А этот Раузаба, доверенный царя, был давним другом Калилы. И случилось так, что Калила, терзаемый страхом, беспокоясь о судьбе Димны и думая, что, если откроется их близость, могут заподозрить и его, внезапно занемог и вскорости умер. И тогда Раузаба отправился в темницу, где был заключен Димна, и рассказал ему о смерти Калилы. Не было предела горю Димны, и он, проливая слезы, промолвил: «Зачем жить мне после смерти верного друга? Что у меня осталось в этом мире? Я лишь благодарю всевышнего бога за то, что он послал мне такого заступника, как, ты, о Раузаба, возлюбленный брат и помощник. И видя твое внимание и заботу обо мне, я верю, что всевышний милостив ко мне и пошлет мне спасение. Знай, о Раузаба, что в тебе вижу я свою единственную надежду и опору в это трудное время и прошу исполнить одну мою просьбу. Я прошу тебя найти место, которое я тебе опишу, и взять оттуда наши с Калилой сбережения, которые нам удалось собрать по воле Всевышнего ценой великих трудов и всяческих ухищрений. Взяв эти деньги, принеси их ко мне в темницу».
Раузаба, найдя место, которое описал ему Димна, принес деньги в темницу, и Димна, отдав ему половину, сказал: «Ты, как никто другой, пользуешься доверием царя и без спроса входишь к нему в покои, и слышишь, о чем беседует царь со своей матерью и приближенными. Внимательно прислушивайся к их речам, запоминай, насколько верно передают они царю то, что происходит в суде, и правильно ли записывают обвинения моих противников и мои ответы, что скажет обо мне царица, в чем лев будет соглашаться с ней и когда станет противоречить и спорить».
Раузаба, взяв деньги, согласился выполнить просьбу Димны и, вернувшись к себе домой, спрятал их в укромное место. А лев, рано поднявшись на следующее утро, находился в своих покоях, ожидая прихода судьи, который должен был прочесть ему все, что сказали на суде противники Димны и что он им ответил. Наконец привратник возвестил о том, что судья явился, и царь велел ему войти в царские покои и читать судейскую книгу. Узнав, что сказали противники шакала и что он им ответил, лев велел позвать царицу, приказал судье положить перед собой книгу и снова прочесть запись, скрепленную судейской печатью. И когда судья кончил чтение, царица вскричала громким голосом: «Не сочти мои слова за грубость, но ты не различаешь, что хорошо и что дурно, и не видишь, в чем тебе вред и в чем польза. Разве не от этого я тебя предостерегала, разве я не запретила тебе слушать речи этого злодея и преступника, проклятого предателя, обманувшего наше доверие?» Сказав это, царица вышла в сильном гневе, и все это слышал Раузаба.
Он вышел вслед за ней и, отправившись в темницу, рассказал об этом Димне. И в то время как они беседовали, явился посланец от судьи, чтобы снова привести шакала для дальнейшего рассмотрения дела.
Когда Димна предстал перед судьей, тот сказал ему: «О Димна, нам рассказал о твоем предательстве и обмане правдивый муж, стоит ли дальше слушать обвинения твоих противников и твои оправдания? Ученые и мудрые говорили: «Всевышний сделал бренный мир преддверием будущей жизни, ибо в этом мире жили божьи посланцы и пророки, что призывали к свершению благих дел и указали стезю к райским чертогам путем познания бога и изречения истины». И мы взыскуем здесь лишь истины, дабы избежать возмездия за несправедливость. Твоя вина, по нашему мнению, доказана, ибо тебя обвинил муж правдивый и надежный. Однако наш повелитель приказал нам пересмотреть твое дело, хотя для нас оно совершенно ясно».
Димна ответил: «Я вижу, судья, что ты не привык судить по справедливости, а ведь справедливые цари обычно не поручают неправедным судьям осуждать безвинно обиженных, не давая им сказать ни слова в свою защиту. Или ты решил, что я дам себя казнить и не буду защищаться? Или, может быть, ты желаешь ускорить вынесение приговора, считаясь только со своими желаниями и привычками, хотя еще не прошло и трех дней с тех пор, как начался суд? Прав был тот, кто сказал: «Кто привык совершать благодеяния, для того это пустяковое дело». Мне не нужно твоих благодеяний и советов, ибо они могут только повредить мне».
Судья возразил: «Советы еще никому не повредили. К тому же мы читаем в книгах древних мудрецов: «Судья должен отличать поступки добродетельных от деяний злонравных, дабы покарать злонравие и вознаградить добродетель. И если он поступит согласно сему завету, то добронравные будут с еще большим усердием творить благие дела, а злодеи, убоявшись наказания, воздержатся от новых преступлений». Тебе же, Димна, следует, по моему мнению, еще раз обдумать то положение, в котором ты оказался. Признайся в своем грехе, скажи, что ты оговорил Шатрабу по злобе и из зависти, покайся в совершенном преступлении!»
