Только один номер программы не смог вызвать у нее интереса. Когда Гилберт Блайт начал декламировать "Бинген на Рейне", Аня вынула книжку и читала ее, пока он не кончил, и сидела чопорно и неподвижно, в то время как Диана хлопала в ладоши, пока они у нее не заныли.
Было одиннадцать, когда они вернулись домой, пресыщенные впечатлениями, но с предчувствием огромного удовольствия от предстоящего обсуждения всех подробностей вечера. Все, казалось, уже спали, в доме было темно и тихо. Аня и Диана на цыпочках прошли в гостиную, длинную узкую комнату, дверь из которой вела в комнату для гостей. Там было восхитительно тепло, горячая зола в камине слабо освещала комнату.
— Давай разденемся здесь, — предложила Диана. — Тут так тепло и приятно.
— Концерт был восхитительный, правда? — вздохнула Аня с восторгом. — Как, должно быть, замечательно выйти на сцену и декламировать! Диана, как ты думаешь, нас когда-нибудь пригласят выступать?
— Конечно. Они всегда приглашают старших школьников. Гилберт Блайт часто выступает, а он всего на два года нас старше. Ах, Аня, как ты могла делать вид, что не слушаешь его? Когда он дошел до строчки: "Здесь есть другая, не сестра…", он смотрел прямо на тебя.
— Диана, — сказала Аня с достоинством, — ты моя задушевная подруга, но я не могу даже тебе позволить говорить со мной об этом человеке. Ты разделась? Давай наперегонки, кто скорее окажется в кровати!
Предложение понравилось Диане. Две маленькие фигурки в белых ночных рубашках помчались вдоль длинной гостиной, влетели через дверь в комнату для гостей и одновременно прыгнули на кровать. И тогда… что-то… зашевелилось под ними, раздался стон… и кто-то воскликнул придушенным голосом:
— Господи помилуй!
Аня и Диана не знали, каким образом они соскочили с кровати и выскочили из комнаты. Они знали только, что в результате этого безумного бега они очутились на лестнице и, дрожа, на цыпочках взбежали наверх.
— Ах, кто это был?.. что это было? — прошептала Аня, стуча зубами от холода и страха.
— Это тетка Джозефина! — сказала Диана, задыхаясь от смеха. — Ах, Аня, тетка Джозефина! Как она там оказалась? Ох, я знаю, она будет в бешенстве! Это ужасно… это просто ужасно… но ты слышала что-нибудь забавнее, Аня?
— Кто это — тетка Джозефина?
— Это папина тетя, она живет в Шарлоттауне. Ужасно старая… ей, наверное, уже семьдесят лет… И я не верю, что она когда-нибудь была маленькой девочкой. Мы ждали, что она приедет, но позднее. Она ужасно чопорная и старая… и будет ужасно ругаться из-за того, что случилось… Ну, ничего не поделаешь, нам придется спать с Минни… Ты представить себе не можешь, как она брыкается во сне!
На следующее утро мисс Джозефина Барри не вышла к первому раннему завтраку. Миссис Барри ласково улыбнулась девочкам:
— Ну, надеюсь, вы хорошо вчера провели время. Я хотела вас дождаться, чтобы предупредить, что приехала тетя Джозефина и вам все-таки придется спать наверху, но я так устала, что заснула. Надеюсь, вы не побеспокоили тетю, Диана?
Диана благоразумно промолчала, но незаметно обменялась с Аней через стол виноватой улыбкой. После завтрака Аня поспешила домой и потому до вечера оставалась в блаженном неведении относительно бури, разразившейся в семействе Барри. Вечером она по поручению Мариллы пошла к миссис Линд.
— Так, значит, вы с Дианой вчера вечером напугали почти до смерти бедную старую мисс Барри? — сказала миссис Линд строго, но глаза у нее лукаво блеснули. — Миссис Барри заходила ко мне несколько минут назад по пути в Кармоди. Вся эта история для нее очень неприятна. Старая мисс Барри была в ужасном гневе, когда встала сегодня утром, а гнев Джозефины Барри не шутка, скажу я вам. Она не хочет даже разговаривать с Дианой.
— Диана не виновата, — сказала Аня сокрушенно. — Это все я. Я предложила бежать в кровать наперегонки.
— Я так и знала! — с торжеством сказала миссис Линд. — Я знала, что эта идея возникла в твоей голове. Ну и заварили вы кашу, скажу я вам. Старая мисс Барри приехала с намерением остаться на целый месяц, но теперь объявила, что и дня лишнего не пробудет, и собирается обратно в город завтра, хоть завтра и воскресенье, и все такое. Она уехала бы даже сегодня, если бы у них были свободные лошади, чтобы ее отправить. Прежде она обещала весь следующий квартал платить за уроки музыки для Дианы, но теперь решительно настроена не делать ничего для такой девчонки-сорванца. Представляю, что у них там сегодня происходило. Все, должно быть, выбиты из колеи. Старая мисс Барри богата, и им хотелось бы быть с ней в ладу. Разумеется, миссис Барри ничего такого мне не говорила, но я-то уж хорошо знаю человеческую природу, скажу я вам.
