Генри привлек ее к себе, чтобы поддержать. Агнесса глядела на него с надеждой и страхом. Ее взгляд вселил новые силы в молодого человека. В голове его мелькнула свежая идея.
— Вы скоро узнаете обо всем, — медленно произнес он, — но сначала наденьте плащ, шляпку и пойдемте со мной.
— Конечно, Генри, — ответила девушка, — но объясните, куда и зачем.
Генри ответил прямо.
— Я хочу прежде всего успокоить и вас и себя, выяснив все о смерти лорда Монтберри. Мы посетим доктора, который его лечил, и консула, который проводил его в могилу.
Глаза девушки признательно вспыхнули.
— Как вы хорошо меня понимаете! — только и сказала она.
В эту минуту к ним подошел управляющий. Он вопросительно посмотрел на Генри.
Генри отдал ему ключ от тридцать восьмого номера и велел прислуге кликнуть гондолу.
— Вы уезжаете? — удивился управляющий.
— На поиски улик, — шепнул Генри. И прибавил: — Если что-либо понадобится властям, я вернусь через час.
День сменился вечером. Лорд Монтберри и общество, сопровождавшее новобрачных, уехали в оперу. Агнесса, ссылаясь на усталость, осталась в гостинице. Проводив родственников и друзей в театр, Генри ускользнул от них после первого акта и вернулся к девушке.
— Обдумали ли вы мои слова, Агнесса? — спросил он, входя в гостиную и садясь рядом с ней. — Согласны ли вы, что одно ужасное сомнение, тяготившее нас обоих, наконец-то разрешено?
Агнесса грустно покачала головой.
— Хотела бы я согласиться с вами, Генри. Хотела бы я сказать по совести, что сердце мое успокоилось.
Такой ответ из уст возлюбленной привел бы в отчаяние многих. Терпение Генри, когда речь шла об Агнессе, могло выдержать все.
— Если вы припомните, что случилось с нами сегодня, вы должны согласиться, что свидетельства наших собеседников были весьма убедительны. Вспомните слова доктора Бруно: «После тридцатилетней медицинской практики неужели вы думаете, что я могу ошибиться в симптомах, указывающих на смерть от воспаления бронхов?» На это нечего возразить. А разве можно сомневаться в рассказе консула? Он приехал во дворец предложить свои услуги, прослышав о смерти лорда Монтберри, в то время когда гроб уже стоял в доме. Он сам видел, как в него уложили тело и заколотили крышку. Показания священника также неоспоримы. Он оставался в комнате, где стоял гроб, и читал молитвы по усопшему, пока гроб не вынесли из дворца. Опираясь на вышесказанное, мы можем заключить, что лорд Монтберри умер своей смертью и действительно похоронен в земле Венеции. Нам осталось только одно — узнать, принадлежат ли найденные мною останки пропавшему курьеру или нет. Верно ли я изложил?
Агнесса кивнула.
— Что же мешает вам успокоиться?
Логика рассуждений молодого человека была несокрушимой. Агнесса принимала ее рассудком, но отторгала сердцем.
— Послушайте меня, Генри, — заговорила она, — мне не дают покоя события прошлой ночи. Вы упрекаете меня в мистике, в суевериях. Я не согласна с вами. Вспомните, чем мы были друг для друга с вашим братом. Мы не были близки физически, но мы любили друг друга. И, памятуя об этом, я могу принять и понять, почему его образ явился мне, пусть в пророческом сне, как вы утверждаете, требуя свершения обряда христианских похорон и отмщения за преступление. Я могу увидеть слабый проблеск истины в том, что подверглась влиянию гипнотических сил, находясь в магнетическом поле между останками убиенного мужа и виновной женой, которая, терзаясь угрызениями совести, корчилась у моей постели. Но я не могу поверить, что причиной ужасного испытания, посланного мне свыше, стал абсолютно посторонний мне человек, а именно, как вы предполагаете, курьер Феррари. Я не могу оспаривать ваших рассуждений, Генри. Но чувствую сердцем, что вы обманываетесь. И уверена в том, что мы так же далеки от истины, как и прежде.
Генри промолчал. Агнесса против его воли сумела внушить ему уважение к ее мнению.
— Но есть ли еще способы приблизиться к истине? — промолвил он через некоторое время. — Что может служить нам опорой? Графиня? Она, конечно, держит в руках ключи к тайне. Но можно ли теперь положиться на ее показания, даже если она и заговорит? Впрочем, мне кажется, говорить с нами она уже не будет.
— Разве вы опять виделись с ней? — спросила девушка.
— Да, — ответил Генри. — У меня остались свободными полчаса до обеда и я опять помешал ее бесконечной писанине.
