Эмми грустно покачала головой и, какъ водится, миньятюрное ея личико оросилось крупными слезами. Она знала на что собственно хотѣлъ намекнуть любезный ея братецъ. Она и молодая ея подруга, миссъ Мери, долго и подробно разсуждали объ этой матеріи ночью послѣ перваго майорскаго визита. Сообщая плоды своихъ собственныхъ наблюденій и открытій, миссъ Мери описала обстоятельно, какъ майоръ невольно обнаружилъ свои чувства послѣ встрѣчи съ достопочтеннымъ Бинни, и какъ былъ онъ радъ, когда узналъ, что ему нечего бояться соперниковъ.
— И развѣ сами вы не замѣтили, какъ онъ весь затрепеталъ, когда вы спросили, не женатъ ли онъ? Припомните, съ какимъ негодованіемъ былъ произнесенъ его отвѣтъ: «кто сообщилъ вамъ эту ложную вѣсть?» И вѣдь дѣло въ томъ, сударыня, что онъ ни на минуту не отрывалъ отъ васъ своихъ глазъ. Я даже увѣрена, что онъ и посѣдѣлъ-то отъ любви къ вамъ.
Амелія взглянула на свою постель, на драгоцѣнные портреты, висѣвшіе надъ ней, и сказала своей молодой подругѣ, чтобы она никогда, никогда не заикалась впередъ объ этомъ предметѣ.
— Майоръ Доббинъ, конечно, прекрасный человѣкъ; въ этомъ спора нѣтъ, продолжала мистриссъ Эмми, — онъ былъ искреннимъ другомъ покойнаго моего мужа, и я должна сказать по совѣсти, что мы съ Джорджинькой осыпаны его благодѣяніями. Благодарность моя къ Вилльяму безпредѣльна, и я люблю его, какъ брата, но дѣло въ томъ, мой другъ, что женщина, бывшая уже однажды замужемъ, не можетъ думать о второмъ бракѣ, если мужъ ея былъ такимъ чуднымъ… несравненнымъ.
Тутъ Амелія указала на стѣну, и залилась горючими слезами.
Миссъ Мери испустила глубокій вздохъ. Былъ и у нея дражайшій другъ сердца, нѣкто мистеръ Томкинсъ, молодой помощникъ хирурга. Уже давно слѣдитъ онъ за нею пытливымъ взоромъ на всѣхъ собраньяхъ и гуляньяхъ, и давно уже сердце молодой дѣвушки пылаетъ нѣжной страстью. Предложи онъ ей руку, она готова быть его женой хоть сію-же минуту, но что ей дѣлать если мистеръ Томкинсъ снизойдетъ въ преждевременную могилу? А это очень можетъ быть. Говорятъ, будто молодой человѣкъ страдаетъ чахоткой, и это подтверждается багрянымъ цвѣтомъ его лица. Вотъ о чемъ задумалась миссъ Мери, и вотъ отчего испустила она глубочайшій вздохъ.
Зная однакожь въ совершенствѣ нѣжную къ себѣ привязанность майора, мистриссъ Эмми не чувствовала въ его присутствіи ни малѣйшаго безпокойства, и не думала награждать презрѣніемъ его рѣшительную страсть. Зачѣмъ и для чего? Намъ извѣстно фактически, что проявленіе истинной страсти никогда не огорчаетъ прекрасныхъ представительницъ женскаго пола. Дездемона не сердилась на Кассіо, хотя нѣтъ въ томъ ни малѣйшаго сомнѣнія, что она знала пристрастіе къ себѣ этого джентльмена, и я даже увѣренъ, что были въ этой исторіи нѣкоторыя тайны, остававшіяся неизвѣстными для достойнаго Мавра. Миранда была даже снисходительна и добра къ чувствительыому Калибану, хотя, разумѣется еи и въ голову не приходило ободрять страсть этого гадкаго чудовища — какъ это можно? По этой же самой причинѣ, мистриссъ Эмми отнюдь не думала разжигать и поощрять страсть честнаго Вилльяма. Она будетъ конечно стоять съ нимъ на дружеской ногѣ, какъ этого онъ заслуживалъ за свою испытанную вѣрность, она будетъ съ нимъ ласкова, любезна и совершенно откровенна до тѣхъ поръ, пока, наконецъ, не сдѣлаетъ онъ формальнаго предложенія. Тогда совсѣмъ другое дѣло. Тогда мистриссъ Эмми еще успѣетъ разъ навсегда положить предѣлъ дерзкимъ надеждамъ своего искренняго друга. Теперь торопиться не къ чему: пусть его мечтаетъ, если это доставляетъ ему удовольствіе.
Подъ вліяніемъ этихъ успокоительныхъ и младенчески-невинныхъ размышленій, мистриссъ Эмми уснула въ эту ночь самымъ сладкимъ сномъ, и она чувствовала себя рѣшительно счастливою, несмотря на запоздалость Джоя.
— Это однакожь хорошо, и я рада, что Вилльямъ не женился на миссъ Одаудъ, думала мистриссъ Эмми. Сестра полковника Одаудъ едва-ли можетъ составить приличную партію для такого совершеннѣйшаго джентльмена, какъ майоръ Доббинъ.
Какая же смертная, изъ амеліиныхъ знакомыхъ, могла совершеннѣйшимъ образомъ осчастливить честнаго Вилльяма? Ужь конечно не миссъ Бинни: она слишкомъ стара, сварлива и злоязычна. Миссъ Осборнъ тоже черезъ-чуръ стара. Малютка Мери слишкомъ молода. Кто же? — Мистриссъ Осборнъ ннкакъ не могла подобрать приличной партіи для своего друга, и въ этомъ раздумьи пошла спать.