«Праведные судьи не выносят приговора, пока обвинение не доказано! — возразил Димна. — Они внимательно выслушивают и знатных, и низкорожденных, ибо знают, что следует выяснить истину, а не основываться на чьих-то подозрениях. И если вы подозреваете, что я преступник, то я ведь лучше знаю себя, и знание мое несомненно, в отличие от вашего, весьма сомнительного. Вся низость моего поступка, по вашему мнению, заключается в том, что я оклеветал другого, как же я смогу оправдаться перед самим собой и перед вами, если буду клеветать на самого себя, признавшись в преступлении, которого я не совершал, и предам себя мучениям и казни, зная, что я невиновен и безгрешен? Моя жизнь для меня дороже всего на свете и достойна того, чтобы я защищал ее со всем старанием и пылом, а не убивал себя собственными руками. И если бы я пожелал перебить вас всех, и ближних, и дальних, то это было бы несовместно ни с мирскими, ни с божескими законами, я не имел бы на это права и вы справедливо покарали, бы меня за одно только намерение, как же я могу и какое имею право замышлять собственное убийство?
Поэтому прошу тебя, судья, оставить эти речи, ибо если ты советуешь мне от всего сердца и честно, то ты ошибся и совет твой неуместен, а если ты задумал обмануть меня, то худший из обманов тот, о котором заранее известно, что он не достигнет цели. К тому же предательство и коварство недостойны праведных судей и справедливых правителей. И знай, что средства, к которым ты прибегаешь, уже давно взяли себе за обычай злодеи и невежды и твоим поступкам будут подражать недостойные притеснители, ибо добродетельных вдохновляет пример подлинного правосудия, а лжецы и заблудшие, не знающие, что такое добродетель и прямодушие, подхватывают ошибки и несправедливости, совершаемые судьями. Я боюсь, о судья, что твои речи навлекут на тебя величайшие несчастья и бедствия. И беда не в том, что в глазах царя, его войска и подданных — и знатных, и простолюдинов — ты все еще считаешься разумным, справедливым, достойным и богобоязненным, беда в том, что тебя спросят, почему ты забыл об этом, когда рассматривал мое дело».
Выслушав слова Димны, судья отправился к царю и показал ему полную запись того, что говорилось в суде. Царь, внимательно прочитав эту запись, позвал царицу и велел писцу прочесть ей речи Димны. Пораздумав над словами шакала, львица сказала сыну: «Раньше меня заботило, как бы наказать предателя и изменника, из-за доноса которого ты убил своего лучшего друга. Теперь же я больше всего опасаюсь, как бы Димна своей хитростью и коварством не погубил тебя и не лишил царского престола, настроив против тебя войско и простонародье».
Слова царицы запали в душу льва, и он сказал ей: «Расскажи мне все, что ты узнала о Димне, чтобы мне иметь доказательство и причину для казни этого шакала». Царица ответила: «Не хочу я раскрывать доверенную мне тайну и не обрадует меня казнь Димны, когда вспомню, что из-за него решилась на запретное и выдала чужую тайну. Я полагаю, что мне следует попросить того, кто поведал мне о подслушанной им беседе двух шакалов, разрешить мою клятву и самому рассказать тебе обо всем, что он слышал».
Покинув царские покои, львица отправилась к себе и послала за тигром. Когда он явился к ней, она поведала ему все, что случилось, и напомнила, что ему, как верному слуге царя, надлежит помочь своему повелителю, представив неопровержимое свидетельство и раскрыв истину, которую не должен скрывать достойный муж, подобный тигру. К тому же ему как судье следует защищать невинно убиенных, каким был Шатраба, и способствовать торжеству правосудия и в жизни и после смерти. Царица добавила: «Кто не замолвит слово за неправедно убиенного, чтобы обелить его память, тот лишится защиты в день Страшного суда», — так говорили наши мудрые предки».
И царица не оставляла тигра до тех пор, пока он не вошел к царю и не засвидетельствовал перед ним, что слышал беседу двух шакалов, во время которой Димна сознался в совершенном им злодействе. Известие о признании тигра разнеслось повсюду, и тогда гепард, что находился в темнице рядом с Димной, и слышал его беседу с Калилой, и запомнил ее слово в слово, послал к царю тюремщика, сообщая, что он также желает выступить свидетелем против шакала. Его вывели из темницы и привели к царю, и он рассказал все, что слышал, подтвердив свидетельство тигра о том, что Димна признал свое злодейство.
