Красный корсар - Джеймс Фенимор Купер

— Вот видите, сэр, — сказала миссис Уиллис, не дождавшись возражения со стороны молодого человека, — и между двумя одинаково сведущими людьми может возникнуть глубокое разногласие по вопросу, касающемуся их профессии. Кому же мне верить?

— Пусть ваш столь ясный разум подскажет вам, какое из двух мнений вернее. Я же повторяю, призывая в свидетели само небо, что ни моя мать, ни моя сестра не отправились бы на «Каролине» с моего согласия.

— Ничего не понимаю! — сказала миссис Уиллис так, чтобы слышала ее только Джертред. — Разум подсказывает мне, что этот молодой человек над нами подшучивает, но в то же время он говорит так серьезно и, видимо, так искренне, что я не могу отделаться от впечатления, которое производят на меня его слова. А ты, девочка моя, кому из них двоих ты больше склонна верить?

— Вы же знаете, как я невежественна во всех этих вещах, — ответила Джертред, опуская глаза на увядший цветок, лепестки которого она обрывала. — Но на мой взгляд, у этого старого бродяги очень уж самонадеянный и хитрый вид.

— Значит, ты считаешь, что молодой человек больше достоин доверия?

— Почему же нет, раз вы думаете, что он джентльмен?

— Я вовсе не уверена, что ему следует больше верить из-за его более высокого общественного положения. Люди нередко добиваются всяческих преимуществ лишь для того, чтобы злоупотреблять ими. Боюсь, сэр, — продолжала миссис Уиллис, обращаясь к стоявшему в ожидании Уайлдеру, — что, если вы не объяснитесь более откровенно, мы принуждены будем отказать вам в доверии и останемся при старом решении — воспользоваться той возможностью добраться домой, которую предоставляет нам «Королевская Каролина».

— Всем сердцем своим, сударыня, я сожалею об этом вашем решении.

— Вы еще можете изменить его, объяснив нам все до конца.

Уайлдер, казалось, размышлял. Один-два раза губы его даже дрогнули, словно он собирался заговорить. Миссис Уиллис и Джертред с глубочайшим интересом ожидали его ответа, но после долгого колебания ответ этот разочаровал обеих дам.

— Мне очень жаль, что я не способен говорить понятней. Это уж просто по неумению. Но я снова утверждаю, что так же ясно вижу опасность, как солнце в полдень.

— В таком случае, сэр, мы останемся при своей слепоте, — ответила миссис Уиллис, холодно поклонившись. — Благодарю вас за добрые намерения, но вы не можете порицать нас за то, что мы не согласны следовать столь туманным советам. Мы здесь на правах хозяев и поэтому просим извинения за то, что вынуждены вас оставить. Нам пора ехать.

Уайлдер ответил на церемонный поклон миссис Уиллис так же церемонно, но с Джертред Грейсон простился гораздо любезнее и сердечнее, хотя она торопливо присела перед ним в глубоком реверансе. Он не двигался с места, пока обе не скрылись за дверью виллы. Ему даже показалось, что девушка еще раз бросила на него робкий, тревожный взгляд в ту минуту, когда ее тонкая фигурка уже исчезла из виду. Молодой человек оперся рукой о стену и перепрыгнул через нее прямо на дорогу. Когда ноги его коснулись земли, он словно очнулся и заметил, что стоит в нескольких шагах от старого моряка, который дважды так неучтиво спутал все его карты. Тот не дал ему времени выразить свою досаду и заговорил первый.

— Ладно, братец, — начал он дружеским и доверительным тоном, качая головой, как человек, готовый признаться, что хотел обмануть собеседника. — Ладно, братец, довольно уж ты шел этим галсом [58], пора бы повернуть на другой. Я сам был молод и знаю, как трудно прогнать дьявола, когда с ним так весело бывает плыть. Но старость приносит расчет, и, когда бедному человеку остается жить уже совсем немного, он начинает подумывать, что надо расходовать себя бережнее, — ну, как на судне берегут воду с наступлением штиля. Разум приходит вместе с сединой, и человеку совсем не вредно бывает пополнить малой его толикой прочие свои запасы.

— Я уступил тебе подножие холма, а себе взял вершину в надежде, что больше тебя не увижу, — ответил Уайлдер, не удостаивая своего неприятного собеседника даже взглядом. — Но раз ты предпочитаешь высоты, наслаждайся ими сколько угодно, а я спущусь в город.

Но старик заковылял вслед за ним, да таким бодрым шагом, что Уайлдеру, который тоже шагал достаточно быстро, очень трудно было избавиться от него, разве что пуститься бежать самым недостойным образом. Раздосадованный и на самого себя и на своего мучителя, он уже готов был прибегнуть к физической расправе с ним, но сам этот опасный порыв ваставил его овладеть собой: он умерил шаг и продолжал свой путь с твердой решимостью стать выше того раздражения, которое могло вызвать в нем столь ничтожное существо.

— Вы все свои паруса поставили, молодой господин, — сказал упрямый старый матрос, по-прежнему державшийся шагах в двух позади него, — так что и мне пришлось распустить все мои, чтобы не слишком от вас отстать. Но сейчас вы, видать, становитесь благоразумнее, и мы можем скрасить нашу дорогу небольшой полезной беседой. Вы едва-едва не убедили старую даму, что отличное судно «Королевская Каролина» чуть ли не сам «Летучий Голландец» [59].

— А зачем тебе понадобилось разубеждать ее? — резко спросил Уайлдер.

— Ну разве может человек, полвека плававший по морям, спокойно слушать, как отчаянно позорят корабельное дерево да железо? Добрая слава корабля так же дорога сердцу старого морского волка, как добрая слава его жены или зазнобы.

— Послушай-ка, друг, я полагаю, тебе, как и всем людям, для жизни надобны еда и питье?

— Немного еды и довольно много питья, — хмыкнул в ответ старик.

— И, как большинство моряков, ты добываешь и то и другое тяжелой работой, постоянно рискуя жизнью и подвергаясь суровым испытаниям?

— Гм! «Трудимся, как лошади, а тратим, как ослы!» — это же сказано про всех нас.

— Так вот тебе случай заработать деньги без особого труда, а истратить их ты сможешь, как тебе вздумается. Согласен ли ты поступить на несколько часов ко мне на службу? Вот это тебе в задаток и еще столько же получишь за работу, если добросовестно сделаешь свое дело.

Старик протянул руку и взял золотой, который Уайлдер подал ему через плечо, видимо, не считая нужным повернуться лицом к своему новому подчиненному.

— Настоящая? — спросил тот, остановившись у придорожного камня, чтобы проверить монету на звон.

— Золота чище этого не выпускал ни один монетный двор.

Старик невозмутимо сунул деньги в карман, а затем с видом полной готовности на все