— Да уж, очень странно, — согласился доктор. — Видимо, тут замешаны какие-то чисто военные соображения.
Он закруглил разговор этой ничего не значащей фразой, потому что сам предмет его абсолютно не трогал. Жителям деревни, а уж тем более сельским врачам редко приходит в голову праздно шататься по окрестностям в поисках живописных мест.
Льюис не знал, что сторожевые посты, о назначении которых никто и не догадывался, были расставлены уже по всей стране. Не знал он и того, что одного из часовых поставили у каменоломни в Лланфингеле, в которой несколько недель тому назад нашли труп женщины с мертвой овцой. Местные жители очень часто ходили через каменоломню, и перекрытие тропы принесло им множество неудобств. Но караульную будку у дороги все-таки поставили, и часовые получили строгий приказ не подпускать к ней никого — как если бы каменоломня вдруг сделалась тайным военным объектом. Но даже это не помогало. Спустя пару месяцев после перекрытия дороги один из часовых пал жертвой ужасного преступления. Стоявшим на этом посту людям были даны самые строгие инструкции — нужно сказать, что при данных обстоятельствах они не показались им лишенными оснований. Для старых солдат приказ есть приказ, но среди часовых оказался молодой человек — бывший банковский служащий, едва ли успевший пройти обязательную двухмесячную подготовку, — который не сумел оценить необходимость безусловного, буквального исполнения показавшегося ему бессмысленным приказа. Очутившись в одиночестве на отдаленном, безлюдном склоне холма, он ни на секунду не озаботился мыслью о том, что за каждым его движением следят вражеские глаза, и не выполнил данных ему строжайших инструкций. В результате при смене караула пост у каменоломни оказался оставленным, а бездыханное тело юноши обнаружилось на дне карьера.
Но это так, к слову. Что же до мистера Меррита, то он все чаще замечал, что его долгим странствиям по окрестностям постоянно что-то мешает. В двух-трех милях от Порта наличествует обширное болото, образуемое водами реки Арфон перед ее впадением в море. Вот тут-то разнежившийся от ласкового солнца и покоя Меррит и решил предаться своим ботаническим пристрастиям. Он успел хорошо изучить твердые участки почвы, по которым можно было перебраться через трясину, вязкий ил и предательские коврики травы, и в один из жарких дней смело отправился в эти гиблые места, горя желанием исследовать их со всей обстоятельностью, а заодно, если повезет, заполучить ту редко встречающуюся болотную фасоль, которая, как он предчувствовал, должна была расти где-то посреди этой обширной топи.
Он вышел на окружавший болото проселок и приблизился к калитке, через которую обычно выходил на тропу.
Здесь он на минуту остановился полюбоваться давно знакомым ему зрелищем — густыми зарослями камыша, пасшимися на островках затвердевшего торфа кроткими черными коровами, душистыми ростками лугового аира, царственным блеском вербейника и пламеневшими в лучах солнца малиново-золотыми флажками гигантского щавеля.
В этот момент из калитки стали выносить чье-то мертвое тело.
Один из работников придерживал калитку рукой, не давая ей захлопнуться. Потрясенный увиденным, Меррит спросил его, что это за человек и что с ним случилось.
— Говорят, какой-то приезжий из Порта. А вот видите, взял да и утонул в нашем болоте.
— Но ведь тут абсолютно безопасно. Я сам ходил по болоту десятки раз.
— Так-то оно так, да и мы тоже всегда так думали. Гели, скажем, ненароком и поскользнешься, так ведь тут же не глубоко — ничего не стоит выбраться. А это господин к тому же совсем молодой, аж жалко глядеть! Вот бедняга — приехал в Мэйрион отдохнуть да поразвлечься, а вместо того нашел здесь свою смерть!
— А может, он сам хотел этого? Взял да и покончил с собой?
— Говорят, что вроде как для этого у него не было никаких причин.
Тут в разговор вмешался руководивший похоронной командой полицейский сержант, по чьему озадаченному виду было ясно, что он действует на основании приказов, смысл которых представляет себе очень туманно.
— Страшное дело, сэр, это уж как пить дать, да и ужасно жалко. Уверен, что не для таких зрелищ вы приехали в Мэйрион в это чудесное лето. А не кажется ли вам, сэр, что лучше будет предоставить нам самим справляться с этим невеселым дельцем? И вообще, я слышал, что многие господа, отдыхающие в Порте, поразъехались по домам — тут, мол, теперь и глядеть-то не на что. Да что там — теперь во всем Уэльсе скучища!
Жители Мэйриона неизменно учтивы с посторонними людьми, но на этот раз Меррит понял, что ему весьма недвусмысленно советовали проходить мимо и не совать нос в чужие дела.
