слов сам Чарли Хэббл. И, между прочим, он говорит, что готов остаться один на один с десятком пожаров, но не с микрофоном, – закончил диктор.
«А что если бы подойти сейчас и сказать им: – Слушайте вы, дураки. Я вам скажу правду, – мелькнула в голове Чарли дикая мысль. – Что было бы? Да, что было бы тогда?» Но он уже стоял у микрофона и всматривался в листок, который ему заготовили в «Дейли трибюн». Может ли он говорить? Нет, голос пропал. Так или иначе, а какие-то звуки выдавить надо.
– Я только хотел сказать, – начал он и прочитал листок до конца – без ошибок и без какой-либо выразительности.
Дело было сделано. Диктор опять нажал кнопку. Красный глаз погас. Миллионы слушателей покинули комнату. Всё. Конец.
Все радостно заговорили. Чарли и Ида, оказавшись почему-то рядом, переживали всё с самого начала.
– Это не так страшно, особенно когда уже начнешь читать, правда? – сияя, возбужденно спрашивала она. – Ждать куда страшнее. Поэтому я так за вас переживала. Как вы думаете, меня хорошо было слышно?
И оба обменялись взаимными уверениями и комплиментами.
Потом Чарли спросил:
– А как ваши дела?
– О! Я чудесно провожу время! А вы? Сегодня я снималась в кино. Ничего важного, было просто маленькое испытание. В понедельник у меня опять съемка. Она будет лучше, чем первая. Я так волновалась в киностудии, но там все были удивительно милые люди. Я сейчас поеду смотреть новый фильм, который они недавно сняли. Да, прямо сейчас. Я получаю ужасно много писем, и у меня много новых вещей. Кое-что я купила, другое мне подарили. Всё так чудесно, что иногда кажется, что если так будет и дальше, я просто умру. Вы понимаете меня? Вы ведь то же переживаете, что и я, правда? А вы не боитесь всё время, что может случиться что-то, и всё испортится? Мне теперь не так страшно, как было раньше, но я всё-таки боюсь. А вы? Правда, странно, что мы встретились в таком месте? Мы встречаемся с вами в таких необычных местах, правда?
