– Ваше слово, мистер Коннорс, – сказал дядя.
– Ах, решайте все как вам будет угодно, – ответил мистер Коннорс. – Я только внес предложение. Не вижу, что плохого в старых вальсах. Их танцуют по всему белу свету. Я сам танцевал их когда-то. И присутствующий здесь мистер Хики – тоже. Да все мы их когда-то танцевали. Вовсе не повод хулить что-то потому лишь, что оно иностранное.
– Это когда это я их танцевал? – спросил мистер Хики.
Описание мистера Хики. Старый, желтолицый, темноволосый, тощий. Лицо – в подрагивающих мясистых складках. Выговаривает слова медленно и отчетливо. Держит ухо востро.
– Вопрос в порядке личного пояснения? – спросил дядя.
– Именно, – ответил мистер Хики.
– Отлично.
– Двадцать три года назад в саду Ротонда, – сказал мистер Коннорс. – Чо, не совсем еще памяти лишился?
– Память у вас превосходная, – отвечал мистер Хики.
Он улыбнулся, смягченный и растроганный. Пожевал губами, старательно воскрешая давно минувшее, рассеянно двигая стоящую перед ним пустую тарелку. Густые, кустистые брови скрыли глаза, устремленные на побелевшие костяшки сжатых в кулаки рук.
– Ваше мнение, мистер Фогарти? – спросил дядя.
Мистер Фогарти был человек средних лет, с круглым лицом, на котором было написано выражение постоянного довольства. С ровной одобрительной улыбкой он взирал на собравшихся. На нем был хорошо пошитый дорогой костюм, а вид внушал уверенность.
– Решайте сами как знаете, – небрежно произнес он. – Оставьте мистера Фогарти в покое.
– Гэльская лига против старых вальсов, – не сдавался мистер Коркоран. – Духовенство также.
– Постойте, постойте, – сказал мистер Коннорс. – Думаю, вы не совсем правы.
– Просьба соблюдать порядок, – вмешался дядя.
– Никогда ничего подобного не слышал, – сказал мистер Коннорс. – Кто же именно из духовенства?
Дядя снова щелкнул очечником.
– Порядок, – многозначительно произнес он. – Соблюдайте порядок.
– Прошу уточнить, мистер Коркоран, главу и стих. Кто именно из духовенства?
– Прекратите, мистер Коннорс, – резко сказал дядя, – и без того достаточно. В конце концов, это собрание Комитета. Не следует затягивать решение вопроса. Итак, прошу всех, кто за вальсы, сказать «за».
– Я – за!
– Всех, кто против, прошу сказать «против».
– Я – против!
– Поскольку два голоса было подано «против», я объявляю, что вальсы отменяются.
– Постойте, постойте! – воскликнул мистер Коннорc. – Голоса разделились поровну.
– Поскольку решение оспорено, я назначаю господина секретаря ответственным за подсчет голосов. Всех, кто голосует «за», прошу поднять руку.
В результате моих подсчетов выяснилось, что «за» и «против» было подано по одному голосу; большая часть аудитории воздержалась.
– Как председатель, я имею право решающего голоса, – громко заявил дядя. – Я – против.
– Что ж поделаешь, – сокрушенно вздохнул мистер Коннорс.
– Если делать все по правилам, то не придется и время зря терять, – сказал дядя. – Итак, когда он прибывает? У вас должна быть подробная информация, мистер Хики.
Мистер Хики недовольно передернул плечами:
– В десять его пароход прибывает в Корк, стало быть в Кингсбридже он будет к семи.
– Отлично, – сказал дядя, – значит, в зале он будет около девяти, учитывая, что с дороги он наверняка захочет помыться и перекусить. К девяти, да, к девяти надо быть при полном параде. Теперь что касается Комитета по Встрече. Я назначаю мистера Коркорана, мистера Коннорса и себя.
– Я настаиваю, чтобы мистер Коркоран назвал имя духовного лица, выступающего против вальсов, – повторил мистер Коннорс.
– В Памятной Записке это не предусмотрено, – парировал дядя и, обернувшись ко мне, спросил: – Ты записал имена членов Комитета по Встрече?
– Да, – ответил я.
– Отлично. Итак, я думаю, что, как только он войдет в залу, я зачитаю небольшое обращение. Коротко и по существу. Но первым делом, разумеется, несколько слов по-ирландски.
– Да, да, конечно, – поддержал его мистер Коркоран. – И обязательно расстелить на ступенях красную дорожку. Так уж полагается. Дядя нахмурился.
– Право, не знаю, – сказал он. – Мне кажется, красная дорожка будет несколько...
– Вполне согласен, – откликнулся мистер Хики.
– Несколько, как бы это сказать... ну, словом, несколько...
– Целиком и полностью, – сказал мистер Коркоран.