Меррит направился обратно в Порт — после столь внезапной встречи со смертью ему было не до приятных прогулок. В городе он попытался что-нибудь выяснить о погибшем, но, как оказалось, никто о нем почти ничего не знал. Сказали только, что он приехал провести здесь медовый месяц и остановился в гостинице "Порт-Касл", однако служащие гостиницы в один голос заявили, что и слыхом не слыхивали об этом человеке. В конце недели Меррит раздобыл местную газету, но ни о каком случае со смертельным исходом в иен не было сказано ни слова. На улице он встретил уже знакомого ему сержанта полиции. Тот в знак приветствия учтиво приложил ладонь к каске и пробормотал что-то вроде: "Надеюсь, сэр, вы неплохо проводите время. Должен вам сказать, что выглядите вы уже намного лучше". Однако на расспросы Меррита о человеке, утонувшем или утопленном в болоте, он отвечать не стал, сославшись на свое полное неведение.
На следующий день Меррит решил снова отправиться на болото и попытаться на месте выяснить обстоятельства столь странной смерти. У него ничего не вышло — у калитки ему преградил путь человек с нарукавной повязкой, на которой были выведены буквы "Б.О. >, что, без сомнения, означало береговую охрану. Часовой заявил, что ему даны строгие указания никого не подпускать к болоту. Почему? Это он не знал, но сообщил, что с тех пор как поблизости была сооружена железнодорожная насыпь, река стала менять свое течение, и болото сделаюсь опасным даже для хорошо знающих его людей.
— Более того, сэр, — добавил он, — в данном мне приказе строго-настрого оговаривается, чтобы и я сам ни ногой не ступал за калитку.
Меррит недоверчиво повел глазами поверх калитки. Болото как болото, ничего особенного. Тут и там проглядывали твердые, надежные островки, по которым вполне можно было пройти, а между ними вилась плотно утоптанная тропка, которой он пользовался десятки раз. Конечно, он не поверил в россказни о перемене течения реки, да и Льюис, узнав об этом, заявил, что все это сплошная чепуха. Нужно сразу же заметить, что это заявление прозвучало в ответ на случайный вопрос, всплывший в ходе нейтрального разговора, никоим образом не касающегося смерти на болоте, о которой доктор, кстати говоря, узнал лишь через день. Знай он о том, что изменение русла Арфона интересует Меррита в связи с этим трагическим происшествием, он тут же подтвердил бы официальную версию слоившегося. Больше всего на свете он заботился о том, чтобы сестра и ее муж оставались в неведении того, что невидимая рука ужаса, властвовавшая над Мидлингемом, простерлась и над Мэйрионом.
Сам Льюис ничуть не сомневался в том, что человек, найденный мертвым на болоте, был сражен все той же страшной силой — в каком бы облике она ни предстала, — которая уже совершила столько злодеяний в округе. С другой стороны, при всей своей абсолютной уверенности в существовании всеобъемлющего ужаса, никто из местных жителей не мог определенно сказать, можно ли поставить ему на счет то или иное конкретное трагическое происшествие. Бывает же, что люди по своей собственной неосторожности падают со скалистого обрыва, а случай с испанским маньяком Гарсией наглядно доказывает, что мирные фермеры, а равно их жены и дети, сплошь и рядом оказываются жертвами дикого и бессмысленного насилия. Сам Льюис никогда не ходил по болоту, но Ремнант в свое время облазил там каждый уголок. Это и дало ему право заявить, что погибший (имя его так и осталось неизвестным для местных обывателей) либо сам покончил с собой под влиянием "Z-лучей", улегшись ничком в трясину, либо его насильно держали в таком положении обезумевшие на время маньяки. О подробностях происшествия не сообщалось, а потому всем стало ясно, что власти решили отнести эту смерть к разряду прочих деяний ужаса. И все-таки оставалась возможность того, что этот человек мог просто-напросто покончить с собой или же что неведомые убийцы могли наброситься на него и насильно окунуть в илистую воду. То же касалось и всего остального: можно было предположить, что происшествия с Иксом, Игреком и Зетом относились к категории несчастных случаев или преступлений, но поверить в то, что сюда относились абсолютно все трагедии в округе, включая и трагедии с Иксом, Игреком и Зетом, было в высшей степени невозможно. Так мы думали тогда, так думаем и сейчас. Мы знаем, что на нашей земле царствовал ужас, знаем и то, как он царствовал, но при этом мы очень сильно сомневаемся в том, что он повинен во всех без исключения происшествиях, которые приписывались ему молвой.