— Мне так не везет, — огорчалась Аня. — Я все время попадаю в переделки сама и еще втягиваю в них своих лучших друзей — тех, ради которых готова кровь пролить по капле. Вы не можете сказать мне, почему так происходит, миссис Линд?
— Это потому, что ты слишком невнимательный и порывистый ребенок, вот что. Ты никогда не остановишься, чтобы подумать, — все, что придет тебе в голову сказать или сделать, ты говоришь или делаешь и минуты не подумав.
— Ах, но это и есть самое приятное, — возразила Аня. — Что-то вспыхнет у вас в уме, такое волнующее, и вы должны это высказать или сделать. Если вы остановитесь, чтобы над этим поразмыслить, то испортите все удовольствие. Разве вы никогда не чувствовали этого, миссис Линд?
Нет, миссис Линд не чувствовала. Она с мудрым видом покачала головой:
— Ты должна научиться хоть немножко думать, Аня, вот что. Пословица, о которой ты должна помнить: "Сначала посмотри, потом прыгай"… особенно на кровать в комнате для гостей.
Миссис Линд, довольная, рассмеялась над своей нехитрой шуткой, но Аня осталась в задумчивости. Она не видела ничего смешного в сложившейся ситуации, которая казалась ей очень серьезной. Простившись с миссис Линд, она направила свой путь через заледеневшее поле к Садовому Склону. Диана встретила ее у дверей кухни.
— Бедная тетя Джозефина очень сердилась, да? — прошептала Аня.
— Да, — ответила Диана, подавляя смех и опасливо оглядываясь через плечо на закрытую дверь гостиной. — Просто металась от ярости. Ох, как она ругалась! Она сказала, что я самая невоспитанная девочка, какую она видела в жизни, и что моим родителям должно быть стыдно за то, как они меня воспитывают. Она говорит, что не останется погостить, ну а мне-то все равно. Но папе с мамой неприятно.
— Почему ты не сказала, что это я виновата? — спросила Аня.
— А похоже, что я на такое способна, да? — сказала Диана с праведным негодованием. — Я не ябеда, и к тому же я точно так же виновата, как и ты.
— Тогда я пойду и скажу ей сама, — произнесла Аня решительно.
Диана остолбенела от изумления:
— Аня, что ты! Да она тебя съест живьем!
— Не пугай меня! Мне и без того страшно! — взмолилась Аня. — Легче было бы войти в логово льва. Но мне придется это сделать, Диана. Это была моя вина, и я должна в этом признаться. У меня, к счастью, уже есть опыт в этом деле.
— Ну, смотри сама. Она в гостиной, — сказала Диана. — Можешь зайти, если хочешь. Я бы не осмелилась. И не думаю, что из этого что-нибудь выйдет.
С этим ободряющим напутствием Аня решительно направилась в логово льва, то есть подошла к двери гостиной и чуть слышно постучала. Последовало резкое: "Войдите".
Мисс Джозефина, худая, прямая и суровая, с ожесточением вязала, сидя у камина; гнев ее еще не остыл, и глаза сердито сверкали за очками в золотой оправе. Она повернулась на стуле, ожидая увидеть Диану, но взгляд ее упал на бледную девочку, большие глаза которой выражали смесь отчаянной храбрости и глубокого, до дрожи, ужаса.
— Ты кто? — спросила мисс Джозефина Барри без церемоний.
— Аня из Зеленых Мезонинов, — сказала маленькая посетительница робко, привычным жестом складывая руки, — и я пришла признаться, если вы позволите…
— Признаться? В чем?
— Это моя вина, что мы прыгнули на вас прошлой ночью. Это я предложила. Диана — настоящая дама, мисс Барри. Вы должны понять, что несправедливы, обвиняя ее.
— О, я должна? Вот как! Диана все же принимала участие в этих прыжках. Такие нелепые выходки в порядочном доме!
— Но это была просто игра, — настаивала Аня. — Я думаю, что вам следовало бы простить нас, мисс Барри, теперь, когда мы извинились. А прежде всего, пожалуйста, простите Диану и позвольте ей брать уроки музыки. Она так надеялась, что будет заниматься музыкой, мисс Барри, а я знаю по опыту, каково это — очень на что-то надеяться и не получить. Если вам нужно на кого-то сердиться, сердитесь на меня. Я так привыкла в раннем детстве, что люди сердятся на меня, что могу перенести это гораздо легче, чем Диана.
К этому времени сердитый блеск почти угас в глазах старой дамы, и на его месте появилось выражение удовольствия и любопытства. Но она все-таки сказала сурово:
