Симон. Скажу тебе по совести, Пашен, я сам ничего больше не понимаю: за кого мне стоять, за Дантона или за Робеспьера? Дантон друг народа, и Робеспьер друг народа. И тот и другой мне очень нравятся. Но почему-то все же одному из них нужно отрубить голову. Пойми меня, Пашен, – я выпил перед обедом целых три аперитива и впал в страшную меланхолию, я не могу решить, кому из них нужно отрубить голову. Мой патриотизм сбит с толку.
Сторож. Ну, иди, я тебя пропущу.
Симон уходит в подъезд, и затем видно через окно, как он проходит на места для публики. На площадке появляются Колло и Фукье.
Колло. Победа Дантона будет поражением революции. Дантон – это остановка. Это революция, ушедшая в пищеварение. Его необходимо убрать с дороги какой бы то ни было ценой, хотя бы ударом кинжала.
Фукье (нюхает табак). Обвиняемые требуют вызова в суд депутатов Конвента и членов Комитета общественного спасения.
Колло. Но тогда мы погибли, этого нельзя допускать!
Фукье. Это их право. Закон бессилен отказать.
Колло. Привлеки еще свидетелей обвинения.
Фукье. Свидетели все уже допрошены.
Колло. Найди новых. Заплати им денег. Мы рискуем сейчас своей головой. Плати им по тысяче франков за каждое слово.
Фукье. Дантон все время обращается к народу.
Возбуждение в зале и суде не поддается описанию. Судьи сидят, повесив носы, как мокрые вороны. Дантон, Камилл и Лакруа так ругаются, что женщины визжат от наслаждения.
(Протягивает табакерку.) Прошу. Большой ошибкой было начинать этот процесс.
Колло. Я говорил Робеспьеру, что нужно обождать. В народе еще бродят дрожжи анархии. В Париже еще не притупился вкус к переворотам и мятежам. Идея железной государственной власти еще не опирается на народные массы.
Фукье. Что же ответил тебе на это Робеспьер?
Колло. Робеспьер, как всегда в таких случаях, застегнул наглухо сюртук, и нос у него стал белый, как кость.
Фукье. Может быть, он и прав.
Входит Сен-Жюст.
Сен-Жюст. Я тебя искал, Фукье: только что получен донос из Люксембурга. В тюрьме раскрыт заговор. Жены Дантона и Демулена организовали раздачу денег народу. Сторожа подкуплены. Готовится разгром тюрем, говорят, что здание Конвента будет взорвано.
Колло. Мы спасены!
Фукье. Есть свидетели?
Сен-Жюст. Арестованы восемнадцать человек. Пока молчи обо всем. Я иду в Конвент и заставлю его спешно издать декрет, – чтобы процесс продолжался при закрытых дверях.
Фукье (захлопывая табакерку). Да, это смертный приговор.
ЗанавесТам же через час. У решетки толпится народ. Сквозь окна видны в зале трибунала судьи, обвиняемые, часть публики.
Дантон (видный во весь рост в окне). Вы должны знать правду. Франции грозит диктатура. Шайка честолюбцев и негодяев стремится набросить железную узду на республику. Смертельная опасность грозит всем вольностям, правам человека и завоеваниям революции. Я обвиняю Робеспьера, Сен-Жюста, Кутона и Колло д'Эрбуа в стремлении к диктатуре. Я обвиняю их в государственной измене. Они хотят утопить республику в крови, разогнать Конвент и учредить Директорию.[41] Народ, ты требуешь хлеба, а тебе бросают головы твоих трибунов. Ты томишься жаждой, а тебя заставляют лизать кровь на ступеньках гильотины.
Голоса в толпе:
– Долой диктаторов!
– Долой, долой, долой диктаторов!
– Да здравствует Дантон!
Отдельный голос. Он правильно говорит. Вместо вина нам дают пить кровь. Нем бросают отрубленные головы вместо хлеба.
Женские голоса. Хлеба, хлеба, хлеба!
Отдельные голоса. Граждане, идем разнесем трибунал! Граждане, пароль: Дантон и хлеба!
Голоса:
– Дантон и хлеба!
– Дантон и хлеба!
– Дантон и хлеба!
Толпа напирает, несколько солдат с ружьями стараются ее оттеснить.
Дантон (кричит судьям). Мерзавцы! Вы слышите, что кричит народ! Держите крепче свои головы.
Камилл (кричит судьям). Мы требуем отдельной комиссии.
Герман (звоня в колокольчик, схватившись за растрепанный парик). Я призываю вас к порядку. Имейте уважение к суду.