Поутру на другой день, когда уже были сдѣланы окончательно всѣ распоряженія къ приличной встрѣчѣ Джоя, почтальнонъ принесъ отъ него письмо съ штемпелемъ изъ Соутамптона. Джой писалъ сестрѣ, что, утомленный трудностями продолжительнаго морскаго путешествія, онъ отдыхаетъ покамѣсть въ гостинницѣ, и выѣдетъ изъ Соутамптона завтра поутру. Завтра же вечеромъ онъ надѣется увидѣться съ своимъ отцомъ и матерью, которымъ препровождаетъ теперь свое глубокое почтеніе и усердный поклонъ.
Читая это посланіе своему отцу, Амелія инстинктивно пріостановилась надъ послѣдней фразой, было ясно, что братъ ея не зналъ еще о смерти своей матери. Онъ и не могъ знать, хотя майоръ разсчитывалъ съ нѣкоторою основательностью, что дорожный его товарищъ прйшетъ въ движеніе не иначе, какъ черезъ сутки, однакожь, послѣ свиданья съ Амеліей, онъ не написалъ къ Джою о послѣднемъ несчастіи, постигшемъ семейство Седли.
То же утро и отъ того же джентльмена привезло письмо къ майору Доббину въ гостинницу Пестраго Быка. Свидѣтельствуя свое искреннее почтеніе майору, Джой извинялся, что онъ такъ неосторожно вспылилъ на него вчера по-утру: у него демонски болѣла голова, и притомъ первый сонъ на сухопутной постели такъ сладокъ и пріятенъ послѣ этой корабельной качки. Въ заключеніе, онъ убѣдительно просилъ обязательнаго Доба занять въ гостинницѣ Пестраго Быка приличную квартиру для мистера Седли и его прислуги. Впродолженіе этого путешествія, майоръ сдѣлался совершенно необходжмымъ для Джоя, и онъ привыкъ разсчитывать на его готовность къ одолженіямъ всякаго рода. Другіе пассажиры почти всѣ уѣхали въ Лондонъ. Молодой Риккетсъ и пріятель его Чефферсъ въ тотъ же день отправились въ дилижансѣ: Риккетсъ помѣстился на козлахъ, и отобралъ у кучера возжи. Морской докторъ ускакалъ въ Портси, къ своему семейству; капитанъ Браггъ поторопился къ своимъ друзьямъ, оставивъ на кораблѣ своего перваго помощника, занятаго выгрузкою товаровъ. такимъ-образомъ мистеръ Джой очутился одинокимъ въ Соутамптонѣ, и быть-можетъ онъ потерпѣлъ бы страшную скуку, если бы содержатель гостинницы не согласился раздѣлить съ нимъ его обѣдъ и бутылку вина.
Въ тотъ же день и въ тотъ же часъ майоръ Доббинъ обѣдалъ у своего отца, альдермена. Сестрица его, Анна, уже знала, что онъ былъ на Аделаидиныхъ виллахъ, у мистриссъ Джорджъ Осборнъ. Откуда и какъ дошли до нея эти свѣдѣнія — прикрыто мракомъ неизвѣстности. Самъ майоръ не любилъ никакихъ сплетней, и мы знаемъ, что, въ домѣ своего отца, онъ не заикнулся ни полсловомъ объ этомъ визитѣ.
* * *
По прибытіи въ столицу, мистеръ Джой устроілся съ величайшимъ комфортомъ въ аппартаментахъ, приготовленныхъ для него заботливостію майора. Весела и беззаботно покуривалъ онъ свой гукахъ, и еще веселѣе отправлялся каждый вечеръ въ спектакли лондонскихъ театровъ. Вполнѣ счастливый и довольный своей судьбою, мистеръ Джой, нѣтъ сомнѣнія, согласился бы навсегда остаться въ гостинницѣ Пестраго Быка, что на Мартынскомъ переулкѣ, еслибы такому намѣренію не воспрепятствовалъ майоръ Доббинъ. Этотъ юркій джентльменъ не давалъ бенгальскому сановнику покоя до той поры, пока онъ не рѣшился привести въ исполненіе свое обѣщаніе, относительно устройства дома для Амеліи и ея престарѣлаго отца. Джой былъ податливъ и сговорчивъ въ постороннихъ рукахъ, и мистеръ Доббинъ обнаруживалъ необыкновенную дѣятельность всякій разъ, когда приходилось ему хлопотать въ пользу какого-нибудь пріятеля или друга. При такомъ порядкѣ вещей, сановникъ ост-индской компаніи вполнѣ подчинился дипломатическимъ хитростямъ майора, и обнаружилъ совершеннѣйшую готовность плясать подъ его дудку. Скоро начались покупки, наймы, передѣлки и поправки. Горемычный туземецъ, Лоллъ Джуабъ, подвергавшійся на европейской почвѣ безпрестаннымъ насмѣшкамъ отъ уличныхъ мальчишекъ, былъ отправленъ назадъ въ Калькутту на одномъ изъ ост-индскихъ кораблей, гдѣ альдерменъ Доббинъ имѣлъ свой пай. Это отправленіе, какъ и слѣдовало ожидать, совершилось уже тогда, какъ онъ выучилъ европейскаго слугу приготовлять для своего господина корри, пилавъ и трубку на индійскій манеръ.