– Вы понимаете меня с полуслова. Видите ли, не хотелось бы вносить излишнюю официальность. В конце концов, он – один из нас, изгнанный, так сказать, на родину с чужбины.
– Да, ему это может не понравиться, – сказал мистер Коркоран.
– Разумеется, было совершенно справедливо затронуть этот вопрос, коли он вас так волнует, – ответил дядя. – Что ж, и с этим покончено. Ограничимся простым дружеским ирландским приветствием, cйad mile fбilte[10]. А теперь перейдем еще к одному немаловажному вопросу, который следует рассмотреть. Я имею в виду внутренние потребности нашего бренного существа. Уважаемый секретарь сейчас представит вам мою смету. Слово имеет мистер секретарь.
Тонким голосом я зачитал уже упоминавшуюся запись из черной книжки.
– Думаю, можно было бы добавить еще бутылочку крепкого и пару дюжин портера, – сказал мистер Хики. – Это добро даром никогда не пропадет.
– Господи, конечно, – с воодушевлением откликнулся мистер Фогарти. – Гулять так гулять.
– Мне кажется, он ни к чему не притронется, – сказал дядя. – Полагаю, это человек строгих правил.
– Да, но ведь он не один там будет, есть и другие, – резко произнес мистер Хики.
– Кто это, другие? – спросил дядя.
– Ради Бога, будто вы не понимаете! – запальчиво произнес мистер Хики.
В напряженной тишине раздался громкий смех мистера Фогарти.
– Ах, да запишите вы это, мистер Председатель, – проговорил он смеясь. – Запишите, дружище. Ручаюсь, кое-кто из нас не откажется от бутылочки портера, это сближает. Запишите, и дело с концом.
– Отлично, – сказал дядя. – Что ж, запишем так запишем.
Я аккуратно занес имевшую место полемику в протокол.
– Кстати, насчет духовенства, – неожиданно проговорил мистер Коннорс, – не беспокойтесь, господин Председатель, про Памятную Записку я помню. Так вот, случилось мне как-то слышать одну забавную историю. Про некоего приходского священника из графства Мит.
– Прошу вас, мистер Коннорс, не забывайте, что на нашем собрании присутствуют посторонние, – сурово произнес дядя.
– История эта для любых ушей годится, – с улыбкой заверил мистер Коннорс. – Так вот, значит, пригласил этот священник двух молодых клириков к себе отобедать. Двух молодых клириков из Клонгоуза, кажется, да, впрочем, неважно, двух симпатичных парней, со степенями и все прочее. Так вот, заходят они втроем в столовую, а на столе – два упитаннейших цыпленка. Два цыпленка на троих.
– Все по справедливости, – высказал свое мнение мистер Фогарти.
– И попрошу без намеков, – предупредил дядя, взглядывая на Коннорса.
– Хорошо, хорошо, – ответил тот. – И только стали все трое усаживаться за стол – а у самих уж слюнки текут, – как вызывают нашего священника к больному. Садится он на свою белую лошадку и уезжает, сказав гостям, что так, мол, и так, ешьте, меня не дожидайтесь.
– И опять-таки все по справедливости, – снова решил высказаться мистер Фогарти.
– Ну, и этак через часок возвращается его преподобие и видит: на блюде – гора обглоданных костей, а цыплят поминай как звали. И, сами понимаете, пришлось ему проглотить обиду, потому что больше глотать уж нечего было.
– Славная парочка, такие далеко пойдут, – шутливым тоном произнес дядя, делая страшные глаза.
– Именно, – согласился мистер Коннорс. – А теперь, говорят добры молодцы, хорошенько подкрепившись, недурно бы и передохнуть. И выходит вся троица во двор. Дело летом было, сами понимаете.
– Все чин чином, – заметил мистер Фогарти.
– Тут навстречу им выступает эдак горделиво петух нашего преподобного, перья на хвосте так радугой и переливаются, грудь колесом – орел, а не петух. Экий у вас красавец-петушок, говорит один из клириков. И вид у него такой гордый. И тогда его преподобие поворачивается к нему и пристально, долго так на него смотрит. Чего ж ему не гордиться, спрашивает он, когда двое его детишек пришлись по вкусу сынам ордена иезуитов?
– Вот отбрил так отбрил, – еле выговорил, заливаясь смехом, мистер Фогарти.
В комнате воцарилось всеобщее веселье, послышались возгласы и громогласный смех, к которому я присоединил свой негромкий смешок.
– Нет, каково! – еле выговорил сквозь смех мистер Коннорс. – Поворачивается и говорит: – Чего ж ему не гордиться, когда двое его детишек пришлись по вкусу сынам ордена иезуитов?
– Отличная история, – сказал дядя. – Так, а теперь нам нужны три опрятные почтенные женщины, нарезать хлеб, ну и, словом, все приготовить.