Лакруа. Это не суд, а шайка подкупленных мошенников. Замолчи, негодяй.
Камилл. Герман, поправь парик, он упадет в чернильницу.
Геро. Гражданин председатель, именем Фемиды, перестаньте звонить, у меня лопнут уши.
Дантон. Приказываю тебе прервать эту гнусную комедию.
Камилл. Мы требуем прервать заседание до созыва комиссии.
Лакруа. Прервать заседание! К черту!
Шум, судьи растерянны, обвиняемые встают. Толпа ломится к окошкам.
Дантон. Народ, тебя пытаются обмануть… Мы раскрыли чудовищный заговор.
Голоса:
– Освободить Дантона!
– Долой предателей. Бей окна!
В это время сквозь толпу трибунала протискивается К о л л о.
Колло. Дорогу, дорогу, дорогу. Декрет Конвента, декрет Конвента! (Входит в зал суда.)
Голоса в толпе:
– Это Колло д'Эрбуа!
– Кровопийца!
– Он сказал – декрет Конвента.
– Опять какая-нибудь подлость.
– Новый заговор против народа.
– Одна шайка. Хулиганы! Кровопийцы!
– А мы без хлеба сидим.
– Хлеба, хлеба, хлеба!
– Освободить Дантона!
Фукье (которому Колло передал бумагу). Декрет Конвента.
Мгновенная тишина.
Конвент постановил. Вследствие того, что в Люксембургской тюрьме обнаружен мятеж среди заключенных, вследствие того, что гражданки Люси Демулен и Луиза Дантон раздавали народу ассигнации в целях поднять восстание против правительства, вследствие того, что генерал Диллон, подкупив сторожей, сделал попытку бежать из тюрьмы и стать во главе мятежников, вследствие того, что обвиняемые по настоящему процессу принимали участие в этих преступных замыслах и неоднократно оскорбляли суд, – революционному трибуналу предписывается продолжать судоговорение без перерыва и вменяется в право лишать слова обвиняемого, буде обвиняемый не обнаружит должного уважения перед лицом закона.
Дантон. Я протестую. Мне зажимают рот, чтобы ловчее перерезать глотку. Это не суд, это убийство!
Камилл (судьям). Мерзавцы, мясники.
Герман. Я вас лишаю слова.
Камилл. Так подавись моим словом. (Швыряет скомканную рукопись в лицо Герману.)
Герман. Я объявляю высшую меру пресечения: прошу публику очистить зал.
Голоса в зале трибунала:
– Позор!
– Протестуем!
– Не уйдем!
– Требуем отмены декрета!
– Позор, позор, позор!
Солдаты очищают места для публики.
Голоса перед трибуналом:
– Граждане, что же это такое?
– Какой это суд, это убийство!
– Убейте нас, стреляйте в нас!
– Все равно подыхать!
– Освободить Дантона!
Дантон (бросается к окну, протягивает руки к толпе). Граждане, братья, защитите, нас убивают!
Взрыв голосов.
Герман. Закрыть окна, спустить занавеси.
Служитель оттаскивает Дантона, закрывает окна, спускает занавеси.
В толпе смятение, драка. Отчаянные крики. Из двери наружу валит народ, бывший в зале.
Гражданин в красном колпаке (поднявшись на фонарь). Граждане, слушайте, граждане, тише! Вы хотите знать, почему в Париже нет хлеба?
Голоса:
– О чем он говорит?
– Говорит, почему в Париже нет хлеба.
– Тише, он говорит о хлебе.
Гражданин в красном колпаке. Я спрашиваю, почему вы помираете с голоду? А только потому, что этот изменник Дантон тайно продавал хлеб англичанам.
Голоса. Врешь, Дантон не станет продавать хлеба англичанам.
Гражданин в черной шапочке (забравшись на другой фонарь). Граждане, у меня есть достоверные данные, что Дантон предатель.
Гражданин в красном колпаке. Граждане, вас едят вши. На вас, как на покойниках, истлела одежда. А вы знаете, как живет Дантон?
Гражданин в черной шапочке. Дантон купил в Севре дворец. Дантон носит шелковое белье.
Гражданин в красном колпаке. Дантон Жрет фазанов и купается в бургундском. Дантон кормит охотничьих собак белым хлебом.
Голоса. О, о, о!
Гражданин в черной шапочке. Дантон был раньше так же беден, как мы все. Дантон поехал в Бельгию и получил от герцога Орлеанского пять миллионов франков золотом.