— И вы сказали ей, что обнаружили в тайнике?
— Разумеется. Я сказал, что считаю ее замешанной в этом деле и потребовал объяснений. Она продолжала писать, как будто я говорил с ней на каком-то неизвестном языке. Я сказал, что голову отдали в полицию, что мы с управляющим подписали протокол. Она обратила на это внимание не больше, чем на полет мухи. Я попытался растормошить ее, сказав, что следствие будет проводиться тайно и что графиня может положиться на мое молчание. Мне стало казаться, что я успел в моем намерении. Она оторвала глаза от рукописи и спросила: «Что вы намерены сделать с этим?» Я ответил, что голову похоронят, как только сделают с нее фотографические снимки. Я сообщил ей заключение полицейского врача, что голова покойного была частично мумифицирована химическими средствами, чтобы приостановить разложение, и спросил мимоходом, прав ли он? Ловушка была недурна, но не сработала. Графиня промолвила хладнокровно: «Раз уж вы зашли, мне хотелось бы посоветоваться с вами по поводу пьесы. У меня случилась заминка. Я никак не могу придумать новых приключений». Заметьте! В ее словах не было и тени иронии. Она действительно собралась прочесть мне свое творение, очевидно полагая, что я интересуюсь театральными делами брата. Я бежал, воспользовавшись первым предлогом, пришедшим в голову. Но, Агнесса! Может быть, ваше влияние, ваша власть над ней вновь возымеет действие и даст нам новые наводящие факты? Графиня наверху, и я готов проводить вас…
Девушка вздрогнула.
— Нет! Не смею! Не могу! — воскликнула она. — Графиня сделалась для меня теперь отвратительнее прежнего. Не предлагайте мне этого, Генри! Потрогайте мою руку. Она стала холодна как лед при одной мысли о встрече с ней.
Девушка не преувеличивала. Ужас вновь овладел ею. Генри поспешил переменить тему.
— Право, Агнесса, — сказал он. — Мне кажется, будет лучше для вас, если вы покинете Венецию как можно скорее.
— Как можно скорее? — повторила Агнесса с волнением. — Вы более чем правы! Никакими словами нельзя передать, как мне хочется бежать из этого города. Но… вы ведь знаете, в каком я нахожусь положении — вы слышали, что лорд Монтберри сказал за обедом. Вы знаете о его планах?
— Знаю, — ответил Генри, — но что вы скажете, если его планы переменятся?
Агнесса недоуменно взглянула на Генри.
— Мне известно, что лорд получил из Англии письмо, принуждающее его спешно вернуться в Лондон.
— Совершенно справедливо, — подхватил Генри, — Брат намеревался отправиться в дорогу завтра, оставив леди Монтберри, детей и вас на мое попечение, чтобы вы все без ущерба могли насладиться красотами Венеции. Но, Агнесса… некоторые обстоятельства вмешиваются в его планы. Лорду придется забрать вас с собой, ибо дела также призывают меня в Лондон, и о женщинах и детях некому будет позаботиться.
Агнесса все еще недоумевала. Она не была уверена, правильно ли она поняла молодого человека.
— Вам действительно нужно вернуться в Англию?
Генри ответил обворожительной улыбкой.
— Не будем об этом, Агнесса, иначе лорд Монтберри мне никогда не простит!
Глаза молодого человека говорили красноречивее слов.
— О! — воскликнула девушка, заливаясь румянцем. — Ради меня вы отказываетесь от столь приятного пребывания в Италии?
— Я буду сопровождать вас в Англию, и этого мне достаточно!
Девушка взяла его руку с выражением трогательной признательности.
— Как вы добры, Генри! — прошептала она. — Что бы я делала без вашего сочувствия? Не могу сказать, как я вам благодарна!
Охваченная невольным порывом, Агнесса хотела поднести его руку к губам. Генри мягким движением остановил ее.
— Агнесса, — сказал он, — начинаете ли вы понимать, как искренне я люблю вас?
Этот вырвавшийся из глубины души юноши возглас нашел путь к сердцу девушки. Она промолчала, но глаза ее сказали все.
Генри обнял девушку.
— Моя дорогая, — нежно шепнул он.
С тихим трепетом ее губы коснулись губ молодого человека, потом голова ее опустилась. Руки Агнессы обвились вокруг шеи Генри. Она спрятала лицо на его груди. Влюбленные не говорили более ничего.
Нежное молчание молодых людей было прервано резким стуком. Агнесса встала и, поспешно пробежав через комнату, села за фортепиано, спиной к двери, чтобы вошедший не мог видеть ее пылающего лица.
